Сказка Ованеса Туманяна «Смерть Кикоса» известна далеко за пределами Армении. В этом на первый взгляд простом сюжете заключена совсем не детская история – о проблеме самоопределения и нераскрывшемся потенциале, страхе перед будущим и предчувствии ужасных событий начала XX века. Почему сказка является своеобразным предостережением для армянского народа, рассказывает искусствовед Рузанна Лазарян.

Как говорил известный культуролог и этнограф Джозеф Кемпбелл, «сновидение – это персонализированный миф, а миф – деперсонализированное сновидение». Все мифы и легенды косвенным образом отражают мировоззрение народов, их моральный кодекс и жизнедеятельность. Они возникают в решающее историческое время, предупреждая о настигающих переменах, заставляя своего носителя помнить о народном потенциале, чтобы справиться с определенными трудностями и быть готовым к изменениям. Так и сказка «Смерть Кикоса», будучи обесценивающим сюжетом рождения, словно предостерегает от антигуманного развития истории как армянский народ, так и весь мир вообще.

XX век начался двумя мировыми войнами, Геноцидом, Холокостом – эти события стали свидетельством падшей натуры человеческого существа. Люди, достигшие высшей стадии самосознания и интеллектуального развития, вдруг оказались жертвами различных антигуманных идеологий, например, нацизма. Отражение этой деструктивной направленности истории можно найти в армянской сказке «Смерть Кикоса», которая начинается с того, что отец семейства, почувствовав жажду во время работы, посылает свою дочь за водой. Она, выполняя просьбу родителя, отправляется к роднику, но вдруг видит дерево и задумывается. В различных сюжетах вода и дерево (древо жизни) символизируют духовное возрождение или просто рождение новой жизни. В случае сказки Ованеса Туманяна все идет не по привычному пути – вместо девушки чувство жажды настигает отца, а героиня, стоя прямо перед родником, вместо того чтобы самой выпить воды, строит фантастические сюжеты:

Вышла я замуж,
Родила я сына
С шапкою волос,
По имени Кикос.
Полез он на дерево,
Сорвался с дерева,
Ой, Кикос-джан!
Ой, сынок-джан!

На первый взгляд, в сказочной иронии – лишь невротический страх за будущее, однако такое предостережение говорит о большем. Тот факт, что девушка задумывается, то есть ею осуществляется мыслительный акт, говорит об определенном моральном или просто обыкновенном утверждении, которое коренится в сознании героини. Подобный сюжет встречается и в «Давиде Сасунском», когда Халиф, желая силой взять в жены Цовинар, нападает на город Берд-Капутин. И принцесса, увидев бесчисленное войско Халифа и озабоченное лицо своего отца, «думает-думает да и говорит – лучше я одна погибну, не погибать же из-за меня всей Армении». Таким образом, это – стадия судьбоносного решения, когда девушка готова пожертвовать своей молодостью и даже жизнью ради спасения народа.

Так и будущая мать Кикоса, размышляя, что будет с ее сыном после рождения, и уже представляя его нерадостную гибель, сразу начинает плакать. Важно отметить еще одну деталь: Кикос умирает после удара головой о камень. Подобный символ встречается и в истории Мгера Младшего. На самом деле, Мгер Младший – это квинтэссенция идеологических противоречий армянского народа, его нерешенного вопроса, внутреннего конфликта. Это языческая активность и христианское смирение, которые вечно борются между собой в сердце Мгера. Героя даже земля не выносит, и это не просто поэтическое представление конфликта. Свидетелем подобного становимся и мы, когда видим, как армянский народ нашел свой дом за пределами родины – тоже интересный феномен поиска себя, самореализации в других странах. Можно сказать, каждый из нас хранит в своей душе образ Мгера: он находится посередине между духовной самоотдачей и холодным эгоцентризмом, где на первом месте стоит «я». С одной стороны стоит Панос-неудачник, которого ждет провал, за что бы он ни брался, а с другой стоит Назар – воплощение поверхностного понимания мира, но в котором ему отлично удается устраиваться и все использовать в своих целях. Таким образом, Кикос – это очередной Мгер с неразрешенным вопросом самоопределения и самовыражения.

Далее по сюжету сестры, видя плач «матери Кикоса», присоединяются к ее трауру. Страшно признаться, что мир это противоречие решил в пользу эгоизма и антигуманизма. Прошло время храбрых, готовых к самопожертвованию, как Цовинар. По сути, человек не рождается – он сразу умирает, еще не появившись на свет. Самое интересное, что в конце сказки отец сам идет к дочкам, чтобы узнать причину их задержки. Увидев всех плачущими, он говорит: «Как ни причитай, сколько ни плачь, всё равно Кикоса не воротишь. Вставайте да и домой: позовем соседей, отслужим панихиду и справим поминки. Слезами горю не поможешь. Уж такова наша жизнь: как пришли, так и уйдем». То есть они похоронили Кикоса как живого.

Таким образом, будущую мать Кикоса можно противопоставить Цовинар, а Кикоса – Мгеру Младшему. Мать Кикоса как будто чувствует, что ее сына тоже ожидает извечный неразрешимый конфликт, и «отказывается» его рожать, несмотря на все атрибуты (дерево, родник, вода). Также важно вспомнить, как Цовинар нашла родник. Героиня с матерью долгое время ходили по берегу моря, которое является символом мирового потенциала, наследия. Однако принцессе предстояло найти что-то свое, что должно соответствовать ее миропониманию, но после долгих поисков она начинает плакать от усталости. В отличие от матери Кикоса, у Цовинар есть веская причина для слез – это мучающая жажда. В конце концов Цовинар обращается к Богу словами: «Сотвори здесь источник, свет мне во тьме укажи!» В такой сложной ситуации, когда девушка соприкасается с другим миром, языческим, она просит Бога дать ей силы для сохранения своего собственного миропонимания. А в случае матери Кикоса, это плач по тому, чего даже и не случилось, то есть героиня застревает в возможном будущем. Однако не стоит ее недооценивать, потому что женская интуиция подсказывает девушке: сейчас не время рождения нового Мгера, он не перенесет происходящего. Так и в наши дни, многие «Кикосы» – воплощение огромного потенциала – умирают, не родившись.

Искусствовед Рузанна Лазарян (Ереван) специально для Армянского музея Москвы

Литература:
Давид Сасунский. Ветвь Первая. Санасар и Багдасар
О. Туманян «Смерть Кикоса»
Վաչե Եփրեմյան «Հայոց ներքին ժամանակը»

В оформлении обложки использована иллюстрация к сказке. Фото: armenianprelacy.org