В первой части нашего материала мы рассказали о нескольких людях из династии Орбели, в том числе о двух знаменитых братьях — Рубене и Левоне Орбели. Оба стали основоположниками целых направлений в отечественной науке: старший — подводной археологии, средний — эволюционной физиологии. В этой, второй части статьи мы расскажем о младшем брате — Иосифе Орлеби, востоковеде и директоре Эрмитажа, благодаря которому было спасено множество важных экспонатов.

Иосиф Орбели ― археолог и востоковед

В 1887 году, через 5 лет после Левона, о котором мы рассказывали в предыдущей статье, родился младший сын в семье Орбели ― Иосиф. Он, как и его братья, закончил 3-ю Тифлисскую гимназию. В 9 лет он уже знал пять языков: русский, армянский, грузинский, латынь и древнегреческий. Параллельно с учебой в гимназии он прошел весь курс реального училища: освоил типографский набор текстов, столярное дело, работу с камнем.

Иосиф Орбели поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета и параллельно с этим на факультет восточных языков. После окончания учебы он продолжил работать на кафедре грузинской и армянской литературы. Начиная со студенческих лет и почти до конца Первой Мировой Иосиф ездил вместе со знаменитым ученым Николаем Марром на раскопки древнего армянского города Ани (подробнее о его истории и современной реконструкции можно прочитать в нашей статье). Рассказывают, что он был человеком «старой школы» и всегда стремился выглядеть достойно: даже на раскопках ходил в глаженых белых брюках (о том, удавалось ли Иосифу Абгаровичу копать в этих самых брюках, история умалчивает). Он также занимался раскопками на берегу озера Ван — там обнаружили памятники цивилизации Урарту.

В средине войны русские войска стали отступать на Кавказском фронте, и следом за ними турецкие войска вошли на армянскую территорию. В 1918 году они уничтожили многие из откопанных в Ани ценнейших археологических находок. Многие экспонаты ученым все-таки удалось спасти: сейчас они находятся в Национальном историческом музее Армении и других собраниях. После 1918 года Иосиф Абгарович так и не вернулся к археологии в полной мере, но всю оставшуюся жизнь так или иначе защищал культурное наследие человечества.

В 1920 году его пригласили стать хранителем отдела мусульманского средневековья в Эрмитаже. Под руководством Иосифа Абгаровича через несколько лет этот отдел превратился в целое большое отделение Востока. Вместе с работой в музее он вскоре стал заведующим кафедрой материальной культуры Востока в уже на тот момент Ленинградском, а не Петербургском университете.

Продажа картин из коллекции Эрмитажа

В 1929–1934 годах происходила печально известная распродажа экспонатов их коллекции Эрмитажа, проводившаяся правительством СССР. Для этого была создана специальная контора Внешторга «Антиквариат»: само название объединяо картины великих художников со старинными «бабушкиными» безделушками типа сервизов или мебели, а ведь они тоже обладают безусловной ценностью. Деньги от продажи картин, некоторые из которых принадлежали музею еще с Екатерининских времен, шли на индустриализацию страны. В годы «пятилеток» советское правительство готово было жертвовать всем ради развития производства: не только культурными ценностями (а их вывезли более 6 тонн — отмеряли по весу: «три рубля за килограмм Рембрандта»), но и жизнями людей (в 1932–1933 годах на территории СССР разразился голод, вызванный в первую очередь огромным экспортом зерна). У граждан повсеместно отбирали имущество под предлогом борьбы со спекулянтами.

За время работы конторы «Антиквариат» было продано 2880 картин из коллекции Эрмитажа, из которых около 50 были шедеврами мирового значения: Боттичелли, да-Винчи, Ван Эйк, Тициан, Рембрандт, Рафаэль. Частично распродали коллекцию фламандской и нидерландской живописи Петра Семенова-Тян-Шанского, а также византийские эмали, художественное серебро, нумизматические коллекции. Все это уходило практически за бесценок. Деятельность «Антиквариата», почти никак не помогая материальному положению государства, лишила советские музеи множества ценнейших произведений.

Однако Эрмитаж мог лишиться гораздо большего количества картин, если бы не Иосиф Орбели, на тот момент еще директор отделения Востока, а не всего музея. В 1932 году от «Антиквариата» пришло новое предписание: на этот раз, требовали выдать Сасанидское серебро. Тогда Иосиф Абгарович написал письмо Сталину: понятно, насколько невероятно рискованным было такое действие. Вот каким был текст письма:

Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович,

полностью посвятив 12 лет моей 24-летней научной деятельности делу создания Сектора Востока Эрмитажа, собиранию коллекций и подготовке экспозиции и лишь полтора года тому назад достигнув возможности развернуть начальные участки 24 зала выставки и отказавшись от всех других направлений научной работы для полного сосредоточения сил и внимания на Эрмитаже, я в настоящее время оказался в крайне критическом положении. Деятельность «Антиквариата» и до сих пор тяжело отражавшаяся на Эрмитаже вообще, за последние годы приняла особенно угрожающие Эрмитажу формы, а в настоящее время заявками «Антиквариата» ставится под угрозу и Сектор Востока, притом в форме, которая неминуемо должна будет привести к полному крушению нашего дела.

Поэтому я очень прошу Вас дать мне возможность лично ознакомить Вас в самой краткой форме с результатами работы, выполненной мною с моими товарищами по Сектору, и с теми перспективами, которые перед нами открываются.

Сознание важности выполняемого нами дела и опасение видеть разрушенной работу многих лет побуждают меня убедительно просить Вас об этой беседе.

Москва, Кремль

Товарищу Иосифу Виссарионовичу Сталину, 1932г.

Беседы, которую предлагал Иосиф Абгарович, не потребовалось. Сталин дал удовлетворительный ответ:

Уважаемый товарищ Орбели!

Письмо Ваше от 25.X получил. Проверка показала, что заявка «Антиквариата» не обоснована. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наркомвнешторг и его экспортные органы не трогать Сектор Востока Эрмитажа.

Думаю, что можно считать вопрос исчерпанным.

С глубоким уважением И. Сталин.

Благодаря такому невероятному риску, Иосиф Абгарович спас коллекцию Эрмитажа от дальнейшего разграбления. Причем помог он не только отделу Востока: многие картины европейских художников удалось с помощью разнообразных ухищрений записать как связанные с Востоком, и этим уберечь от продажи. Не обошлась эта история и без баек: одна из них гласит, что в 1932 году Иосиф Абгарович спрятал «Мадонну Литта» Леонардо да-Винчи под полой своего пальто, когда в музей пришли очередные «эксперты» из Внешторга. Правда это или ложь, мы не знаем, но эта картина до сих пор находится в Эрмитаже.

В 1934 году Иосиф Абгарович стал директором музея Эрмитаж. В 1935 его избрали действительным членом Академии наук СССР. Еще одна легенда гласит, что во времена своего директорства Иосиф Абгарович лично спас от репрессий дворян Эрмитажа. Говорят, что когда к нему в 1935 году пришли из НКВД и приказали составить список сотрудников дворянского происхождения, он составил список, но первым в нем записал себя — армянского князя. С тех пор сотрудников Эрмитажа оставили в покое. Мы снова не можем сказать, насколько правдива эта история, но она однозначно указывает на одно: Иосиф Абгарович был удивительно смелым и сильным человеком, — таким его и запомнили.

Эрмитаж во время Блокады

В 1941 году, сразу после нападения Гитлера на Советский Союз, началась эвакуация коллекции Эрмитажа из Петербурга. Сотрудники музея работали день и ночь, им помогали военные. Все предметы заворачивали в папиросную бумагу, картины для удобства перевозки наматывали на валы и перевозили в свернутом виде. Только три: ту самую «Мадонну Литта» и «Мадонну Бенуа» Леонардо, и «Мадонну Конестабиле» Рафаэля упаковали вместе с рамами. Два эшелона успели собрать и вывезти из города ― около миллиона экспонатов. А третий не успели, потому что 8 сентября 1941 года кольцо блокады сомкнулось.

Иосиф Абгарович остался в Ленинграде. Под музеем, в дворцовых подвалах, оборудовали бомбоубежище: туда спустили все оставшиеся экспонаты, там же жили работники музея и разные деятели культуры и искусства — около 2 тысяч человек. Сотрудники организовали защиту не только коллекции, но и здания Эрмитажа. Была собрана пожарная команда: они «ловили» зажигательные бомбы, тушили пожары. На стенах залов Эрмитажа висели пустые рамы.

И все равно, жизнь продолжалась: в музее устраивали искусствоведческие лекции, маленькие исторические выставки. Очень во многом это происходило благодаря Иосифу Абгаровичу: он, например, настоял на том, что необходимо отметить 500-летие узбекского поэта Навои. В самое тяжелое время он сохранял присутствие духа и поддерживал его в других. После снятия блокады, в 1943 году он ненадолго уехал из Ленинграда в Армению. На его отъезде настаивали в том числе врачи. Его приняли в первый состав только что собранной Академии Наук Армянской ССР. Однако очень скоро, уже в 1944, Иосиф Абгарович вернулся в Ленинград: помогать восстанавливать пригородные дворцы Ленинграда в составе Чрезвычайной комиссии.

Война закончилась: Ленинград выстоял, Эрмитаж выстоял. В 1946 году Иосиф Абгарович отправился в Нюрнберг, где выступил обвинителем на процессе над военными преступниками нацистской Германии. В своей речи он говорил о том, что нацисты прицельно бомбили здание музея с целью уничтожения культурных ценностей. Вот фрагмент из стенограммы слушания. Адвокат задает вопрос:

Достаточно ли велики познания свидетеля в артиллерии, чтобы он мог судить о преднамеренности этих обстрелов?

Иосиф Абгарович отвечает ему:

Я никогда не был артиллеристом. Но в Эрмитаж попало тридцать снарядов, а в расположенный рядом мост всего один, и я могу с уверенностью судить о том, куда целил фашизм. В этих пределах я артиллерист.

Под руководством Иосифа Абгаровича проводили восстановление музея.

Музей был делом его жизни, и точно так же, как и брата Левона, его этого дела лишили: в 1951 году его уволили с поста. По всей видимости, дело снова было в беспартийности, а еще в том, что правительство СССР осуждало труды Марра, с которым Иосиф Абгарович так долго работал в юности. Говорят, ему сообщили об увольнении прямо на улице. С тех пор он не появлялся в Эрмитаже.

И тем не менее, он, как и Левон Абгарович, смог продолжить заниматься любимой наукой: работал сначала в Институте языкознания СССР, а в 1955 стал деканом факультета Востока ЛГУ. В 1956 ― заведующим Ленинградским отделением Института востоковедения Академии наук СССР. Умер Иосиф Абгарович в 1961 году.

В 50-е годы братья Левон и Иосиф Орбели любили собираться на даче в Комарово. Говорят даже, что любопытные люди приходили посмотреть на легендарных братьев.

Источники:

1. Григорьян Н.А. Научная династия Орбели: рецензия / Н.А. Григорьян. — Москва : Наука, 2002.

2. Варшавский С., Рест Б. Подвиг Эрмитажа. — Санкт-Петербург, 1995.

3. Тункина И. В. Иосиф Абгарович Орбели (1887—1961) // Отцы-основатели РАИМК: их жизненный путь и вклад в науку. Санкт-Петербург, 2022.

4. memoclub.ru

Обложка: портрет Иосифа Орбели кисти Мартироса Сарьяна. Фото: ru.armeniasputnik.am