На протяжении своей более 300-летней истории остров святого Лазаря в Венеции, ставший одним из важнейших очагов армянской культуры, интересовал многих исследователей и путешественников из разных стран мира. Здесь благодаря вкладу армяно-католических монахов-мхитаристов в науку, образование, искусство и книгопечатание богатое наследие Армении получило глубокое и всестороннее изучение.

«На меня, как, вероятно, и на всех других путешественников, произвела большое впечатление община святого Лазаря, которая, кажется, соединяет в себе все преимущества монастырского учреждения, не обладая ни одним из его пороков. Чистота, комфорт, кротость, непритворное благочестие, таланты и добродетели братьев ордена способны внушить светскому человеку убеждение, что существует другой, лучший мир даже в этой жизни», — писал об армянской обители английский поэт-романтик Джордж Байрон, прибывший в монастырь ордена мхитаристов 2 декабря 1816 года.

Ордену мхитаристов свое исследование посвятил армянский филолог, литературовед и этнограф Левон Мсерианц. Его исторический очерк «Две ученых обители (Венецианские и Венские Мхитаристы)» вышел в 1897 году в составе литературно-научного сборника «Братская помощь пострадавшим в Турции армянам». Армянский музей Москвы публикует очерк Левона Мсерианца о становлении монашеского ордена мхитаристов и его важной роли в истории Армении.

ЛЕВОН МСЕРИАНЦ

Две ученых обители (Венецианские и Венские Мхитаристы)

Редкий турист, осмотрев достопримечательности Венеции: San Marco, Palazzo Ducale и пр., покинет столицу Адриатики, эту некогда мощную «царицу морей», не посетивши маленького островка св. Лазаря (San Lazzaro), на котором в первой четверти прошлого столетия, после многих невзгод и скитаний, нашла приют небольшая армянская колония. В популярности среди туристов островка San Lazzaro нас может убедить как толстая «книга посетителей», в которой мы читаем имена лиц различных национальностей, так и вереница гондол, направляющихся к этому островку.

Поездка на остров св. Лазаря — одна из самых приятных, какие только можно предпринять из Венеции с наименьшей затратой времени. Сев в гондолу на набережной y Piazetta, мы отчаливаем по направлению к острову San Giorgio и затем берем направление на восток, к Лидо. Piazetta с двумя ее колоннами, купола соборной церкви св. Марка, Campanile, дворец Дожей и другие палаццо по набережной Невольников (Riva degli Schiavoni) удаляются от нас… Мимо нашей гондолы проходят пароходы и пароходики и всякий раз заставляют ее приходить в сильное сотрясение на гребнях поднятых волн… Но вот мы уже приближаемся к островку San Servolo, пройдя который мы замечаем San Lazzaro с монастырской обителью Мхитаристов. Еще несколько минут, и гондола, обогнув полукруглый выступ, огороженный невысокой стеной, причаливает к омываемым волнами ступеням входа в главное монастырское здание. Мы оставляем гондолу и вступаем во владения армяно-католических монахов — Мхитаристов.

I

Основание обители Мхитаристов в Венеции относится к первой четверти прошлого столетия, когда в 1717 году декретом сената Венецианской республики остров св. Лазаря, служивший некогда убежищем для прокаженных, был уступлен в вечное владение армянскому иноку Мхитару и его ученикам, незадолго перед тем (весною 1715 г.) прибывшим в Венецию из греческого города Метоны (в юго-западной части Пелопоннеса), где их пребывание подвергалось опасности со стороны турецких полчищ.

Но кто же был этот сын далекой Армении — Мхитар, явившийся в лагуны Адриатики, чтобы приютиться под сенью крыльев льва св. Марка?

Мхитар (или, как было его имя до посвящения в сан диакона, Манук) был сын жителя малоазийского города Севастии (ныне Сивас) — Петра; он родился 7 февраля 1676 года. Уже с раннего возраста в нем начала развиваться любовь к учению, a параллельно развивалась и наклонность к иноческой жизни. Эта наклонность еще более была развита в Мхитаре его первыми руководителями, коими были две чтимые во всей Севастии монахини, память о которых всегда оставалась священной для их признательного ученика. Посвященный в диаконы, Мхитар некоторое время оставался в монастыре Сурб-Ншан (св. Знамения), где занялся чтением и изучением Священного Писания. В это время из Эчмиадзина прибыл в Севастию архиепископ Михаил, слывший за человека, обладающего большой ученостью. Случай этот показался Мхитару очень заманчивым, и он решил поступить к этому Михаилу в услужение, чтобы в вознаграждение, за свой труд слуги, брать уроки у ученого архиепископа. Пробыв некоторое время в Севастии, Михаил вместе с Мхитаром вернулся в Эчмиадзин. Но здесь Мхитар не долго мог оставаться. С одной стороны, тяжелое положение слуги, работа под палящими лучами солнца в монастырских садах, с другой — болезнь глаз, которую он получил, быть может, вследствие нездорового климата местности — все это заставило юного Мхитара оставить Эчмиадзинскую обитель. Вместе с одним своим севастийским другом он уходит в Севанский монастырь на озере Гокче [Севан. — Прим. ред.]; но и здесь ему не суждено было остаться на долгое время, так как жизнь на пустынном острове (на котором сооружен монастырь) не удовлетворила его. Перебравшись в Эривань, Мхитар вместе со своим другом присоединился к каравану, отправляющемуся в Эрзерум, чтобы оттуда возвратиться на родину. По дороге, y Гасан-Кала, Мхитар прервал свой путь, так как настоятель монастыря во имя Богородицы предложил ему взять на себя преподавание в монастырской школе. Эту должность Мхитар исправлял полтора года и за это время, как уверяют его биографы, он имел возможность ближе ознакомиться с догматами и вероучением католической церкви, так как в этих местностях (особенно в Эрзеруме) шла деятельная католическая пропаганда.

По прибытии в Эрзерум, Мхитар познакомился с одним лицом, побывавшим в Риме. От него Мхитар узнал о могуществе папы, о блеске его двора, о богатстве и величии храмов вечного города и т. д. Эти рассказы, конечно, не могли остаться без влияния на впечатлительного юношу. Возвратившись на родину, в Севастию (в 1693 г.), Мхитар снова вступает в монастырь Сурб-Ншан, но болезнь глаз, постигшая его, заставила на время покинуть эту обитель.

Спустя некоторое время в монастырь приходит один молодой монах, отправлявшийся в Иерусалим как с целью поклонения святым местам, так и с целью образования. К этому монаху в качестве спутника присоединился и Мхитар. Прибыв в Алеппо, он познакомился с несколькими иезуитскими монахами и объявил им о своем сильном желании отправиться в Рим для образования. Монахи долго отговаривали Мхитара, выставляя ему на вид все трудности, которые ожидали его в Риме, его незнание латинского и итальянского языков и т. д. Но, будучи не в состоянии отговорить пылкого юношу, стремившегося во что бы то ни стало к образованию, они в конце концов снабдили Мхитара рекомендательными письмами к членам пропаганды в Риме, и он немедленно собрался в дальний путь. Но не сразу попал он в Италию. По пути на о. Кипр, Мхитар заболел и, по выздоровлении, возвратился назад, на родину (в 1695 г.). Монастырь Сурб-Ншан снова принимает в свои стены юного энтузиаста, и на этот раз Мхитар был пострижен в монахи, имея от роду двадцать лет (в 1696 году).

В это время в уме Мхитара, имевшего возможность во время своих скитаний ближе ознакомиться с духовными нуждами своих соотечественников, уже начинает созревать план образования религиозно-ученого союза или братства с целью подготовления проповедников и учителей для армянского народа. Но основание такого религиозно-ученого союза не было по силам одному Мхитару, который к тому же и сам не обладал достаточным образованием. Он, поэтому, отправляется в Константинополь, где излагает свой план монаху Хачатуру, ученику римской конгрегации de propaganda fide, слывшему за человека как ученого, так и энергичного. Но Хачатур, под разными предлогами, отклонил от себя проект Мхитара, и последний, ничего не добившись в Константинополе, возвратился назад (в 1698 г.) и некоторое время занимался преподаванием в одном из монастырей («Karmir-Vankh») близ Эрзерума.

Таким образом прошло еще два года. В 1700 г. Мхитар с несколькими учениками снова появился в Константинополе. В это время в столице Турции армянское духовенство вело ожесточенную борьбу против католической пропаганды среди армянского населения. Поэтому не удивительно, что в этот разгар борьбы Мхитар изданием некоторых сочинений, переведенных с латинского (в том числе «De imitatione Christi»), навлек на себя подозрение армянских духовных властей. Дело дошло до того, что злополучный переводчик должен был, распустив своих учеников, укрыться в монастыре капуцинов, находившихся под особым покровительством французского посла. 8-го сентября 1701 года собравшийся совет, состоявший из Мхитара и его учеников, решил образовать монастырское братство, целью которого должно было быть изучение всех необходимых наук и споспешествование духовным нуждам армянского народа. Уставом для монастырского братства был выбран устав св. Антония, a само братство было поставлено под покровительство Богоматери. Что касается до места, где должно было основаться это ученое братство, то самым удобным была признана Морея, находившаяся тогда под властью Венецианской республики. Сюда, в феврале 1703 года, после многих испытаний и опасностей, Мхитар мог, наконец, перебраться со своими учениками. Правительство Венецианской республики, владевшее в то время Мореей, согласно просьбе Мхитара, уступило ему место около укрепления Метоны для сооружения монастырской обители, a также предоставило ему два поместья, доходами с которых должна была существовать братия; пока же, до возведения монастырского здания, для Мхитара и его учеников было предоставлено особое помещение.

Много пришлось положить труда Мхитару при учреждении братства. Хозяйственные заботы сменялись заботами о духовно-нравственном преуспевании его учеников: ему приходилось назначать работу для каждого члена братства, следить за ее выполнением, определять часы занятий, молитвы, отдыха и т. д. Но судьба и здесь не переставала преследовать Мхитара: многие из его учеников и он сам, как непривычные к местному климату, часто подвергались болезням, лечение которых уносило почти весь доход с их поместий.

Между тем до Рима дошел слух о новом ордене, основавшемся в пределах венецианских земель, и Мхитару, по необходимости, пришлось представить статут братства, позаботиться о получении должного утверждения со стороны папы. Долго шли переговоры и только в 1712 г. пaпa Климент XII утвердил новое братство, дав ему устав св. Бенедикта (взамен устава св. Антония) и назначив Мхитара аббатом. Этим самым совершилось, по мнению биографов Мхитара, его невольное присоединение к католической церкви или, лучше сказать, признание главенства папы над братством или орденом. (Переход Мхитара из лона национальной (армянской) церкви в католицизм, хотя и не может не вызывать недоумения, тем не менее «находит естественное свое оправдание в положительной необходимости, в обстоятельствах, среди которых суждено было разрешиться великой задаче Мхитара» (проф. С. Назарианц. Обозрение Истории Гайканской письменности в новейшие времена. Казань, 1846 г.), — a этою задачей, как мы знаем, было духовное возрождение его соотечественников. — Прим. авт.)

Но недолго пришлось оставаться Мхитару и его ученикам на классической почве Эллады. Не успело юное братство прийти в себя после стольких превратностей судьбы, как его ожидало новое испытание. Война Венеции с Турцией заставила Мхитара опасаться за свою участь. Для предупреждения случайностей всякого рода не оставалось ничего другого, как покинуть Метону и искать нового убежища. Мхитар, почти со всеми учениками, садится на корабль и прибывает в Венецию (в 1715 г.), покинув на произвол судьбы основанную им обитель, над которой было положено столько труда и которой теперь предстояло испытать все ужасы турецкого нашествия. Сенат Венецианской республики не отказал беглецам в своем покровительстве: взамен захваченных турками земель братства в Морее, было постановлено (в 1717 г.) предоставить Мхитару в вечную собственность остров св. Лазаря, находившийся недалеко от самой Венеции, но считавшийся тогда вне города. 8-го сентября 1717 г., в день основания братства, Мхитар переселился на остров и приступил к постройке монастырских зданий. Благодаря пособиям, с одной стороны от Венецианского правительства, с другой — частных жертвователей, Мхитаристам удалось устроиться на почве Италии и, на этот раз, уже прочным образом.

Слишком 30 лет провел Мхитар на о-ве св. Лазаря, весь отдавшись заботам о его устроении. Наблюдая за воздвигаемыми зданиями, он, в то же время, следил и за занятиями своих учеников, a также находил досуг заниматься литературными трудами. 27-го апреля 1749 г., имея от роду 74 года, Мхитар закончил свою трудовую, исполненную стольких превратностей судьбы, жизнь. Прах этого «бессмертного в летописях армянского просвещения мужа» погребен в монастырской церкви острова св. Лазаря.

Год от году братство Мхитаристов (так уже назывались члены братства) все более и более развивалось: вместе с тем увеличивалось и число его членов. С разных концов Азии и Европы стали стекаться в Венецию ученики, чтобы получить образование в монастырской школе о-ва св. Лазаря, под руководством Мхитаристов. Вместе с тем обогащалась и библиотека, которая в настоящее время, по числу армянских рукописей, считается первой после Эчмиадзинской. Была, наконец, основана типография, выпустившая в свет столько прекрасных изданий и неустанно работающая и доныне.

II

Ознакомившись с краткой биографией основателя братства Мхитаристов, с историей учреждения самого братства, обратимся теперь к обзору деятельности и заслуг Мхитаристов как перед их соотечественниками в частности, так и перед ученым миром Европы вообще. При этом мы должны предупредить, что будем рассматривать братство Мхитаристов исключительно как академическое учреждение. (Проф. С. Назарианц («Обозрение Гайканской Письменности в новейшие времена». Казань, 1846) говорит: „Оставляя в стороне особенно-религиозное направление общества Мхитаристов, не касаясь до римско-католических интересов, возникших в нем по чувству данных отношений к папе, история арм. литературы должна рассматривать его как ученую Академию, которой сочлены обязаны заниматься возделанием наук, взаимно сообщая один другому результаты своих исследований». Известно, что Наполеон I, разгромивший венецианские монастыри, оставил неприкосновенным армянский монастырь о-ва св. Лазаря, имея в виду академическое направление занятий братства Мхитаристов. — Прим. авт.)

Армянская литература и язык, начиная с ХIV столетия, все более и более клонились к упадку; точно так же и образование армянского народа оставляло желать многого. Попытки отдельных лиц поднять язык, литературу и образование на более высокий уровень не приводили к благотворным результатам. Мхитаристы, одной из главных задач которых было культивирование армянского языка, ревностно принялись за изучение, обработку и очищение классического древнеармянского языка; с этою целью они издали целую серию грамматических руководств и словарей. Первая полная грамматика древнеармянского языка, достойная этого названия, была составлена о. Михаилом Чамчьяном, автором пространной Истории Армении, в 1778 году; за ней последовал почтенный труд о. Гавриила Аветикьяна (в 1815 г.). Венцом же грамматических работ конгрегации Мхитаристов является Пространная Армянская Грамматика («Grammaire des Grammaires») поэта Арсена Багратуни, плод его сорокалетних занятий, представившая все наличное грамматическое богатство древнеармянской речи (Венеция, 1852 г.).

В связи с работами по армянской грамматике должны быть упомянуты также труды по армянской лексикологии.

Еще сам Мхитар, в числе своих других трудов, оставил «Словарь Армянского языка» (2 тома), который вышел в свет уже по смерти автора. Для своего времени этот труд можно назвать исполинским, имея в виду, что он явился сразу, без всяких предшественников. (В нем объяснялись армянские слова на др.-ар. языке. Он также заключал отдел армянского народного языка. — Прим. авт.) Так как с течением времени, с открытием новых рукописей, этот словарь уже оказывался недостаточным, то было задумано новое издание. В 1784 г. три члена братства Г. Аветикьян, X. Сурмельян и М. Авгерьян, взялись за составление «Нового Армянского Словаря», который в ученых сочинениях известен более под именем Большого или Академического (Арм.) Словаря. Задачей этого издания, потребовавшего 50 лет упорного труда, было представить все наличное богатство др.-арм. языка, насколько это возможно было в их время. Проф. К. Патканов следующим образом описывает этот словарь: «Для точного определения значения каждого слова, помимо оригинальных сочинений армянских авторов, было главным образом обращено особенное внимание на переводы: Библии, трудов св. Отцов и некоторых классических сочинений, сделанные еще в V веке. К каждому слову для его определения составители прилагали соответствующее ему в греческих оригиналах значение… Глубокое знание языков греческого, латинского, персидского, частью арабского и еврейского дало составителям возможность рядом с значением слов указать и на заимствование многих слов из названных языков. Труженики не ограничились и этим. Каждый раз они ссылаются на авторов, y которых данное слово встречается, и выписывают из них целые цитаты. He следует забывать, что в то время почти вся древняя армянская литература заключалась в рукописях, которых только малая часть была издана…».

В области изучения Армянской истории деятельность Мхитаристов замечательна собственно тем, что они первые собрали много относящегося сюда материала. В этом отношении замечателен труд о. Михаила Чамчьяна, издавшего (в 1784–86), на древнеармянском языке, пространную «Историю Армении» с древнейших времен до 1784 г., в трех огромных томах in 4. История Армении Чамчьяна, конечно, не удовлетворяет требованиям современной критики, но, тем не менее, как ценное собрание, как свод материалов она не утрачивает своего значения отчасти и теперь. («Чамчьян все свое сочинение основывает главным образом на сказаниях своих предшественников и весьма часто их же словами излагает рассказ. Книга его долгое время, до издания текстов, служила энциклопедией истории армянской литературы». К. Патканов. Библ. очерк арм. истор. литературы. СПб., 1880. — Прим. авт.) Единственный упрек, который уже давно сделан Чамчьяну, как автору «Истории Армении» — это то, что он не был вполне беспристрастен при изложении некоторых событий, касающихся церковной истории Армении.

Более плодотворны были труды по изучению Географии и Древностей Армении. Здесь мы прежде всего должны назвать такие капитальные труды о. Луки Инчичьяна, каковы «География древней Армении» (2-е переработанное изд., 1822 г.) и «Древности Армении» (3 тома, Вен., 1835 г.); последнее сочинение, явившееся без предшественников, замечательно собственно тем, что автор собрал воедино все доступные ему сведения по армянским древностям. (Первый том «Древностей» заключает историко-географич. описание древней Армении, 2-й и 3-й заключают сведения об управлении, войске, обычаях, языке и литературе, искусстве и религии. — Прим. авт.)

В числе историко-географических трудов последнего времени особенно замечательны работы маститого ученого, старца-поэта о. Гевонда Алишана, из которых назовем «Сисван» (1885 г.), «Айрарат» (1890 г.), «Сисакан» (1893 г.), представляющие собой подробное историко-географическое (иллюстрированное) описание Киликии, Айраратской и Сюникской провинций. (Об этих трудах о. Алишана докладывалось в заседаниях Имп. Моск. Археологического Общества, которое и избрало его своим членом. — Прим. авт.) Труды о. Алишана свидетельствуют о многосторонней и обширной эрудиции автора, явившейся результатом его многолетних занятий.

История Армянской Литературы получила свое начало также среди Мхитаристов. Еще в 1829 г. Сукиас Сомал, аббат братства, издал на итальянском языке Quadro della storia letteraria d'Armenia, и еще раньше, в 1825 г., Catalogo delle opere classiche dei SS. Padrie di altri scrittori tradotti anticamente in armeno. Это были первые труды, где излагалась история армянской письменности, точнее — это были краткие заметки о писателях и их трудах. Более разработанный труд по истории арм. литературы представил о. Г. Зарбанальян, издавший 2 тома (более 1200 стр.) «Истории армянской письменности» (первый том (2 изд., 1886 г.) заключает историю древней письменности, второй (Вен., 1878 г.) — литературы позднейшего времени. — Прим. авт.).

Наконец, Мхитаристы выказали себя как неутомимые издатели и переводчики.

Как издатели они, поистине, сослужили великую службу: ими изданы и продолжают издаваться многочисленные памятники древнеармянской литературы. Издания эти, тщательно исполненные в типографском отношении, изящно переплетенные, составляют эпоху в истории армянского просвещения и издательского дела. Издания эти важны и в научном отношении: текст их был установлен на основании сличения тех рукописей, которыми располагали издатели.

В качестве переводчиков Мхитаристы представили переводы как с древних, так и с новых языков. Благодаря им, арм. литература обогатилась переводами творений древних классиков: Гомера, Виргилия, Горация, Фукидида, Еврипида, Ксенофонта, Саллюстия, Тацита, Цезаря, Цицерона, Плутарха и др.; переводы эти были исполнены на др.-арм. языке с замечательною изящностью и в то же время очень близко к оригиналу; из классиков нового времени они переводили: Данте, Мильтона, Расина, Корнеля, Байрона, Лонгфелло и др. (наконец, мы должны упомянуть об издаваемом венец. Мхитаристами учено-литературном журнале Базмавеп (Полигистор). — Прим. авт.).

Обращаясь к заслугам Мхитаристов перед европейской наукой, отметим прежде всего, что они много способствовали изучению армянского языка в Европе, именно тем, что издания их — как грамматики и словари, так и тексты древних авторов — представляли для европейских ученых единственный и самый полный источник. Основатель научной армянской грамматики, профессор Петерман, воспользовался для своих трудов грамматикой Аветикьяна. (Обе свои армянские грамматики (на лат. яз.) Петерман посвятил одну о. Сомалу и др., другую памяти основателя братства Мхитаристов — Мхитару Севастийскому. — Прим. авт.)

Далее, работы Мхитаристов по истории, географии и древностям Армении долгое время были чуть ли не единственными источниками для европейских ученых арменистов. Сен-Мартен, известный французский ориенталист начала нынешнего столетия (автор замечательного труда Mémoires historiques et géographiques sur l'Arménie, Paris, 1818–19), не мало почерпнул из пространной истории Армении о. Чамчьяна. Автор Versuch einer Gesch. d. Armenischen Literatur, Карл Нейман, основал свой труд почти всецело на работе мхитариста о. С. Сомала — Quadro della storia letteraria d'Armenia.

Наконец, Мхитаристы оказали особенную услугу в качестве издателей текстов древних армянских авторов, a также тех сочинений в древнеармянских переводах, которых (греческие, сирийские) подлинники утрачены или, по крайней мере, не разысканы до настоящего времени. В числе таких изданий достаточно упомянуть знаменитую «Хронику» Евсевия Памфила.

⠀

Заслуги Мхитаристов стяжали им уважение и симпатии не только в армянском мире. Их, как примерных тружеников науки, уважает давшая им приют Венеция и за нею вся ученая Европа. (Лучшим доказательством этого служит то, что ни один образованный турист не покинет Венеции, не побывав y Мхитаристов. В их книге посетителей внесено много имен из ученого, литературного и артистического мира Европы и Америки. В числе их гостей особенно следует упомянуть о лорде Байроне, который здесь обучался армянскому языку. Комната, в которой занимался Байрон, до сих пор называется «кабинетом Байрона». — Прим. авт.)

He один десяток ученых находил y них заботливое внимание и радушное гостеприимство во время своих занятий в их богатой библиотеке; не мало и таких, которые находятся с ними в постоянной корреспонденции по тому или другому вопросу из области арменоведения. (Живя в Европе, Мхитаристы все-таки остались верны одному из священнейших начал армянской и вообще восточной жизни — гостеприимству. Другая черта — также чисто национальная — это домовитость и образцовое хозяйство, что легко может заметить каждый посетитель о-вa св. Лазаря. Помимо небольшого о-вa св. Лазаря, Мхитаристы владеют также участком на о-ве Лидо и поместьем, находящимся между Падуей и Венецией. Им же принадлежат церкви и дома как в самой Венеции, так и в Падуе. — Прим. авт.)

В Италии, особенно в Венеции, к Мхитаристам относятся с особым уважением; padri armeni (так их зовут) пользуются большой популярностью y всех сословий (итальянская королева Маргарита, приезжая в столицу Адриатики, постоянно посещает монастырь Мхитаристов, с балкона которого любуется чудным видом на Венецию. — Прим. авт.). Венецианские симпатии лучше всего характеризуются теми прочувствованными словами, с которыми обратился к Мхитаристам синдик (мэр города) Венеции на одном акте; представитель города сказал: как мы, Венецианцы, не можем представить себе площади св. Марка без собора и его колокольни (campanile), так не можем вообразить Венеции без острова св. Лазаря. Воспитанники коллегии Мурад-Рафаэля, заведывание которой находится в руках Мхитаристов, находятся на особенно хорошем счету в Италии: их охотно принимают итальянские университеты и другие высшие специальные учебные заведения. Выдержанность, скромность, любовь к труду — вот отличительные черты учеников, выпускаемых этой коллегией. (Коллегия эта помещается в самой Венеции, в местности Carmini (по ту сторону Canale Grande), в бывшем palazzo Zenobio; это, кажется, самая роскошная из всех арм. школ. Содержится она на средства индийских армян Мурада и Рафаэля. В школе же, находящейся при монастыре на о-ве св. Лазаря, обучаются юноши, приготовляющиеся к духовному званию. — Прим. авт.)

III

Говоря о Мхитаристах Венеции, нельзя не упомянуть и о Мхитаристах Вены.

Несмотря на то, что все, казалось бы, способствовало мирной жизни на тихом, безмятежном о-ве св. Лазаря, несмотря на мирное направление занятий самих обитателей этого островка, занятий, состоявших в молитве и учении, несмотря на все это дух несогласия успел проявиться и здесь. Разногласия, в основе которых лежали религиозные вопросы, о которых мы не станем распространяться, разрешились тем, что в 1773 году часть Мхитаристов отделилась и, покинувши Венецию, направилась сначала в Триест, где основала собственную обитель, найдя покровительство и поддержку со стороны австрийской императрицы Марии Терезии, a затем, с 1811 г., переселилась в Вену. (Здесь в Мхитаристах принял большое участие император Франц. Вообще, австр. дом неоднократно проявлял знаки своего особого расположения к ним. — Прим. авт.) Здесь были основаны ими школа и прекрасная типография, в настоящее время одна из лучших в Вене. Библиотека венских Мхитаристов (в общем менее богатая, чем библиотека Мхитаристов венецианских) заслуживает также внимания: в ней за последнее время тщательно пополняется армянский отдел, комплектуется собрание армянских газет и журналов и т. д. Также особенное внимание обращено и на армянский рукописный отдел, которого прекрасное описание составлено D-r. Яковом Дашьяном (в 1895 г.) и, как юбилейный подарок, было поднесено аббату архиепископу Арсену Айдыньяну, за время управления которого венское братство Мхитаристов сделало значительные шаги вперед. (Расходы по изданию этого колоссального труда, прекрасно исполненного в типографском отношении, взяла на себя Венская Импер. — Корол. Академия Наук. — Прим. авт.)

Венское братство Мхитаристов владеет также небольшим музеем, в котором обращает на себя внимание нумизматический отдел; здесь имеется самая полная коллекция армянских монет.

Научная деятельность венских Мхитаристов сравнительно с деятельностью венецианских представляется в меньших размерах, отчасти уже потому, что, как самостоятельное учреждение, венское братство является более молодым. Ho, этим самым, конечно, нисколько не умаляется значение самой научной деятельности. Среди работ венских Мхитаристов следует особенно отметить труд аббата Арсена Айдыньяна «Критическая грамматика новоармянского языка» (Вена, 1866 г.). «В этом труде, говорит проф. К. Патканов (Исследование о диалектах армянского языка. СПб., 1869), автор с большим тщанием собрал и разобрал все доступные для него факты народного языка, в разработке их высказал наблюдательность и ученые приемы, не совсем обыкновенные, и довольно удачно справился с предложенной им самим себе задачей». Хотя этот труд (представляющий первый опыт исторической грамматики новоармянского языка) и не свободен от известных недостатков, тем не менее он «составлен весьма добросовестно и может служить долгое время сводом весьма разнообразных сведений для занимающихся армянским языком». Вообще научное занятие языками особенно выгодно отличает венских Мхитаристов от венецианских. Как языковед особенно прославился о. С. Дервишьян (автор книги «Индоевропейский праязык». Константинополь, 1885 г.). Далее, мы должны отметить занятия венцев нумизматикой Армении (труд о. Сибильян), историей (Катырджьян и др.) и, наконец, за последнее время, критикой и изучением текстов памятников древнехристианской литературы в армянских изводах (Гр. Каламкарьян, Як. Дашьян).

В заключение мы должны упомянуть об ученом органе венских Мхитаристов Handes Amsorya (Ежемесячное Обозрение), который в настоящее время (издается с 1887 г.) может считаться центральным органом арменоведения: в нем, помимо армянских ученых (как из среды Мхитаристов, так и со стороны), принимают участие и европейские арменисты, как, например, А. Каррьер (профессор семитического и армянского языковедения в парижской Ecole des langues Orientales vivantes).

⠀

Закончив обзор деятельности Мхитаристов, как венских, так и венецианских, мы попытаемся охарактеризовать их деятельность в общих чертах.

Имея в виду, что Мхитаристы явились первыми учеными (в европейском смысле слова) среди армян, что они вынесли на свет Божий и историю, и географию, и древности Армении, что они взяли на себя труд исправления и очищения языка, — мы до известной степени можем приравнять их деятельность к трудам гуманистов эпохи Возрождения. Ученые гуманисты взялись за возрождение цицероновской латыни, за обновление латинского языка, пришедшего в варварское состояние за мрачное время Средних веков. Мхитаристы то же самое предприняли относительно древнеармянскаго литературного языка (так наз. Грабара); гуманисты издавали писателей классической древности, мхитаристы то же делали с армянскими классиками; гуманисты составили свод всего, что касается государственной, общественной и умственной жизни древних греков и римлян, тоже сделали и Мхитаристы, издав труды по истории, географии, древностям, истории литературы и т. д. древней Армении.

В заключение не можем не обратить внимание и на следующее обстоятельство. Мхитаристов часто обвиняют в том, что они мало сделали собственно для просвещения армянского народа, для массы, увлекшись изучением всего того, что касается древней Армении. Но такое обвинение, кажется, в значительной степени ослабляется уже тем обстоятельством, что Мхитаристы физически оторваны от армянского народа и, следовательно, эту задачу следовало бы возложить на те учреждения, которые ближе стоят к армянскому народу и лучше знают — или, по крайней мере, должны знать — его потребности и нужды. (Одно время была мысль учредить в Закавказье братство наподобие братства Мхитарстов; но, к сожалению, мысль эта осталась pium desiderium (лат. благим желанием). — Прим. авт.)

7/19 мая 1897 г. Москва

Источник: Братская помощь пострадавшим в Турции армянам / завед. редакц. Гр. Джаншиев. — Москва : Типо-литография К.Ф. Александрова, 1897.

Обложка: Иван Айвазовский. «Отцы-мхитаристы на острове св. Лазаря. Венеция», 1843. Национальная галерея Армении