Осенью 2019 года вышел двенадцатый номер литературного журнала «Носорог», построенный вокруг центрального материала — подборки поэзии Валерия Исаянца (1945–2019), человека удивительной судьбы.

Поэт и художник Валерий Исаянц — друг Анастасии Цветаевой и герой ее книги «История одного путешествия», поэт, чей первый сборник редактировал Арсений Тарковский, вечный скиталец, оказавшийся без места жительства и выбравший своим домом леса и электрички Черноземья.

«Витражная» графика Исаянца и его стихи — ритмо- и смыслообразующее ядро этого номера журнала «Носорог». Вокруг них, порождая пока не до конца проговариваемые пересечения, так как эти тексты едва начали жить по соседству: дневниковый «мозаичный» роман Александра Ильянена и имитирующая дневниковую же фиксацию быта поэзия Дарьи Суховей, греческий андеграунд начала XXI века — тексты Константиноса Папахараламбоса, барочный «Маньяско» Юрия Лейдермана, поэзия Нины Ставрогиной и Евгения Сошкина и начало нового романа Андрея Иванова с продолжением в следующих номерах.

14 сентября в лектории Армянского музея Москвы состоится вечер памяти Валерия Исаянца, на котором можно будет приобрести тот самый номер журнала «Носорог», посвященный творчеству поэта. С разрешения издателей «Носорога» Армянский музей Москвы публикует поэтическую подборку Валерия Исаянца из 12-го номера журнала.

Валерий Исаянц

Они вошли в пылающий Рейкьявик

⠀

***

Памяти Сергея Параджанова

Пепла арийского горные верхи,

горстка индийского красного перца,

скальные кряжи халвы пехлевийской,

греко-египетской соли щепотка,

черный сухарь каменистых пророчеств,

голубь вина в белоснежном бокале –

вот и весь стол.

Тамада, это громко,

то, что о жизни сейчас говорилось.

⠀

***

Жизнь истончается – и это незаметно.

Все недосуг продеть ее в иглу

и подрубить хоть как-то, худо-бедно,

дешевую затасканную мглу.

⠀

Позор лохмат. Но ровненько, красиво

пройдет подзор по всей его длине.

Пока ж лохмотья. Срам. И несносима

бессмертья мгла, повисшая на мне.

⠀

***

В июле – небо. В небе – птицы.

Вдоль горизонтовой тропы

легко секут воронежницы

перворассветные снопы.

⠀

Тулят крязанок москворцы,

кольцом уфаисты зависли.

Тронь журавльвиные дворцы,

качнись на здешней хоромысле.

⠀

Перисторук и клюволиц,

сердцестремителен, как пуля,

храни верней семи зениц

от небыльцов и небылиц

в себе сияние июля,

в июле – небо, в небе – птиц.

⠀

***

За горизонт в горизонтальном лифте

тащусь на север по боку земли.

О Господи, зачем так молчалив ты?

Скажи лифтерам, чтобы подмели

⠀

все эти звезды, фантики и спички.

Сор не растет, не тает, не горит,

но развращает душу Елекрички,

ползущую на встречный Елекрик.

⠀

***

Поэта Серафим из Хиросимы

вел за язык по памяти ко мне.

Их тишина была переносима,

как две сумы молитвенных камней.

⠀

Пешком, из переплета в переплет,

по горло вбред, минуя реки яви,

с безмолвием, сияющим, как лед,

они вошли в пылающий Рейкьявик.