Армянский поэт Ваган Текеян родился в Константинополе в 1878 году. Путешествовал по Западной Европе, затем жил в Египте. В 1905-м в Каире вместе с М. Кюрчяном основал журнал «Ширак», с 1915-го издавал газету «Арев», с 1922-го в Константинополе — «Барцраванк».

В 1901 году в Париже был издан первый сборник стихотворений Текеяна «Раздумья». Среди опубликованных сборников — «Чудесное воскресенье» (1914), «С полуночи до зари» (1920), «Любовь» (1933), «Армянские песни» (1943). Автор романа «Если изволит господь».

Лирическая поэзия Вагана Текеяна — своеобразное сочетание символизма и романтизма. Основа его творчества — мироощущение гонимого, обездоленного человека, тоска по родине. Умер Текеян в 1945 году, похоронен на армянском кладбище в Каире.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Все в прошлом: город, краски сада 
И часа ласка золотая. 
И то, как ты прошла куда-то 
Благословенно молодая.

Ты шла нарядна и надменна. 
И не ступала — уплывала! 
Как будто небо вдохновенно 
Тебя для глаз наколдовало.

Иду с лицом отяжелевшим 
Туда, где жил твой шаг и шепот. 
Душа моя меня торопит!

Иду к шагам твоим ушедшим. 
Где ты когда-то проходила, 
Погребены навек светила…

МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ЖИЛ ДАВНО

Мне кажется, я жил давно в Элладе, 
Имел Сократа разум и обличье. 
И тайну бога самого постичь я 
Умел, разгадки сокровенной ради.

Вот лучшие ученики под сенью 
Акрополя мне преданно внимают, 
Вникают в речь мою и увлекают 
Меня навстречу саду и цветенью.

Владею речью мудрою и краткой. 
Душа моя в их взорах отразится! 
Лиричны эти трепетные лица, 
Как островки, омытые загадкой.

О, мудрость! Ты прекрасной и нетленной 
Являешься в холмах мне сиротливых, 
Ты в небе нежном, в юношах пытливых. 
Они же — обновление вселенной!

Неважно, что камнями и хулою 
Толпа меня встречает. Обреченный, 
Испить я должен чашу смерти черной…
Ученики отторгнуты толпою.

О, мудрость! Преклоняю седину я 
Перед твоей всезнающей улыбкой. 
Она на горных склонах, в дымке зыбкой 
И на земле живет, меня волнуя…

БАШНЯ

Чтоб душу защитить от злых ветров, 
Чтоб волны лет ее не источили, 
Пока был в силе я, пока был в силе 
Построил башню — гордый, прочный кров

Над морем, под жестоким небом… В этом
Укрытии живет моя душа.
Не спит мой разум, душу сторожа,
И дверь закрыта перед белым светом.

Пусть волнами стучится белый свет. 
Но с моря путника давно не жду я — 
Ни для кого здесь места больше нет…

А если буря, с башнею враждуя, 
Хлестнет волной и кинет мне предмет, 
Обломок прошлого в нем разгляжу я…

МАЧТЫ

Всё мачты, мачты, мачты на домах — 
Дома плывут без паруса куда-то. 
То рябь, а то девятый вал и крах. 
А тонкий шест — награда и расплата.

Свой курс у дома, выбор свой и след. 
И пассажиры, кажется, в порядке:
Сидят — меланхоличен в окнах свет — 
Средь рева волн, средь их гремучей схватки.

Я вверх смотрю на эту суету, 
Шестов прогнувшуюся пестроту — 
Их волны тупости и крови моют.

И к мачтам мудрости приник мой взор:
Людское око проколов в упор, 
Пускай для высшего его раскроют.

ПАМЯТЬ

Душа зовет своих усопших в эту ночь.
Возьми лопату. Память, вскрой могилы.
Не отвращу лица, не ринусь прочь —
Узреть ужасное найдутся силы.
Нет больше светлых душ, нет больше ясных тел,
Родных душе моей, любимых телом.
За них дыханье я б отдать хотел
И поменяться с мертвыми уделом.

Я встречу их сейчас, к груди своей прижму. 
О, Память, не кори меня, не сетуй — 
Дозволь мне неподвластное уму…

Глупец! Всплакнешь в их честь сегодня ты, 
А я отдамся мукам жизни этой 
И предпочту их страху пустоты.

ЕГИПТЯНКА

Смуглый ангел, я ради красы твоей без сожаленья 
Белых ангелов гордо покинул, стремясь к тебе жадно. 
Перед аспидным светом твоим я стою в изумленьи, 
Словно путник, в ночи разглядевший окрестность нежданно. 
Мне так сладостен зной твоих взоров и гибкого стана. 
Голос твой не утратит надо мной замечательной власти. 
Запах кожи твоей я готов обонять неустанно 
И погибнуть готов под песками зыбучими страсти, 
Как тростинку от берега, оторву от земли я, лелея,
Твое тело прекрасное — унесу тебя вдаль, как святыню. 
И душа будет в юном и жарком согласьи с твоею. 
Мне все кажется: жили когда-то великие бог и богиня. 
Был он бык — чернобок и упрям, — и была она белою ланью. 
Сотворило тебя сладострастное их сочетанье… 
Как священное чудо, почитаю тебя я отныне.

ХАНУМ

В черно-матовом шелке, так волнующем ум… 
И шуршание шелка слышно в поступи вешней. 
Лира бедер звучит тихой музыкой нежной. 
Следом — мускуса шлейф. Так проходит ханум.

И браслеты смеются на тонкой руке. 
А в другой так надменно чернеет перчатка. 
Под чадрою чело, под чадрою загадка. 
А глаза под сурьмою — огонь в тайнике.

Под мостом пламенеет в закате залив. 
Величаво проходит ханум над водою, 
И залив, и сам город собой озарив…

Кто ты — женщина, дух под прозрачной чадрою? 
Дух Полиса, ты вышла на миг из дворца 
С неразгаданной страстью души и лица…

Перевод c армянского Аллы Тер-Акопян

Источник: armenianhouse.org