Сегодняшняя колонка Нуне Мхитарян посвящена истории армян XX века. На события начала и середины прошедшего столетия историк смотрит c помощью коллекций из экспозиции Музея народного искусства в Ереване.

Желание написать о Музее народного искусства пришло не сразу. В очередной раз я пыталась определить для себя, куда же пойду, в каких местах побываю в Ереване, если летом посчастливиться поехать туда. А так как, возвращаясь домой, мы первым делом навещаем старших, вот я и решила еще раз посетить этот музей, «как старший среди равных». Музей чудесный и уникальный.

Он стоит на «пятачке» скверика Абовяна [в просторечии — «плани глух». Говорят, на этом месте завершался первый генплан Еревана. — Прим. авт.]. Заходишь в эти двери и попадаешь в завораживающую атмосферу старых армянских сказок — глиняные карасы, ковры волшебной красоты, резные деревянные изделия, ювелирные украшения, картины и много-много кружева. Кажется, волшебству нет конца — отсюда не хочется уходить. 

А ведь музей основан в самые тяжелые и «немузейные» годы, когда, едва оправившись от голода, разрухи и наплыва беженцев, государство начало строить заводы, электростанции, искоренять безграмотность. И параллельно закладывало основы развития гуманитарной науки и передовой техники. Занимались этим ученые и люди искусства — все, кто откликнулся на зов руководства страны и приехал жить на историческую родину. Занятые построением и организацией новой жизни представители армянской элиты не обошли вниманием людей, которых судьба, казалось, лишила дальнейшего пути. Речь идёт о «нансеновских» репатриантах, беженцах, переселенцах и просто пострадавших от войн и революций людях. Большинство из них были народными умельцами. Из поколения в поколение, из века в век занимались они различного рода ремёслами — были гончарами, ткачами или оружейных дел мастерами. Однако декоративно-прикладному искусству не было места в индустриальном обществе. Люди с «золотыми руками» рисковали остаться не у дел. Стране нужны были рабочие, а не ювелиры, колхозницы, а не кружевницы.

Пройдёт время. Быт и искусство станут абсолютно другими. Но на тот момент до этого было ещё далеко.

У истоков музея стояли такие мастера, как Мартирос Сарьян, Акоп Коджоян, Акоп Гюрджян. Они собирали первые экспонаты — изделия из керамики, ковры, деревянную утварь. Собирали в буквальном смысле с улиц и переулков. Выкупали старинные кувшины и ковры у отчаявшихся от безысходности людей.

Будучи именитыми мастерами из не самых богатых семей, они помнили какой ценой далось им образование. Ценой отказа старших от своей мечты ради того, чтобы всё сложилось у младших. Мне кажется, устраивая жизнь беженцев и репатриантов, художники таким образом благодарили своих родных и близких, открывших им дорогу в большое творчество. Эти же причины и определили направления работы будущего музея — керамика, резьба по дереву, ковроткачество, изобразительное и ювелирное искусство. И всё это в тридцатые годы! 

Благодаря участию и покровительству великих мастеров музей стал не просто центром самодеятельного творчества, а настоящим очагом армянской культуры. Выставляться на этой площадке стало честью, являлось признанием в мире творчества и было равносильно приему в «семью мастеров». 

В 1941 году центр получил свое нынешнее «постоянное место жительства» и стал именоваться Дом народного творчества. Уже в тот, военный, год в Ереване существовало немало музеев, но Дом на «плани глух» не терял своего значения. Происходящее в нём ясно и четко показывало, что любовь к творчеству, как и само творчество, начинаются в семье. А ещё в том, что удалось семье спасти и приумножить. Ковры, кружева. Казалось, их вышивали не девочки-сироты в миссионерских приютах, а сказочные феи. И эти кружева — единственное связующее звено сегодняшнего с настоящим и будущим.

Коллекции с годами росли и множились за счет приобретений, даров от художников и от простых жителей. 

Можно сказать, из Дома «вышел» Этнографический музей «Сардарапат» и все областные и районные музеи народного творчества. Благодаря Дому у нас впервые было сказано, что прикладное творчество — это не просто ремесло и часть истории быта, но и часть истории и культуры целого народа. Раздел, который сегодня, слава Богу, изучается и передается молодому поколению.

Об одном областном музее надо рассказать отдельно. В 1978 году Дом получил статус музея. Первым директором Музея народного искусства стал Ованес Шарамбеян, народный художник Армении. Он же открыл филиал музея в Дилижане, в летнем особняке княгини Мариам Туманян, родственницы великого поэта.

Выбор особняка не случаен. По-другому, наверное, быть не могло. В 1913–1917 годах, в летние месяцы, княгиня устраивала в имении детские лагеря, а в 1919–1920 годах отдала свой дом под сиротский приют, где детей ещё и обучали ковроткачеству. Тогда ей помогал гостивший у неё в эти годы Ованес Туманян. Сегодня этот самый красивый в Дилижане дом — Музей народного искусства имени Ованеса Шарамбеяна.

А в ереванском Доме, уже в эпоху «ранней» перестройки, дважды «гостил» Сергей Параджанов. Шел всего лишь 1986 год, и непонятно было — всё уже «можно» или всё ещё «нельзя»? Или можно, но «немножко»? Но Параджанов всё равно работал, и понятия «можно-нельзя» как-то отошли на другой план, когда он оформил выставку кружевных работ Шаке Зулулян, пожилой женщины-кудесницы, репатриантки, получившей первые навыки плетения после Дейр-эз-Зора. Выставка длилась недолго, но столько посетителей за столь короткий срок не видел, наверное, ни один музей Еревана. В следующем году там же была устроена персональная выставка работ самого Параджанова. Он же и оформлял. Уже можно было. Первая его выставка состоялась именно в Музее народного искусства. Как истинный знаток, он оценил все богатство, красоту и домашнее тепло музейных экспозиций. 

Сегодня музей — крупный центр по изучению, сохранению и распространению армянского народного творчества. Музей, специфика которого четко показывает, как жестоко наша жизнь делилась на «до» и «после». Даже сегодня. В свое время нас всех поразил рассказ Аветика Исаакяна о подвиге армянских матерей в пустыне Дейр-эз-Зор, как они, еле спасшиеся от смерти, на песке пальцем выводили армянский алфавит для своих изможденных детей. Позже появились рассказы об армянских швеях и вышивальщицах, которые за гроши работали в модных ателье европейских столиц. Созданные ими узоры словно были срисованы с древних рукописей. Прошло сто с лишним лет. Все эти десятилетия мы жили с ощущением, что прошли, канули в историю все ужасы. Что 1915-й больше не повторится. Но вот, в Музее народного искусства выставлены современные работы сирийских армянок, с началом войны из Сирии перебравшихся в Армению. И словно не было этих ста лет. Словно время застыло. Кружева неземной красоты. Они вышиты людьми, потерявшими в который раз и дом, и прошлое, и будущее. Словно вышиты они не руками. Не иглой, а наколдованы какой-то неземной умелицей. И эти кружева лучше любого информационного агенства сообщают, что в  Дейр-эз-Зоре до сих пор взрываются бомбы. И кости наших предков до сих пор не находят покоя.

Пройдите в другой зал. Там выставлены ювелирные украшения. Присмотритесь: серебро, мельхиор, медь. Все так и просится на шею, на руки. И не старайтесь угадать, из чего сделана последняя коллекция. Делал солдат, воин, отдавший долг родине в Нагорном Карабахе. А себе на память забрал пустые гильзы патрон. Вот из них и сделал. Во славу жизни, а не смерти, во славу красоты. И пусть все видят.

Я надеюсь, увидите и вы. И не одну выставку. И полюбите этот уголок так же, как люблю его я. Любят армяне. 

Историк, переводчик, преподаватель армянского языка Нуне Мхитарян специально для Армянского музея Москвы

Обложка: yandex.ru