Почему Константин Станиславский сделал посещение Московского Художественного театра для армянских студентов бесплатным? Как армянские режиссеры оказались среди новаторов театральной традиции в России? Какие специальности появились в театре Армении в первой половине XX века? Об этом и многом другом Армянскому музею Москвы рассказала историк Нуне Мхитарян в заключительной части цикла об армяно-русских театральных отношениях.

Насупили новые времена, смутные и кровавые. Все смешалось в жизни, в мире после 1917 года. Затяжная война, две революции. Распад империй, резня, голод, холод. И в этом страшном месиве – постепенное появление неких параллельных потоков, живущей своей, самостоятельной жизнью, новые формы творчества и бытия, словно в другом миру, за другими окнами, в другой жизни. В Москве Художественному театру под руководством Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко присуждается статус Академического.

Театр с большим удовольствием посещали среди прочей публики и студенты-армяне не только потому, что он был «модным», передовым, не только потому, что один из основателей (Немирович-Данченко) по матери был армянин, но и по другой причине – по ходатайству другого руководителя для армянских студентов посещение было бесплатным. Константин Сергеевич учился в Лазаревском институте и в знак благодарности своим педагогам преподнес такой подарок всем «лазаревцам».

Вокруг двух великих новаторов театральной традиции были и армяне. Среди них – сын владикавказского фабриканта, невероятно одаренный, основатель 3-й Студии МХАТ, Евгений Багратионович (Багратович) Вахтангов. В голодном, но очень «театральном» для Москвы году он, с благословения своих учителей, на Остоженке, в Мансуровском переулке организовал театр-студию с общежитием, тем самым заложив основы будущего Вахтанговского театра. Будучи уже тяжело больным, он сумел завершить постановку «Принцессы Турандот», которая до сих пор остается «лицом» его театра. В те годы уже рядом с режиссером находился продолжатель его дела Рубен Симонов, студию часто навещал Павел Макинцян, будущий нарком просвещения Армении. В 3-й Студии училась актриса Евгения Себар, к сожалению, мало выступавшая на сцене и почти забытая в наши дни.

С театральной жизнью Москвы 1920-х годов прочно связаны имена братьев Бурджаловых – Георгия и Аршака. Приехав в Москву из Астрахани с благими намерениями получить образование, они в конечном счете получили его. Аршак совершенствовался дальше за границей, но судьба распорядилась по-другому. Если Георгий Бурджалов остался в команде Константина Станиславского, то его брат стал основателем театральной школы новой Армении. Он также взял под свою опеку всю театральную жизнь нашей «советской» диаспоры.

Далее речь пойдет о таком уникальном явлении в нашей жизни, возникшим во многих городах с плотным армянским населением, как АйАрТун – Дом Армянского Искусства. Наша параллель кристальной ключевой воды в стремительном потоке смутных времен, явление, которое помогло нам выжить и двигаться дальше. Наш «МХАТ».

Именно с деятельностью этих очагов культуры, нашими аналогами Московского Художественного Театра со всеми его студиями и связана история возникновения Театра имени Габриэла Сундукяна (по решению Культпросвета от 16 августа 1921 года). Первым художественным руководителем театра стал Левон Александрович Калантар – выпускник Петербургского университета Восточных языков, сын редактора популярной газеты «Мшак», издававшейся в Тифлисе. И с благословения Калантара и Бурджалова, весной 1921 года почти весь тифлисский АйАрТун перебирается в Ереван.

В Армении, как и во всей постниколаевской империи, наступает новая эра. Культурным центром постепенно становится Ереван. Одновременно сохраняются очаги и в других городах – в Астрахани, Ростове-на-Дону, Москве, Петербурге, Баку, Тифлисе. Как водится в эпоху больших перемен, рядом с впереди идущими остаются «попутчики», которые не только направляют и наставляют, но и чаще всего спасают от потерь и уничтожения. Термин этот особенно часто применяется при анализе культурных преобразований, потому что само явление ярче всего проявляется именно в области культуры.

Этими попутчиками для молодых актеров стало старшее поколение. Теперь учеба шла не только на сцене. С появлением студии, а также театрального вуза, они взялись за преподавательскую работу, ведение своих классов и мастерских. А какие специальности появились! Режиссер, театральный художник, суфлер, реквизитор, декоратор, мастер по свету! Армянскую сцену оформляли Мартирос Сарьян, Георгий Якулов, Хачатур Есаян. Все свое творчество посвятили оформлению сцены Михаил Арутчян и Степан Тарьян, став полностью театральными художниками… Благодаря режиссерам Армену Гулакяну и Вардану Ачемяну появилось понятие «сундукяновский стиль игры». В Ереване эта фраза звучала ровно так же, как в Москве – «МХАТовский стиль»… Ты не уверен в своих способностях, но очень любишь театр?  Иди работать кем угодно, время и мастера решат, кем тебе стать… А какие были мастера! Их имена до сих пор на слуху, хотя с каждым уходящим поколением звучат все глуше и глуше – Рачия Нерсисян, Арус Восканян, Вагарш Вагаршян, Авет Аветян…

Да, казалось, наступил золотой век. Армянский театр процветал не только в Ереване, но и в Тбилиси и Баку. В довоенные годы существовало тесное сотрудничество между ними: Ованнес Абелян остался работать в бакинском театре, но часто приезжал «на гастроли» в Ереван. В Москве, в Театре Вахтангова служил Рубен Симонов, в Малом театре – Ваграм Папазян. Война застала актера в Ленинграде, и он с семьей всю блокаду прожил там, а после войны остался в Театре комедии имени Николая Акимова. Приезжая в Ереван, актеры словно показывали ту планку, которую нужно было преодолеть, одной своей игрой давая юным коллегам мастер-классы.

Идея подобного сотрудничества закрепила декаду армянской культуры 1939 года в Москве. А в 1937-м в Ереване открылся Театр имени Станиславского, затем появился Театр комедии, в 60-е годы открылся наш «Современник» – Театр Капланяна. Образовалось некое театральное содружество (театр «Дружба»), в рамках которого театральные труппы ездили на гастроли и фестивали с определенной «учебной» программой.

Война, безусловно, внесла свои изменения в репертуар и гастрольные маршруты. О союзных столицах речи быть не могло, но по республике работа шла очень активная. И наряду с современной тематикой в деревенских клубах звучала мировая классика с ласкающими слух именами – Гамлет, Офелия, Лаура, Сократ. Имя Гамлет стало чуть ли не самым популярным, и театральные острословы шутили, что Уильяма Шекспира в Армении почитают больше, чем на его родине.

Да, в советскую эпоху театр стал показателем уровня духовной жизни. Будучи «коллективным» видом творчества, носителем общественной идеи, он отмечал сразу и литературный вкус, и музыкальную грамотность, и нравственные устои общества. Казалось, так будет всегда…

Да, сегодня в Ереване «работают» театры. Но в каком положении районные, не столичные театры? В Гюмри? Ванадзоре? В других, более мелких городах? И какое у них будущее? И какую идею наш театр сегодня исповедует? Наверное, надо подумать…

Историк, переводчик, преподаватель армянского языка Нуне Мхитарян специально для Армянского музея Москвы

Обложка: Мартирос Сарьян. Эскиз декорации к опере «Алмаст», 1940. Из коллекции Театрального музея имени А.А. Бахрушина