Музей Булгакова на Большой Садовой вот уже несколько лет как собирает истории квартир дома номер 10. Известно, что в этом доме проживали в первой половине XX века династии московских армян. Историк Дмитрий Опарин, автор подкаста «Другая Россия» и москвовед, в сотрудничестве с Музеем Булгакова занимается изучением армянского наследия знаменитого дома. Одна из последних историй армян дома Булгакова была опубликована в мае 2020 года, когда в музей обратились правнучки Барсега Аветисянца — одного из жильцов многоквартирной застройки. Армянский музей Москвы публикует исследование с незначительными правками.

В середине 1920-х годов (не ранее 1924 года и не позднее 1926 года) в доме поселилась большая армянская семья Аветисянц. Барсег Григорьевич Аветисянц вместе с женой Ашхен Хачатуровной Татевосян и шестью детьми въехали в полуподвальную квартиру № 42. Дольше всех в доме прожил средний сын Барсега Шаварш — до 1985 года. До революции Барсег держал меблированные комнаты «Версаль» на Большой Дмитровке, 13/8, подробно описанные в рассказе Ивана Бунина «Казимир Станиславович». Сын Барсега Лев стал доцентом Московского института химического машиностроения и получил Сталинскую премию, а сын Льва и внук Барсега Борис Аветисянц был выдающимся исследователем вопросов космической медицины.

Летом 2020 года в Музей М.А. Булгакова обратились дочери Бориса Нарине и Рузанна. Их семья бережно сохранила старые семейные документы и фотографии, которые Музей Булгакова частично опубликовал в разделах «Фото» и «Документы». Нарине поделилась своими воспоминаниями, предоставила выписки из Национального архива Армении. Это рассказ о московской старожильческой армянской семье, чья история тесно переплетена с историей дома № 10 по Большой Садовой.

Семья Аветисянц до революции

Барсег Аветисянц (1862–1945) родился в Ереване (Эривань). В семье считается, что он приехал в Москву еще в подростковом возрасте и устроился в услужение к московскому армянскому промышленнику. Уже в 1894 году он содержал меблированные комнаты в доме дворянина Дмитрия Ростиславовича Кайсарова на пересечении Маросейки и Большого Спасоглинищевского переулка (дом по адресу Маросейка, 6 сохранился). В 1895 году Аветисянц указан уже как держатель меблированных комнат как в доме Кайсарова на Маросейке, так и в доме на пересечении Большой Дмитровки и Столешникова переулка (Космодамианский переулок). Меблированные комнаты на Большой Дмитровке, 13/8 располагались в доме, принадлежавшем сначала потомственному почетному гражданину купцу Ивану Григорьевичу Чуксину (1831 г.р.), а с 1906 года — его вдове Александре Ивановне Чуксиной.

Дом был построен в 1830-е годы на месте несколько раз горевшего и в конце концов разобранного храма XVII века. В 1870-е годы каменный объем по Дмитровке был надстроен третьим этажом. В 1902 году третий этаж был надстроен мансардой. Дом был снесен в 2000-е годы.

До 1899 года Барсег Аветисянц держал две гостиницы — в доме Кайсарова на Маросейке и в доме Чуксиных на Дмитровке. С 1900 до 1917 гг. Аветисянц упоминается уже как держатель только одних меблированных комнат на Дмитровке. Сначала они назывались «Блеск», в 1900 году были переименованы в «Версаль». Это название сохранялось вплоть до 1924 года, когда гостиница получила новое название «Спартак». Жилые комнаты занимали весь второй и третий этажи (по 15 комнат на этаже) корпуса по Дмитровке. Туалетов, правда, было всего два — на каждом этаже. Кухня и помещения для служащих меблированных комнат находились в мансарде, построенной в 1902 году (ЦГА Москвы ОХД до 1917 года. Ф. 179. Оп. 62. Д. 16080. Л. 2об.). В семье Аветисянц сохранились воспоминания о том, что дети помогали Барсегу содержать меблированные комнаты — они заправляли кровати, готовили на кухне, делали мороженое, дежурили, то есть выполняли работу коридорных.

Меблированные комнаты «Версаль» Аветисянца в рассказе Бунина

В рассказе «Казимир Станиславович» 1916 года Иван Бунин назвал «Версаль» дешевой и скверной гостиницей. Главный герой Казимир шел к своему номеру по «длинному вонючему туннелю коридора, где только в самом начале сонно коптила лампочка. Возле всех номеров стояли сапоги и башмаки, — все людей чужих, неизвестных друг другу». Казимир Станиславович приехал в Москву из Киева на несколько дней. Двадцать три года назад еще студентом он останавливался в «Версале». Хотя если в том доме на Дмитровке и был «Версаль» в 1893 году, то назывался он «Блеском».

В рассказе Бунина Казимир растерянный и подавленный бродит по апрельской Москве: «Одиноко человеку, прожившему и погубившему свою жизнь, в весенний вечер в чужом людном городе!». Казимир ужинает на бульваре в «низкопробном» ресторане, где среди зала стоит фонтанчик с «облезлыми» золотыми рыбками, ночью посещает загородный публичный дом, а на следующий день оказывается свидетелем венчания в церкви на Молчановке. Бунин подробно описывает меблированные комнаты «Версаля»: там душно, окна пыльные, умывальник смердит, мышь гремит в комоде, а на стене висит объявление: «Пробывши три часа, считается за сутки». Коридорный оказывается «по-московски бойким», как пишет Бунин, он приносит Казимиру самовар, калач, лимон, «Московский листок» и ночью наблюдает за гостем в замочную скважину, беспокоясь из-за того, что тот ничего не заказывает и из номера не выходит. Казимир совершают неудачную попытку повеситься в своем номере и на следующий день с утра отправляется на вокзал.

Барсег Аветисянц и Багдасар Вартанов

Барсег Григорьевич Аветисянц в 1890-е годы именуется в московских справочниках Парсегамом. В XX веке — только Барсегом. Он был довольно состоятельным москвичом, входил в Совет московских армянских церквей. Любопытно, что в тоже время членом этого Совета был и его будущий сосед по дому № 10 Багдасар Арутюнович Вартаньянц, поселившийся на Большой Садовой в 1914 году — за десять лет до переезда туда Барсега с семьей. Безусловно, они были хорошо знакомы и вполне вероятно, что в послереволюционные годы, известные разразившимся жилищным кризисом в столицах, Вартаньянц помог Аветисянцу снять хоть какое-то помещение в доме 10.

Жена Барсега Аветисянца Ашхен Татевосян

Барсег был женат на Ашхен Хачатуровне Татевосян (1876–1937). Она родилась в Ереване (Эривань) и была крещена в церкви Сурб Погос-Петрос (святых Петра и Павла). Храм не сохранился, его снесли в 1931 году, а на месте построили кинотеатр «Москва». В том же храме в 1896 году, уже после переезда Барсега в Москву, Барсег и Ашхен венчались (Национальный архив Армении. Ф. 47. Оп. 2. Д. 284. Л. 134, 145об., 146).

Ашхен приходилась старшей сестрой еще одному жителю дома № 10 по Большой Садовой — Георгию (Геворк) Христофоровичу (Хачатурович) Татевосяну-Тадэ (1886–1942). Он, как и сестра Ашхен, еще до революции приехал в Москву. Георгий Христофорович работал врачом, сначала снимал квартиру по адресу Большая Садовая, 13, а в 1917 году переселился в дом 10 в квартиру № 18.

Полуподвал «торговца Аветисянца» в доме 10 по Большой Садовой

После революции семья Аветисянц жила в Мыльниковом переулке, 7, квартире 12 (сейчас улица Жуковского, дом сохранился). С середины 1920-х годов Аветисянцы уже значатся жителями дома 10 по Большой Садовой.

Из акта обследования деятельности правления жилищного товарищества дома 10 по Большой Садовой, датированного апрелем 1926 года, становится известным, что правление «сдало подвальное помещение торговцу Аветисянцу со въездными в 2400 руб.» (ЦГА Москвы. ОХД после 1917 года. Ф. 2433. Оп. 4. Д. 725. Л. 187). В 1920-е годы правление жилтоварищества регулярно сдавало жилые и нежилые помещения дома платежеспособным москвичам. Деньги, которые платили арендаторы, расходовались на топливо для дома. Согласно обследованию 1926 года, «в доме имеются подвальные жилые помещения, но по санитарным условиям непригодные для жилья. Эти помещения занимались трудящимися нуждающимися в площади, а вселившись — через некоторое время добивались представления им годной для жилья площади <…>» (ЦГА Москвы. ОХД после 1917 года. Ф. 2433. Оп. 4. Д. 725. Л. 187). В связи с тем, что в таких подвальных и полуподвальных квартирах жить было неудобно, правление как раз решило сдать помещение торговцу Аветисянцу, вероятно, под склад. Однако, несмотря на сырость и темноту, вплоть до 1960-х годов большая часть полуподвальных квартиры были жилыми. В том числе и квартира № 42. Скорее всего, Барсег Аветисянц действительно снял эту квартиру, но не под склад, как заявляло правление проверяющим органам, а для своей семьи. В 1920-е годы найти комнату в Москве было нелегко, и люди соглашались на самые тяжелые жилищные условия. Аветисянц смог въехать в 42-ю квартиру тогда, когда ранее поселившаяся в ней семья Бочковых получила комнатку в бывшей владельческой квартире и выехала из полуподвала — люди старались не задерживаться в таких помещениях.

Дети Барсега и Ашхен

У Барсега и Ашхен Аветисянц было шестеро детей — Манэ (1898–1981), Григорий (1900–1988), Нина (1902–1947), Шаварш (1904–1986), Сусанна (1906–1926) и Лев (1910–1981). Почти все они родились в Москве и были крещены в армянской Крестовоздвиженской церкви (Сурб Хач), которая находилась в Армянском переулке (ЦГА Москвы. ОХД до 1917 года. Ф. 2050. Оп. 1. Д. 297. Л.74об., 75, 95, 102, 124 — нам удалось найти записи о Льве, Шаварше, Сусанне и Манэ в метрических книгах Армянской церкви в Москве). Кстати и похоронены почти все на Армянском кладбище в Москве у единственной из сохранившихся исторических армянских церквей Святого Воскресения (Сурб Арутюн).

Сусанна (Шушаник в метрической книге Армянской церкви) утонула в двадцатилетнем возрасте в Москве-реке во время грозы. Манэ в семье называли Маняшей:

Маняша была потрясающим человеком, просто была настолько неиспорченной, просто ангел в человеческом обличии — это была Маняша. Она вышла замуж поздно, насколько я помню. За Седрака Сергеевича Тер-Минасьяна, и он был достаточно известным инженером-ученым. Он проектировал гидростанцию на Севане (из воспоминаний правнучки Барсега и внучки Льва Нарине Оганесян).

Григорий Аветисянц уехал с семьей в начале 1930-х годов в Ереван. Есть упоминание о нем в домовой книге 1940 года о том, что он приезжал к отцу в отпуск в сентябре 1940 года. В Ереване Григорий работал старшим бухгалтером Главводстроя Еревана. К 1940 году в доме № 10 постоянно проживали только Барсег и его два сына — Шаварш и Лев со своими семьями. Шаварш с женой Верой жили квартире № 2, а Лев с женой Валентиной — в 35-й квартире.

Шаварш Аветисянц (1904–1986)

Работал бухгалтером — сначала в Московских областных кооперативных страховых кассах, а потом — главным бухгалтером треста столовых Пролетарского района Москвы. В 1950-е годы он был ненадолго осужден и после заключения вернулся в дом. Шаварш был женат на Вере Александровне Рукавишниковой (1907–1998), приехавшей в Москву из Иваново. Она работала экономистом в исполкоме Мособлсовета. Из воспоминаний правнучки Барсега и внучки Льва Аветисянца Нарине Оганесян:

Когда я была маленькая (ну как маленькая? В школе я училась), папа меня просил заезжать к Шаваршу. Вот тут на углу на Маяковке стоял ларек «Союзпечать», где сейчас реклама филармонии, и он там работал. Он всегда для меня был очень странным человеком. У него был такая борода и бухгалтерские нарукавники. Он был уже достаточно пожилой, он был уже глубоко пенсионером.

— Это вы какие годы вспоминаете?

— В 1985 я закончила школу. Это было до 1985, где-то в восьмидесятые. Я ездила к нему в этот ларек, он оставлял для папы — такие были журналы «Подвиг» и «Искатель». Папа их очень любил, там детективы печатались. По паролю «Книжки для Бори» он мне их отдавал, но по-моему не узнавал меня и не понимал, кто я.

Он любил преферанс, курил трубку — это я помню очень хорошо. Он не обращал внимания на нас, на детей. Мы ему были неинтересны. Он как будто был погружен в свои мысли и, как мне кажется, реагировал только на знакомые лица. Но вот Верунчик (Вера, жена Шаварша. — Прим. ред.) оставила, потому что Верунчик была хохтушка, очень компанейская, веселая, модная, всегда с накрашенными губами, с бусиками, с сумочкой. То есть она такая девочка. Она до последнего оставалась девочкой настоящей, модницей.

Лев Аветисянц (1910–1981)

Окончил Московский энергетический институт, работал сначала инженером в Наркомате пищевой промышленности СССР в отделе, который отвечал за автоматизацию на предприятиях пищевой промышленности. Впоследствии от получил степень кандидата технических наук и стал доцентом Московского института химического машиностроения. В 1937 году Лев женился на Валентине Ивановне Грачевой (1908–1981), родившейся в селе Гремячке Саратовской губернии. Одно время Валентина работала диетической сестрой. Из воспоминаний внучки Льва Аветисянца Нарине Оганесян о своем деде:

— Кем он только не был! В студенчестве любил подрабатывать массовиком-затейником в санаториях-профилакториях Ялты и Подмосковья, работал оперативником, и на работе в милиции во время какого-то задержания получил травму: повредил позвоночник, получил инвалидность. Поэтому во время войны на фронт не попал, он обеспечивал Москву энергоснабжением: он энергетик по образованию. После войны защитил диссертацию, был доцентом в МИХМи на кафедре энерго- и ресурсосбережения, являлся одним из руководителей строительства пионерского лагеря и спортивной базы «Петушки», получил государственную премию, был членом ЮНЕСКО, длительное время работал педагогом и экспертом в Монголии. Он в Монголии национальный герой, потому что все, что там построено, строил в том числе мой дедушка. Был в дружеских отношениях с председателем Монгольской республики Цэдэнбалом. Вся семья знала, что Лев решит любую проблему, всем поможет, всех спасет — умный, добрый, с огромным сердцем.

Лев вместе женой и двумя детьми — Борисом (1942–2020) и Ниной (1948 г.р.) — жил в 35-й квартире на первом этаже. Все жители этой квартиры вспоминали, как там было темно, так как окна выходили на стену корпуса художественных мастерских. Нарине Оганесян вспоминает, что уже после смерти Барсега и Ашхен, когда родились Борис и Нина, няне и детям выделили часть комнаты — сделали второй навесной этаж. Тогда Лев прорубил на этом самодельном этаже дополнительное окно, так как жить в такой темноте не представлялось возможным.

Борис Аветисянц (1942–2020), как его отец, окончил Московский институт химического машиностроения и 53 года проработал в Институте медико-биологических проблем Академии наук, специализировался на вопросах космической медицины.

В 1959 году семья Льва Аветисянца выехала из дома 10 по Большой Садовой в отдельную квартиру на улице Карла Маркса (сейчас Старая Басманная). Шаварш Аветисянц прожил в квартире № 2 в доме до 1985 года.

Дмитрий Опарин, научный сотрудник Музея Михаила Афанасьевича Булгакова

Источник: Музей Булгакова
май 2020

Примечание: Музей Булгакова продолжает собирать информацию по истории дома № 10 на Большой Садовой. Сотрудники хотят рассказать историю каждой квартиры. Если вам есть чем поделиться — пишите на адрес dimaoparin@hotmail.com, звоните по телефону +7 (495) 699 53 66 и присоединяйтесь к проекту!