Художник-абстракционист Рубен Апресян занимается живописью с 1980-го. На протяжении пяти лет учился в мастерской известного советского художника, графика и «русского сезаниста» Иосифа Гурвича (1907–1992). Армянский музей Москвы публикует кураторскую рецензию Виктора Пацюкова, опубликованную в каталоге выставки «Рубен Апресян. Живопись, графика» Московского Центра Искусств.

Что мы знаем о Рубене Апресяне?

Художник участвует в выставках с 1984 года. Является членом московского отделения Союза художников с 1989-го. В 1990-х периодически жил и работал в Австрии. В 1996 году в Вене был издан первый монографический каталог, посвященный его творчеству. Участник более 120 выставок в России и за рубежом.

Рубен Апресян родился в Москве 20 октября 1963 года в семье деятелей искусства. Его отец — скульптор. Мать — музыкант, педагог фортепиано. Предки Рубена Апресяна пережили Геноцид армян. Рубен начал заниматься рисованием в юные годы, пользуясь советами отца, а в 1982 году у него появились первые живописные работы.

В 1982 году поступает в Ереванское художественно-техническое училище резьбы по дереву, но через год возвращается в Москву.

Осенью 1983 года он начинает посещать мастерскую известного московского живописца, последователя Сезанна, Иосифа Михайловича Гурвича и учится у него пять лет. Одновременно много работает самостоятельно и принимает участие в профессиональных выставках. В эти же годы молодой художник часто бывает в Армении, впитывая впечатления от природы, архитектуры и древней культуры этой страны.

Начиная с 1984 года Рубен Апресян участвовал в пятидесяти персональных и групповых художественных выставках в России, Австрии, Германии.

В 1989 году он вступает в члены Московского отделения Союза художников России.

В этом же году впервые едет за рубеж, в Италию. Посещает Милан, Венецию, Рим, а также ряд небольших городов. Под впечатлением от поездки пишет несколько картин.

С начала девяностых годов регулярно бывал в Австрии, подолгу жил и работал там. В этот период своей жизи Рубен Апресян провёл десять персональных выставок и принял участие в нескольких групповых.

Трижды посетил в Германию. В 1992 году участвовал в организации выставки Московских художников, написал ряд работ. В эти же годы побывал в Англии, Чехии, Словении.

В 1995 году начал, находясь в Вене, заниматься графикой, экспонировать ее на выставках.

В 1996 году в Вене был издан монографический альбом Рубена Апресяна. Издание осуществлено под патронажем Фонда К. Малевича (Москва) и Конгрегации Мхитаристов (Венеция).

[«Геометризмы» — последняя выставка в которой принимал участие Рубен Апресян. Она состоялась в Третьяковской галерее на Крымском валу в 2019 году. — Прим. ред.].

Живопись Рубена Апресяна неотделима от всей эволюционной истории живописной культуры нового и новейшего времени. Она совершает свой путь, всегда бодрствуя и образуя плотную пространственную ткань в драматургии этого движения, напоминая о необратимости бытия и одновременно о цикличности времени, в котором мы все пребываем. Её «линейная» непреложность и в той же степени пульсирующая образность, где каждый раз будущее встречается с прошедшим, создают особый феномен живописного ощущения художника. Пластическое чувство Рубена Апресяна, подчиняясь образным состояниям нашей реальности, превращается в органический инструмент, «скрепляющий» его собственные интуитивные переходы, взрывы и озарения со стилистикой исторического сознания, скрещивая художественные языки и раскрывая стратегические коды живописных технологий.

Живопись, как сущность одухотворенной материи не теряет своей актуальности в творческом поведении художника, она наполняется не только новыми образами, но и включает в себя новейшие формы рефлексии, растворяя их в своих универсальных пространственных состояниях. Синхронность и горизонтальность современных художественных сознаний, пришедших из иных реалий нашей цивилизации, из иных измерений, чем непосредственный художественный жест, их виртуальность и мерцающая знаковость естественно живут в живописных топосах Рубена Апресяна, утверждая единство явленного и незримого, природного и рожденного человеческим интеллектом.

Творческая эволюция художника осуществлялась и осуществляется в фундаментальных энергетических векторах, свидетельствуя о её постоянной латентности, всегда живущей внутренними процессами, где результат предстаёт вне «лаборатории», в своем совершенном образе. Её драматургия несомненно соотносится с основными контурами нашего постмодернистского времени, она вступает в диалог с избыточностью современной культуры с катастрофическими зияниями в пространствах актуального сознания. Она образует в их критических точках свои парадоксальные дифференциалы, фиксируя возможность существования сопоставимых друг с другом единым генетическим кодом параллельных миров, связанных общим нравственным началом. Живопись в безграничных пределах геометрии художника не только возвращает свою утраченную роль в основании культуры, но и открывает свою новую миссию в интертекстуальности искусства: служить медиатором, связующим интеллектуальные измерения пластических форм с их традиционным существованием, где по-прежнему царствует душа и поэтическая субстанция сливается с окружающей её реальностью.

Кажется, что в своих композициях Рубен Апресян открывает своё и наше детство, наши душевные и духовные ориентиры, самоощущение первых контактов жизни, переведённых из немоты на язык пластики. Их «странная» организованность встречается с природой, естественной, как дыхание, как пыльца бабочки зыбкая, прозрачная и беззащитная. Отсюда — впечатление некоей первозданности мира, где всё изначально, как в первых мгновениях его сотворения, проявление и проступание его «тканей» и «складок», означаемых Жаком Делезом как «изгибы души и мира». [Возможно, автор ошибся, имя в виду видного французского философа-постсруктуралиста Жиля Делёза. — Прим. ред.]. В этих первопространствах, свободно дышащих и открытых любому жесту бескорыстия, вбирающих в себя свет, раскрывающихся как рождающаяся Вселенная, мир течёт медленно, оплотняясь и уходя в незримое, в непроявленное, как процесс медитации. В нем проявляет себя редкий дар художника — внутренняя нетронутость изначальных состояний души, позволяющих взглянуть в глубины памяти нашей цивилизации и прочитать те, казалось бы, утраченные тексты, что в реальности оказываются не стертыми позднейшими записями культуры. Эти тексты-торосы, эти тексты — плавающие пространства напоминают иногда видения, полусны, наполненные сдвигами и смещениями. Они колышутся, дышат и живут, накапливая свет и излучая его вспышками, открываясь в эти мгновения своей многомерностью.

Освобождаясь от сюжетных обязательств, пластические формы Рубена Апресяна утверждают вечные смыслы культуры, где царствуют универсальные законы и где в едином согласии встречаются детские «клетчатые» горизонты Пауля Клее и психоделические организмы Василия Кандинского, «плавающая» геометрия Никола де Сталя и голубые поля Ива Кляйна, хтонические, чувственно-осязаемые поверхности Энтони Тапиеса и пылающий, опалённый солнцем аскетизм Мартироса Сарьяна.

Здесь восстанавливается та гармония и пробуждаются те чутко-хрупкие феномены, когда, как говорит великая философия, «становится слышно все концы земли». Эта акустическая проницаемость характерна для последней фазы творчества художника, фазы прохождения границ, где снимается изолированность культурных стратегий. Вибрирующие движения свободных пластических контуров образов, исчезающих в глубине пространства холста, собственно и образуют те короткочастотные волны, которые дают простор взгляду, его погружение в мерцающую кладку, в матрицу красочного вещества, преобразованного в магию цвета и света. Эта взаимопринадлежность художника и пространства, их взаимозависимость, их взаимоотдача составляют экзистенцию художественных структур Рубена Апресяна, основанных на взаимной дополнительности — органической системе, открытой Казимиром Малевичем. Соотнесенность и гармонизация этих двух начал, каждое из которых способно занимать как активную, так и пассивную позицию, обеспечивают живую связь сознания и пространства, тот равновесный и взаимоконтролирующий характер, который гарантирует художнику актуальность переживания и самоотождествления с пространством в самых предельных ситуациях. В свою очередь этот принцип дополнительности гарантирует и пространству способность к открытию ему себя во всей полноте и глубине своих смыслов, опрокидываясь на художника, проникая в него своими рельефами, изгибами и нишами, оплотнившимися зонами, информационными сигналами и направленными энергиями. В результате художник и пространство как бы овладевают один другим, делают один другого своим, растворяются друг в друге, открывая в себе Другого.

«Главное для меня в изобразительном искусстве — философское осмысление всего видимого мира и человеческого бытия, образно-символическое переживание формы, свое видение живописного пространства, самовыражение. Это происходит на глубинном внутреннем чувстве и художнической интуиции, которая формируется самой природой творчества и опытом общения с мировым искусством.

На свете нет ничего сильнее и загадочнее природы, но животворящий человеческий разум и большая духовная энергия даёт возможность художнику войти в неё, погрузиться, впитать в себя её тайну, и, переплавив, пропустив это ощущение через своё сознание, дать ему выход в свою, вновь созданную реальность. Поль Сезанн говорил: «Я стою на пленэре, солнце обогревает меня и мы вместе даём всходы».

Абстрактная форма наиболее подходит для ассоциативно-импровизационного выражения чувств и переживаний, поиска духовной гармонии. По существу, она всеобъемлюща и универсальна»

Рубен Апресян. Из каталога к выставке «Рубен Апресян. Живопись, графика», Московский Центр Искусств, 29 апреля–12 мая, 2002 год

Художественные идеи Рубена Апресяна живут в естественном процессе как музыкальная импровизация, как чудесное мгновение, перенося историю и культуру в беспредельное настоящее, обретая ускользающее время и устраняя его дистанцированность от нас, — в то великое измерение, в котором и протекает жизнь. Искусство художника не морализует это настоящее, но и не прославляет его, оно просто свидетельствует о его мифологии, о его архетипах и феноменах. Оно живёт в гулах его языка, в его грамматике и пишет свой текст, отсылая его далеко за пределы отдельно взятого произведения. Оно наполнено резонансами и отзвуками, осуществляясь как подлинный текст традиции и обновления, её интерпретации, её продолженность в культурный социум.

Многомерная живопись Рубена Апресяна несет в себе глубоко внутренний охранительный жест именно в то время, когда мы теряем живые связи с чувственной тканью бытия. Она хранит не только вечные актуальные знаки-образы, но и те ещё не выговоренные, а только возможные потенциальные смыслы, которым еще предстоит обнаружение в будущем, на страницах бесконечной книги культуры.

Текст: Куратор Виталий Пацюков для каталога выставки «Рубен Апресян. Живопись, графика», Московский Центр Искусств, 2002 год. Издание осуществлено при содействии профессора Г.Р. Погосова

Обложка © Левон Осепян. «Портрет художника Рубена Апресяна». Источник: Facebook