Редакция Армянского музея Москвы продолжает рассказывать об армяно-русских театральных отношениях. Во второй части цикла историк Нуне Мхитарян поведала о расцвете армянского театра, культурно-просветительской деятельности артистов на юге России и удивительной игре Сирануйш.

Перед зеркалом стояла все еще молодая женщина и отрешенным взглядом смотрела на свое отражение. Смотрела так, словно видит его в первый раз: отражение лица с потухшими, ввалившимися глазами, с глубокими морщинами, с потемневшей, землистого цвета кожей.

Хозяйке этого отражения, великой армянской актрисе Сирануйш, только что сообщили о смерти сестры. Пораженная горем актриса подошла к зеркалу и, не узнав себя, смотрела на маску горя напротив, машинально водила пальцем по стеклу и шептала: «Больно. Вот так бывает, когда больно. Сводит брови, обвисают щеки, прорезаются здесь морщины, когда очень больно. Так надо гримироваться, вот морщины, вот лоб, глаза…»

Так вспоминает свою покровительницу, наставницу заслуженная артистка Ольга Гулазян.

Она же вспоминала, как Сирануйш вынуждена была выйти на сцену в день смерти своей матери. Труппа была на гастролях, и публика ходила именно на нее, на ее Медею, Марию Стюарт, Кручинину. Нельзя было срывать спектакль, ставить под удар репутацию товарищей, материальное положение и, естественно, будущее труппы.

Величайшая актриса конца XIX и начала XX века, имя которой на афишах обеспечивало успех любому спектаклю и любому автору, организатор и руководитель театрального общества, всяких артистических содружеств. Да, звучит красиво, а профессия заставляла её, как и всех, не щадя себя выходить на сцену. Она первая сыграла Офелию на нашей сцене. Актриса более «европейского толка», Сирануйш предпочитала европейский и армянский репертуар. Играла в основном на армянском. Будучи родом из Полиса, прекрасно понимала и не раз говорила о роли театра в сохранении родного языка. Все ее современники вспоминают о ней с величайшем благоговением и почитанием. Не обладая ни точеной фигурой, ни «лунным ликом», она наполняла всю сцену каким-то магическим флёром, а ее голос затмевал и убирал все, что отвлекало внимание от ее игры. «Ее голос… до сих пор слышу ее голос…», – писал в воспоминаниях ее младший партнер Ваграм Папазян, актер, избалованный вниманием Элеоноры Дузе, Александры Яблочкиной, Веры Пашенной и других актрис мировой величины.

Да, голос привел ее на сцену, голос позволил в голодные годы в Полисе играть в опереттах и в «Придворном театре» Стамбула. Этот же голос «сыграл» вместе с ней уже в зрелые годы Гамлета. Да, Сирануйш сыграла Гамлета после Салли Сиддонс, Сары Бернар и Элеоноры Дузе. И смело можно сказать: если до конца 80-х XIX века стержнем нашего театра был Петрос Адамян, то с начала 90-х до середины 10-х годов XX столетия стержнем была Сирануйш. Честь и хвала нашим именитым актерам, ее партнерам, понимавшим и признававшим ее величие. Но это преклонение и почитание не спасало ни ее, ни ее партнеров и коллег от шаткости и обманчивости актерского существования. Нельзя было допустить забыть себя. Иначе – нищета и одиночество.

К концу XIX века армянский театр стал почти профессиональным (пока без образования). Мало того, сцена (как музыкальная, так и драматическая) была, пожалуй, единственной общеармянской культурной площадкой, где не было западной и восточной Армении. Однако достаточно было сойти со сцены, и тебя ожидало полное забвение и нищета.

К концу XIX века армянский театр сумел самоорганизоваться и при помощи этих организаций заняться чистым творчеством, не искать доходов на стороне. Большую роль сыграли в этом «ученики» Адамяна: актеры, которые начинали с ним и продолжали после него. Среди них были Сирануйш, Арам Вруйр, Георг Петросян, примкнувшее к ним молодое поколение. Зарождалась и развивалась армянская драматургия – Габриель Сундукян, Александр Ширванзаде, Мурацан (пьеса «Рузан»), Акоп Паронян. Существовало несколько трупп одновременно, появились меценаты. Были свои содружества в Баку и Тифлисе. были четко расчерчены устоявшиеся гастрольные туры. Невозможно переоценить просветительскую роль театра для уездных городов и деревень. Он не только «разносил» модные литературные новости, но и передавал политические настроения в государстве в целом. Иногда выполнял роль агитатора, организатора, вдохновителя на борьбу. Но… не было постоянной, стабильной поддержки, так как не было армянской национальной автономии, государственности. Все наши труппы, как бы звучно они ни назывались, не в силах были подняться выше по статусу провинциальных театров Российской империи и большей частью занимаясь культурно-просветительской деятельностью по всему Кавказу и югу России, радовались любой возможности поехать в столицы и выступить там, перед взыскательной и избалованной столичной публикой.

Расцвет театрального искусства, драматургии, тесно связано с расцветом общеармянской литературы конца XIX – начала XX века. Это был «золотой век» нашей литературы. Появление светского, мирского «абовяновского» языка привело не просто к расцвету писательства. Народ стал читать: много, страстно. Писать стали о нем, для него. И на сцене играли о нем и для него, на понятном ему языке. В этом смысле наши актеры выполняли абсолютно общенациональную роль, связывая в одно целое Запад и Восток, Север и Юг, преодолевая границы государств и снимая межязыковые, культурные барьеры внутри народа.  Тем более, помогал состав трупп – равное присутствие актеров со всех концов нашей «среды обитания» – от Константинополя (Сирануйш, Армен Арменян, Арам Вруйр, Ваграм Папазян) до Тифлиса (Ольга Гулазян, Вардуи, Геворг Петросян), и Шемахи (Ованнес Абелян). Подбором репертуара тоже занимались артисты. Европейское образование, полученное в Стамбуле, давало возможность переводить не только европейскую классику, но и самые модные пьесы. Так, «Дама с камелиями» на долгие годы стала визитной карточкой Сирануйш, ее последним выступлением перед отъездом за границу в 1922 году, и последним поклоном Александрии в 1932, перед возвращением на Родину. К сожалению, смерть настигла ее в пути…

Переводами занимался удивительный человек – Арам Вруйр. Не просто очень, а уникально одаренный артист. Талантливый фотограф, он сопровождал экспедиции Николая Марра в Джульфе и Ани, знаток классической литературы, он переводил для постановок французских классиков и, по словам друзей и современников, был лучшим исполнителем ролей мольеровских персонажей – Гарпагона, Скапена, Сганареля, вообще, комического амплуа. Мы писали, как он, уроженец Полиса, быстро освоил тифлисский образ жизни с его особым говором и бытом, сумел соединить два параллельных берега – жизнь тифлисских и полисских рыбаков – «Пепо» показал в Стамбуле на западноармянском. Человек удивительной скромности, актер, литератор и фотограф, он, по сути, стал основоположником прикладной археологии, составил огромный архив, но о себе не оставил ни строчки.

Да, армянский театр процветал. Несмотря на незащищенность, неустроенность быта (в маленьких городках, где не было гостиниц, приходилось ночевать иногда в сараях или амбарах), шаткость положения, отсутствия академического образования, молодые люди переставали отгонять от себя соблазн, зарывать талант землю, и из каждой поездки труппы возвращались в Тифлис или в Баку с обновившимся составом.

Апогеем можно считать большое турне 1912-1913 годов – от Петербурга до Стамбула. Труппу собрали Армен Арменян из Стамбула и Ованнес Абелян (первый Элизбаров) из Шемахи. В составе были тифлисские, бакинские, стамбульские, шушинские, ереванские актеры. Эта труппа так и осталась в истории – «Абелян-Арменян». Впереди их ждали непростые времена – Первая мировая война, 1915 год, Революция, опять война.

В старину считали, что, когда гремят орудия, музы молчат. Но когда замолкают орудия, музы поют звонче…

Так случилось и с нами… Как только замолчали орудия, в Тифлисе была организована первая театральная школа «АйАрТун» – Дом Армянского Искусства…

Историк, переводчик, преподаватель армянского языка Нуне Мхитарян специально для Армянского музея Москвы