27–29 февраля 1988 года в Сумгаите произошли массовые убийства и погромы армян. Публикуем посвящённый этим событиям отрывок из книги журналиста-международника и политолога Арсена Мелик-Шахназарова «Нагорный Карабах: факты против лжи».

Резня в Сумгаите: факты и искажения

1 марта 1988 года на внутренней полосе «Известий» под одним из очередных стандартных материалов появилось небольшое сообщение ТАСС, в котором говорилось, что «28 февраля в Сумгаите (Азербайджанская ССР) группа хулиганствующих элементов спровоцировала беспорядки. Имели место случаи бесчинства и насилия…».

Что же на самом деле случилось в «городе интернациональной дружбы», «Комсомольске-на-Каспии», как с легкой руки ныне неизвестного ревнителя дружбы народов модно было называть этот промышленный город, третий по численности населения в Азербайджанской ССР?

27–29 февраля (был високосный год) 1988 года в Сумгаите произошли массовые убийства и погромы горожан армянской национальности. Это был первый за все время существования СССР акт массовых расправ над «инородным» населением на территории, контролировавшейся вполне официальной советской властью. Сравнимые по жестокости и целенаправленности избиения по национальному признаку в годы Великой Отечественной войны имели место лишь на оккупированных противником территориях. Даже сталинские депортации в отношении репрессированных народов Кавказа и Крыма, хотя и сопровождались кровавыми эксцессами, все же не были погромами с участием в качестве погромщиков масс гражданского населения, громившего и убивавшего «предателей-инородцев».

То, что произошло в Сумгаите, и то, каким образом была организована и претворена в реальность бойня и последующее изгнание армянского населения этого крупного промышленного города (около 250 тыс. населения, из коих армян, по разным данным, было около 17 тыс.), не имело аналога в советской истории. Сумгаитскую резню можно сравнить лишь с кровавыми избиениями армян, айсоров, греков и иных христиан в Османской империи, периодически вспыхивавшими и продолжавшимися начиная со второй половины XIX века и вплоть до 1923 года, когда практически все христианское население нынешней Турции в ее современных границах было подвергнуто жесточайшему геноциду. Во всяком случае, картина погромов и убийств в Сумгаите была точной калькой много лет стыдливо замалчиваемого советской историографией Стамбульского погрома греков и армян 1955 года, которым турецкие националисты «отпраздновали» 3-ю годовщину вступления Турции в НАТО.

Картина резни глазами очевидцев

Как известно, накануне cумгаитской резни, а именно 26 февраля 1988 года советский Генсек Михаил Горбачев обратился к народам Армении и Азербайджана с призывом соблюдать спокойствие и выдержку. Результатом этого обращения на следующий день стало прекращение митингов в Ереване и в целом по Армянской ССР. Спокойствие наблюдалось и в Нагорном Карабахе. В этот же день в Сумгаите начались митинги с лозунгами, направленными против армян.

27 же февраля в Сумгаите тысячные толпы вновь вышли на антиармянские митинги и шествия, которые практически сразу же переросли в нападения на квартиры армян, убийства их обитателей, массовые погромы домов, объектов торговли, поджоги автомобилей. 28 и 29 февраля погромы продолжались, даже несмотря на то, что 28-го числа в город были введены внутренние войска МВД.

В ходе погромов, по официальным данным, было убито 26 граждан армянской национальности, несколько человек пропали без вести. По неофициальным же сведениям, полученным путем опроса беженцев и переселенцев из Сумгаита по прибытии их в Армянскую ССР, число жертв было значительно больше. Позднее более точно, пофамильно и поименно было установлено 29 погибших от рук погромщиков. Часть беженцев, сразу выехавших в Россию, не была опрошена. Установлению точного числа жертв мешало и то обстоятельство, что трупы погибших увозили в разные морги, в том числе в Баку и другие населенные пункты.

Так, отец зверски убитой 29 февраля Лолы Авакян, Манвелян Павел, был в трех моргах: в Сумгаите, Баку и Мардакянах, в 20 км от Баку. Тело дочери, изуродованное настолько, что опознать его удалось по характерному дефекту ногтя на пальце ноги, он обнаружил в последнем из моргов, под номером 71 среди неопознанных трупов. По его показаниям, в трех моргах он видел всего более 100 трупов; не исключено, что среди них были и другие жертвы сумгаитской резни. Павел Манвелян был инженером химкомбината, одним из тех, кто строил Сумгаит, а его жена — опытным педагогом, преподававшим в одной из городских школ. Позже выяснилось, что среди нападавших на квартиру его дочери и зятя были учащиеся и выпускники той самой школы, где преподавала мать убитой Лолы Авакян…

Все без исключения убийства сумгаитских армян были совершены с особой жестокостью и извращенностью, в присутствии многих десятков, а иногда и многих сотен горожан-азербайджанцев, которые если и не принимали непосредственного участия в истязаниях, то часто выступали в качестве ободрявшей и морально поддерживавшей погромщиков силы.

В ряде случаев были совершены беспрецедентные садизм и варварство. Так, была полностью уничтожена семья Мелкумянов: Согомон Маркарович, 57 лет, Раиса Арсеновна 54 лет, Эдуард, 28 лет, Игорь, 31 года, Ирина 27 лет. После избиений, насилия, нанесения тяжких повреждений, их трупы были подожжены.

<…>

С самого начала не было сомнений в том, что сумгаитская резня — ответ на принятые в Степанакерте решения, касающиеся административно-территориальной принадлежности НКАО. Как и подавляющее большинство армянского населения городов АзССР, практически все сумгаитские армяне имели карабахские корни. Не случайно, почти во всех свидетельствах о смерти жертв погромов, местом рождения убитых значился тот или иной населенный пункт Нагорного Карабаха.

В первые недели после резни в Сумгаите можно было услышать самые разнообразные сведения о числе погибших и обстоятельствах их гибели. Очевидно, что многое из рассказанного и переданного затем по цепочке, от одних людей к другим, третьим — дошло в искаженном виде. В частности, сразу после погромов распространился слух об убийствах младенцев в родильном доме, который, как оказалось позже, не соответствовал действительности. Однако реальная картина происшедшего, зафиксированная строгими протоколами допросов потерпевших, свидетельскими показаниями, высветила такие страшные детали, перед которыми померкли бы любые выдуманные истории.

Единственным судебным процессом по cумгаитской резне, получившим хоть какую-то огласку в СМИ СССР, стал суд над тремя погромщиками — Ахмедовым Ахмедом, Исмаиловым Ильхамом, Джафаровым Яваром, — который проходил с 18 октября по 18 ноября 1988 года в Москве, в Верховном Суде СССР. Его материалы, выдержки из них, естественно, никогда не были опубликованы в центральной советской прессе.

Однако в ряде газет Армянской ССР публиковались репортажи из зала суда; позднее, — опять-таки в Армении были изданы материалы об этом и ряде других процессов. Материалы обвинительных заключений и процессов были также частично обнародованы адвокатами потерпевших и родственников жертв Сумгаита — Рубеном Рштуни, Полиной Шапошниковой, Рубеном Саакяном.

В 1998 г. в Степанакерте, столице Нагорно-Карабахской Республики, была издана брошюра под названием «Дневник судебного процесса по уголовному делу о преступлениях, совершенных против армянского населения в Сумгаите». Ее автор, уроженец Степанакерта и в то время аспирант мехмата МГУ Павел Геворкян в течение месяца выполнял роль переводчика (что являлось скорее необходимой формальностью) на процессе в Верховном Суде СССР. У автора была возможность не просто ознакомиться с обвинительным заключением, но и копировать целые фрагменты из него.

Приведем некоторые выдержки из обвинительного заключения по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафарова, цитируя их по вышеназванной книге с целью дать читателю хотя бы отдаленное наглядное представление о том, что творилось 27–29 февраля 1988 г. в азербайджанском «Комсомольске-на-Каспии».

«В районе дома 2б на глазах многих жителей квартала, организованная Ахмедовым группа хулиганствующих лиц, объединенных единым умыслом, вооруженных топорами, ножами, металлическими трубами, прутьями и другими предметами, сознавая особо жестокий характер своих действий и причинение особых страданий потерпевшим, начала избивать этими предметами членов семьи Мелкумянов и Амбарцумяна М.А., нанося им по голове и другим жизненно важным участкам тела многочисленные удары…»

<…>

Свидетель Алиев И.Г.: «Ахмедов кричал в мегафон, что в Армении убили много азербайджанцев, поэтому мы тоже должны убивать армян… Я понял так, что все молодые ребята, вообще все, кто громит квартиры, слушаются Ахмедова, так как после его слов все начали бросать камни в окна домов…».

Свидетель Зарбалиев Д.С. показал, что когда 29 февраля 1988 г. толпа подошла к дому 5а, группа парней сразу зашла в первый подъезд… Минут через десять парни вытащили из подъезда мужчину лет пятидесяти. Его окружили человек 15–20 и стали бить топором, ножами, деревянными палками. Потом один из парней вытащил горевший матрац и накрыл им мужчину, сверху набросили разные вещи…

<…>

Свидетель Козубенко В.В.: «Я видела, как вытащили из нашей квартиры Аракелян Асю, а следом ее мужа Аракеляна Арташа… Бандиты, которые вошли в нашу квартиру, были вооружены прутьями, арматурами, большими ножами. Металлические прутья были одинаковой длины, как будто специально обрезанные. Кто-то из азербайджанцев-бандитов хотел ударить меня, но рядом стоящий не дал это сделать, сказав: „Мы русских не трогаем“. Эти бандиты, все абсолютно, были одеты в черное и почти все молодые… С 28-го числа наши телефоны были отключены».

<…>

Свидетель Селимханов А.С. показывает: «Во время митинга на автовокзале Исмаилов спросил одну женщину: „Где живут армяне? “, она ответила: „Если бы я знала, сама бы высосала из них всю кровь…“. Отвечая на вопрос адвокатов, свидетель добавляет: „в 36 квартале я видел также, как один солдат был тяжело ранен, умирал, ему оказывали помощь“».

Свидетель Мамедов М.Я.: «…Когда я и мой друг Керимов пришли на автовокзал, там было много солдат. Солдаты отступали, среди них было много раненых, их лица были в крови… Потом толпа направилась в 41а квартал. Там начали громить квартиры армян».

Свидетель Тахмазов Т.Т., управдом: «…Было распоряжение представителя ЦК КП Азербайджана Ганифаева сжечь и засыпать землей все разгромленные вещи. Так и сделали, причем очень оперативно. На следующее утро из горисполкома в 41а квартал прислали ремонтно-строительные части, и те убрали трупы и все разрушенное…».

Свидетель Зарбалиев Д.С., чей отец работает в милиции гор. Сумгаита, отвечая на вопрос адвоката Шапошниковой: «Почему вы не позвонили отцу, который в это время был на службе, и не рассказали о том, что творится в вашем квартале?», отвечает: «А зачем мне надо было звонить? Милиция об этом все знала, все об этом знали, это же был не первый день погромов».

Свидетель Гукасян А.М.: «…Выйдя на балкон, я поразился обстановке в квартале. Все стояли на балконах и чего-то ждали. Как перед представлением… Потом к нам зашел знакомый и сказал, чтобы мы быстрее ушли, сюда уже идут. Тогда я вынужден был вновь обратиться к соседям, у которых мы ночевали. С большим трудом и предосторожностями нам удалось перебраться в их квартиру (это в соседнем подъезде) прямо перед приходом толпы к квартал… Начались погромы… В конце концов, добрались до нашей квартиры. Мы через стену слышали, как ее громили… После ужасных погромов толпа ушла из квартала… На меня особо подействовала жестокость этих людей. Эти молодчики подходили к трупам, рассматривая их, ногами переворачивали тела…».

Свидетель Добжанская В.Б.: «В толпе парень с флагом кричал: „Убивайте армян… Горбачев за нас…“».

Думается, приведенные выдержки из показаний свидетелей, — точнее лишь малой части их, — дают весьма ясную картину того, что происходило 27–29 февраля 1988 г. в азербайджанском городе Сумгаит.

Источник: А.А. Мелик-Шахназаров. Нагорный Карабах: факты против лжи. Информационно-идеологические аспекты нагорно-карабахского конфликта. — Москва : Волшебный фонарь, 2009.