Тигран Мансурян родом из семьи репатриантов — родился в Ливане, а в 1947 году переехал в Армению. Окончил Ереванскую консерваторию, а в девяностые годы ХХ века был ректором этого учебного заведения. Сегодня Тигран Мансурян — один из наиболее исполняемых современных композиторов Армении. Авангардная техника музыкального письма в его творчестве соединяется с традициями национальной музыки. С большим пиететом Тигран Мансурян относится к творчеству великого Комитаса. Композитор много работал в кино. Список фильмов, к которым Тигран Мансурян написал музыку — безграничен. «Осенняя пастораль» Михаила Вартанова, «Мы и наши горы» Генриха Маляна, «Танго нашего детства» Альберта Мкртчяна. Но, пожалуй, главная композиторская киноработа Тиграна Мансуряна — музыка к фильму Сергея Параджанова «Цвет граната». О том, как создавалась партитура к фильму и рассказывает Армянский музей Москвы.

В рамках многолетнего интервью для книги, опубликованной в одном французском издательстве, Тигран Мансурян рассказывал, что «Параджанов — невероятно интересная личность огромного обаяния — поэтическая натура, кинематографист».

Тифлис, по мнению композитора, издавна славился представителями местной армянской культуры. От Саят-Новы и Овнатаняна — до Рубена Мамуляна, Арама Хачатуряна и Параджанова. «Одни творили далеко от родного города, другие внесли важнейший вклад в его культурную жизнь». В интервью мастер вспоминает, что над фильмом «Цвет граната» он работал в 1969 году. Когда Параджанов показал картину, Мансурян, по его словам, тут же понял, что надо делать.

«Самый обыденный бытовой предмет Параджанов поставил на пьедестал и взял в рамку кадра. Я должен был то же самое сделать со звуком. Взять бытовой звук и поднять его. Взять звучание народных инструментов, взять слово — армянское, грузинское, азербайджанское — из тех языков, на которых пел Саят-Нова. Эти звуки нужно было приподнять, поставить в новое, необычное положение. Дать им новую жизнь, новый смысл. Вырвать их из текучести и перевести в другую реальность. Вырываешь из контекста несколько звуков, ставишь в связь с другими живыми звуками. Изымаешь звуки из привычной логической последовательности, выстраиваешь новую последовательность — и, как это ни удивительно, они получают возможность образовать новую логическую цепочку и зажить новой жизнью. Например, короткая фраза, сыгранная на таре на фоне звона колокола. Или два вида барабанов. Небольшой ударный инструмент, записанный на близком расстоянии, и другой — большой, записанный в помещении с сильной реверберацией. Короче говоря, музыку нужно было извлечь из бытовой среды и приподнять, поместить в рамку, переосмыслить, как делал Параджанов с вещами. Он соединял в кадре несколько вещей. Рыба, сосуд... Рыба бьет хвостом... Каждый кадр — это законченный натюрморт, пейзаж. Внутри него происходит движение, но рамка не сдвигается. То же самое я постарался сделать в музыке». 

Мансурян говорит, что к моменту окончания съёмок фильма он уже знал о французской «конкретной музыке» [Пьер Шеффер, Пьер Анри — Прим.ред.]. «Конкретная музыка» — направление, возникшее после Второй мировой войны и состоявшее в использовании для композиции звуков и шумов реальной жизни. Авторы называли музыкальные аудиозаписи «консервированной музыкой» и утверждали, что классика для этой цели не годится, нужна другая музыка, которая, в отличие от классической, может рождаться и существовать только на кассете или другом носителе. Поэтому им необходимо было создать особый звуковой мир, соответствующий технологии звукозаписи. 

Трейлер к фильму «Цвет граната» в котором отчётлива синергия режиссёра и композитора

Основы этой «конкретной музыки», как говорит Мансурян, были ему известны. На этих принципах он и построил работу в «Цвете граната». Сам фильм его, безусловно, обогатил — композитора отмечал, что кое-что впоследствии проявилось и в его сочинениях, но в таком опосредованном виде, что непросто осознать связь с фильмом. «Наверное, это были отголоски тех радостных впечатлений, которые я получил во время работы над “Цветом граната”. Я счастлив, что в тридцатилетнем возрасте мне эту работу доверили», — делится тёплыми воспоминаниями Мансурян. 
Композитор говорит, что ему довелось близко познакомиться с Сергеем Иосифовичем Параджановым. Они общались и в Киеве, и в Тифлисе, и до ареста, и после освобождения режиссёра. «Говорят, в его творчестве, в его кадре есть музыка. Да, у него есть пластика, которая достигает уровня музыкальной пластики. Это не музыка, это, так сказать, “параджановизм”. Он создавал вокруг себя магическое поле», — рассказывает Мансурян о своём восприятии Параджанова как режиссёра. 
«Так бывает, когда ты пьешь и пребываешь в состоянии радостного опьянения. Наутро у тебя в крови, в обонянии память о вчерашнем пире. Это не похмелье, нет. Это Восток и радостные, светлые воспоминания. То же самое происходило, когда ты вечером общался несколько часов с Параджановым, а наутро чувствовал внутри “параджановизм”. Он воздействовал на людей, практически все подпадали под влияние этих вибраций», — продолжает рассказ Мансурян. 
По воспоминаниям Мансуряна, существовали пробные съемки к фильму «Цвет граната». Композитор не знает, где они сейчас, но предполагает, что скорее всего, не сохранились.

Фото 1 и 2 — Тигран Мансурян и Сергей Параджанов. Фото 3 — Софико Чиаурели в роли Саят-Новы. Фото 4 — Тигран Мансурян, его сестра оперная певица Аракс Мансурян и Сергей Параджанов.
Изображения из открытых источников

«Это было нечто! Уже не нужно было никакого монтажа. То, что считалось пробами, представляло собой самостоятельные гениальные фильмы. В определенном смысле даже более тонкие и чуткие, чем сам окончательный, отшлифованный вариант. Здесь было девственное отношение к этой эстетике — самое начало работы. Помню виденные мною кадры — минуть пятнадцать или больше. Настоящий шедевр», — рассказывает мастер.
Композитор также вспоминает, что Параджанов очень хотел экранизировать эпос «Давид Сасунский». Это должно было стать новым этапом в творчестве — из камерной ситуации, из жизни придворного поэта выйти в эпическую сферу, к эпическому уровню. 
Интересно рассуждает композитор о таланте и о армянских корнях — в целом. «Если приходит талантливый армянин, он приходит со своей миссией. Без миссии таланта нет. Если он пришел с миссией, с внутренней программой, он не уйдет отсюда, никакие технические новинки не изменят его пути — он будет служить Комитасу, тысячелетней армянской музыке. Если человек пришел в искусство без внутренней программы — это не талант. Просто бывают умелые люди, которые могут притворяться. Я верю в предназначение таланта. Потому что корни наши очень сильны».

Тигран Мансурян. Изображения из открытых источников

Эти слова применимы и к самому Тиграну Мансуряну, ведь вся его творческая биография — непрерывные ступени развития.

Как известно, после консерватории Мансурян постоянно занимался самообразованием и скоро понял, что это учиться — удел на всю жизнь. Он очень любит композиторов, которые до конца жизни остаются учениками. У них постоянно открыты окна для изучения нового, как у великого Игоря Стравинского. Биографы отмечают, что в последние годы жизни Стравинский переписывал от руки, как ученик, партитуры старых мастеров.

Интерес к армянской народной песне, к духовной музыке у Мансуряна постоянный. Если говорить о его любимых композиторах, то первым был Комитас. Потом, в ранние школьные годы возникла любовь к музыке Арама Хачатуряна, она продолжается до сих пор. Он слушаает и Шостаковича, которым увлекся ещё в ереванском музыкальном училище. Было увлечение Стравинским, Бартоком, Хиндемитом, Новой Венской школой — Шенбергом, Бергом, Веберном. Потом Булез, Штокгаузен. Был продолжительный период увлечения Клодом Дебюсси. Позднее возник интерес к старинной европейской музыке: Монтеверди, Джезуальдо, Шютцу. «Когда увлекаешься новой музыкой, это естественно и органично ведет тебя к старинной добаховской музыке». 

Комитас для Мансуряна, как не устаёт утверждать в многочисленных интервью юбиляр — важнее и ближе других. Он признаётся, что любит его слушать, изучать, анализировать глубже и глубже. 

Обложка: classicalmusicnews.ru
На основе материалов электронной версии журнала ANIV