Графика Минаса Аветисяна всегда была неразрывна с его живописными исканиями. В некоторых случаях в графических листах он возвращается к своим законченным живописным работам, отыскивает в них какие‐то новые точки соприкосновения с миром. В рисунках последних лет художник ищет новые цветовые и эмоциональные аспекты особенно дорогих и близких ему сюжетов и пластических идей. Важную роль в понимании его творчества играют автопортреты. Подробнее о них – в этом материале.

В графике порой отражались и первые соприкосновения художника с миром и с окружающей его средой, с близкими ему людьми, порой выливались его размышления об искусстве, о поэзии. То непосредственное общение со зрителем, которое в живописи сопряжено со сложной структурой зрительных воздействий, приобрело особый смысл в графических автопортретах художника. Чтобы это понять, необходимо рассмотреть их вместе с живописными.

Во всех автопортретах Аветисяна звучит мысль о высоком назначении художника‐творца. Конкретное, личное, обыденное уходит на второй план. Он будто постигает мир и своё отношение к миру, к природе, к людям, к искусству. Прослеживая этапы творческой жизни Аветисяна в автопортретах, острее видишь неповторимое своеобразие его личности. В раннем живописном портрете 1960 года Аветисян полон размышлений о месте художника в жизни, о Родине. Эти мысли, взволнованные и глубокие, пронизывают все автопортреты художника. В этом их высокая этическая ценность. В одном из лучших своих автопортретов («Автопортрет с колючкой», 1967) мы видим художника‐мыслителя. Это человек большой волевой собранности и силы. Он изображает себя на фоне джаджурского пейзажа. Тема самопознания художника выражена здесь особенно цельно и значительно.

Как‐то в мастерской, показывая свои работы, Аветисян сказал: «Когда я пишу себя, я всегда получаюсь старым, когда я пишу свою мать, она у меня всегда молодая». Но есть у художника сделанный в то же самое время автопортрет (1967), где он выглядит совсем молодым. В нём поражает чистота ясного лица, словно светящегося внутренним светом. В нём есть особая юношеская незащищённость, внимательность взгляда, «присматривающегося» к течению времени. Искусствовед Софья Капланова предположила, что портрет был написан быстро. Он очень остро передаёт момент душевного волнения, он многозначен в своём эмоциональном смысле.

В автопортрете 1970 года заметна новая грань образа. Мудрая ясность взгляда вызывает в памяти классические образы Возрождения. Мягкие очертания бороды и усов придают лицу мужественную уравновешенность. Тёплый, золотистый колорит способствует ощущению покоя.

«Автопортрет в мастерской» 1972 года был первой работой, написанной на холсте после пожара в мастерской. Цвет здесь напряжённо открытый, локальный. Художник добивается «властной» энергии цветовых сочетаний. Он вновь возвращается к живописи. Он чувствует свою силу, утверждает нетленную значимость подлинного искусства. «Автопортрету» предшествовал эскиз, выполненный карандашом и углем, необычайно острый по выразительности пластического решения. Это эскиз, в котором найдено драгоценное зерно будущей картины.

Если в живописных автопортретах художник решает проблемы взаимоотношений художника с миром, проблемы этические, то в графике автопортрет в большей степени лиричен. Прекрасен, например, автопортрет с сыновьями 1973 года. Отец и сыновья образуют здесь нерасторжимое духовное единство, выраженное и композиционно и эмоционально. Рисунок остропсихологичен. Во взгляде Армена чувствуется волевая собранность. Нарек мягок и нежен. Рисунок решён в живописной манере, в контрастных светотеневых и в то же время тончайших тональных отношениях. Свет скользит по лицам близких людей, усиливая их духовную общность. По рассказам вдовы художника, портрет был исполнен быстро, в предновогодний вечер. Тема духовной общности, красоты человеческих отношений, бережной взаимной доверчивости людей звучит и в «Автопортрете с Гаянэ», в рисунке «Вдвоём» (1973).

Образ Гаянэ, поэтически претворённый в образ вечной женственности, постоянно возникает во множестве графических листов художника. Гаянэ как бы воплотила в своём облике строгую красоту армянских женщин. Пластика и музыкальность её движений, одухотворённая красота лица с удлинёнными глазами под плавными дугами бровей вошли в искусство Минаса как воплощение его идеала женской красоты. В картине «Раздумья» образ Гаянэ наделён внутренней силой, благородством, чистотой. В картине «Девушка с кувшином» — лёгкая грусть, мягкость, мечтательность. Гаянэ была как бы счастливой материализацией мечты художника. Интересно, что женские образы в ранних работах Минаса, до встречи с ней, уже несут в себе черты особой задумчивой напевности, которые воплотились в образе Гаянэ.

Графика Аветисяна поражает изысканностью, красотой и разнообразием цвета. Художник часто пользуется сложной смешанной техникой. Уголь и карандаш, перо и фломастер часто дополняются гуашью, пастелью. Например, в листе «Мать и дитя» (1974) художник процарапывает концом кисти мазки свежеположенной гуаши, делает аппликации из шерсти.

В листе «Воспоминание» (1974) он работает пастелью, гуашью, углем, фломастером. Это один из интереснейших рисунков художника, благородный и изысканный по цветовой гамме, по строгой сдержанности эмоционального состояния, по духовной красоте образов. У стола сидят склонивший голову мужчина и прекрасная молодая женщина. На столе — кувшин. В окне, полускрытая занавеской, видна глубокая синева вечернего неба. Рисунок был выполнен углем и сангиной и затем пройден серебристыми голубоватыми мазками гуаши и штрихами пастели. Интересно, что тени у Минаса обычно теплы, а свет — холодный. Это особенно очевидно в листе «Портрет» (1974), где из марева золотистых штрихов пастели проступает женское лицо, пронизанное какой‐то особой напряженной духовностью.

Источник: Капланова С. Минас Аветисян. Графика, 1987

Обложка: Минас Аветисян. Автопортрет, 1970. Репродукция: Капланова С. Минас Аветисян. Графика, 1987