Люк Багдасарян — дирижер, выступающий с самыми престижными оркестрами и хорами по всему миру. В интервью Арцви Бахчиняну маэстро рассказал об отношении к музыке, танцу и трепете к нотам партитуры.

Арцви Бахчинян: Дорогой маэстро, Вы не считали, сколько раз приезжали с концертами в Армению?

Люк Багдасарян: Точно не знаю, но между 25 и 30.

А. Б.: Я запомнил Вас как дирижера хора.

Л. Б.: Да, мой первый концерт в качестве дирижера с хором и оркестром состоялся здесь, в зале Комитаса, в 1998 году, с Коронационной мессой Моцарта. Два года назад мне посчастливилось дирижировать «Реквиемом» Форе с замечательным армянским хором «Овер», это было действительно потрясающе.

А. Б.: Легко ли Вам переходить от хора к оркестру и наоборот? Предпочитаете ли Вы одно другому?

Л. Б.: Это интересный вопрос. Если вы дирижируете оркестром с техничным хором это не очень хорошо для оркестра и наоборот. Поэтому, чтобы дирижировать хором и оркестром, приходится смешивать разные техники.

А. Б.: А как насчет Вашей третьей любви — фортепиано? Продолжаете ли выступать с фортепианными концертами?

Л. Б.: Да, но не в качестве солиста, так как это требует много времени. Я выступаю с DS трио. Очень важно оставаться с инструментом, потому что это эксперимент с различными красками и атмосферой. Фортепиано — маленький оркестр, обладающий огромной силой и множеством возможностей. Оркестр повлиял на меня как на пианиста, а фортепиано — как на дирижера.

А. Б.: Маэстро, я знаю, что Вы, как и я, увлекаетесь хореографией.

Л. Б.: Всё идет от родителей! Отец был большим поклонником Бетховена, а мать любила Шуберта — оба увлекались балетом (Нуреев, Барышников и другие) и американской музыкальной комедией (Фред Астер, Джин Келли). В Санкт-Петербург они приезжали только с одной целью — посетить кировские спектакли. В 20 лет отец профессионально занимался бальными танцами: танго и вальсом.

Я тоже восхищаюсь танцорами, для меня танец — самое сильное искусство. Как у музыканта, у меня есть два основных источника вдохновения: голос и танец. Если кто-то может танцевать под музыку, значит, это хорошая музыка. В любой музыке присутствует движение, направление и структура. Даже в Святой Литургии они есть (маэстро начал напевать мелодию «Хорурд хорин» — начало армянской литургии — А. Б). Если движение будет нарушено, то это отразится на музыке.

А. Б.: Сотрудничали ли Вы с танцовщиками?

Л. Б.: Да, дважды сотрудничал с танцорами швейцарской труппы ADN dialect. Мы исполняли «Реквием» Верди.

А. Б.: Расскажите о своем знакомстве с армянским танцем и музыкой.

Л. Б.: У моего дедушки хранилось много виниловых пластинок, и первая запись, которую я услышал, была с армянской традиционной музыкой, часто танцевал под неё. Если я скажу, что не люблю армянскую музыку, это будет всё равно, что сказать, что не люблю свою мать. Это невозможно.

Вся армянская музыка основана на совершенно замечательных ритмических мелодиях. Вчера вечером, кстати, я видел, как люди танцевали традиционные танцы на Каскаде, что было еще одним прекрасным проявлением культуры!

А. Б.: Хочется еще раз поблагодарить Вас за вчерашний концерт. Я много раз слышал наш Национальный камерный оркестр, но вчера звучание было совершенно другим… Таким легким и прозрачным. Конечно, роль дирижера очень важна в обретении такой чувствительности и грациозности. Как Вы считаете, это исходит из Вашей личности?

Л. Б.: Все начинается с абсолютной любви к музыке. Самое главное, что нужно знать — музыка не является конечной целью. Цель — любовь, уважение к другим людям и трепет ко всем нотам партитуры. Все дело в человеческом контакте, в общении с другими людьми. Я не могу знать всех музыкантов оркестра, но с помощью музыки могу говорить со всеми. Если нет этого контакта, то я не могу дирижировать.

Перед первой репетицией всегда представляю атмосферу и характер произведения. Магия работы заключается в том, что с помощью пластики тела и мастерства музыкантов мы создаем уникальные моменты.

Вчера вечером все произведения были великолепны, но «Каватина» Бетховена стала подарком, который преподнес мне оркестр. Эта музыка невозможна! Почему? Потому, что она слишком прекрасна. Для меня музыка — высший уровень человеческого бытия. Безусловно, выше находится только Бог.

А. Б.: У Вас армянские корни только по отцовской линии?

Л. Б.: Да! Моя мать швейцарка, из французской части Швейцарии. Отец родился во Франции, его французское имя Шарль, а армянское — Вазген. Все члены отцовской семьи жили в Лионе во Франции. После Геноцида дед был вынужден уехать из родного Муша в лагерь беженцев в Салониках. Через 10 лет он наконец приехал в Лион.

А. Б.: Вчера со сцены Вы заявили, что, хотя не говорите по-армянски, Ваше сердце — армянское. Что было и остается армянским в Вашей семье?

Л. Б.: Комитас! Хачатурян! Азнавур! Айвазовский! Кстати, картины Айвазовского я полюбил гораздо раньше, чем узнал о его армянских корнях. И, конечно, кухня. Бабушка научила маму готовить настоящую долму из Муша, так что моя швейцарская мама готовила лучшую долму в мире! Также особенное блюдо из Муша, которое называется мшу клулик.

А. Б.: Есть ли у Вас опыт дирижирования армянской музыкой?

Л. Б.: Комитас и Хачатурян — самые лучшие и известные композиторы. 24 апреля этого года я дирижировал швейцарским оркестром OVS с восемью миниатюрами Комитаса-Асламазяна, и публика была тронута музыкой, такой простой и совершенной. В сентябре снова буду дирижировать Национальным камерным оркестром Армении в женевском зале «Виктория». Это большая честь для меня.

А. Б.: Я уверен, что Ваш концерт в Женеве также будет таким же замечательным, как и вчера. Большое спасибо и всего наилучшего Вам, дорогой Маэстро!

На обложке — фотография с официального сайта Люка Багдасаряна

Фотографии в материале: Селин Далл'Аллио

Беседовал кандидат филологических наук, арменовед, киновед, историк и переводчик Арцви Бахчинян

Специально для Армянского музея Москвы