Известный писатель, публицист, кинодраматург, большой друг армян Ким Бакши почти 50 лет посвятил изучению истории и культуры армянского народа. Редкий знаток средневековых армянских рукописей, Ким Бакши вникает при этом, по словам Сильвы Капутикян, «с эрудицией историка, с искусностью искусствоведа, с чувством красок живописца, с вдохновением поэта и, что важнее всего, с любовью».

Ким Наумович, расскажите о ваших встречах с Вазгеном Первым, вы с ним часто встречались!

Впервые я приехал в Ереван 50 лет назад, и с тех пор связал себя с Арменией. И многое у меня связано с Вазгеном Первым.

Помню, как однажды приехал я в Ереван, в тяжелые времена. В Армении не было газа, света, за хлебом стояли длинные очереди, словом, очень тяжелые дни. И тут приглашают в гости — позвонила Сильва Капутикян и пригласила на арису и добавила, что будет узкий круг гостей и сам католикос. По-моему, их дома находились близко друг от друга, кажется, по улице Джрашат. И вот прихожу, немногочисленное общество, в частности, присутствовала болгарская журналистка Севда Севан с мужем, ещё кто-то. Но меня сразу поразило роскошное великолепие стола, накрытого в эти блокадные дни. Разносолы, закуски, копченая колбаса, икра, всё красиво разложено…

Для таких гостей всё можно достать! И доставали!

Католикос пришёл с опозданием, он тоже, видимо, был приятно удивлён, когда посмотрел на стол и говорит:

 Но вы меня приглашали на арису, а тут…

А Сильва Капутикян ему отвечает:

— А это, чтоб вы не думали, что я ванеци!

И все засмеялись.

В первый раз я приехал в Армению к Вахтангу Ананяну, с рекомендательным письмом от Юрия Павловича Тимофеева интеллектуальнейшего литератора, вообще-то потомственного дворянина, тогда он руководил издательством «Детский мир» («Малыш»).

Я хорошо знал зятя Вахтанга Ананяна (мужа дочери), он был зарубежным армянином, но не ахпаром. Проходил аспирантуру в Москве, мы были дружны с ним, и Вахтанг очень хорошо меня принял. Они на машине возили меня в Гарни-Гехарт, кстати, я знаю этот анекдот, заехали в Звартноц, затем в Эчмиадзин, в храмы Рипсиме и Гаяне. Тут Вахтанг изъявил желание посетить католикоса Вазгена Первого, он тогда совсем недавно взошёл на престол. Как раз закончили ремонтные работы. Это был молодой, очень красивый мужчина, он согласился нас принять и покорно водил вместе с нами несколько американских старушек (видимо, армянского происхождения). Он сказал этим американским старушкам, то ли на английском, то ли на французском языке, иначе я бы не понял:

— Вам нравятся эти занавеси? Если не нравятся, я их заменю.

Меня это очень удивило.

Так вот, в первый раз Армения открылась мне через Вазгена Первого.

Уже было создано несколько серий моего «Матенадарана», мне сказали, что он их смотрел, ему понравилось и он захотел нас увидеть. Фильм снимался ереванской телестудией, пришли главный редактор Овик Ахвердян, оператор по прозвищу Хндзор, и я — в это время оказался в Ереване, так как часто туда ездил в связи с работой над телефильмом. Сидим на приёме, вдруг католикос кому-то подаёт едва заметный знак, и ему передают длинную, узкую коробочку. Улыбнувшись мне, Вазген Первый вручает эту коробочку мне, я открываю, а там лежат швейцарские часы «Армения». Их, как потом сказали, делали по спецзаказу Эчмиадзина, очень престижные механические часы. Они до сих пор у меня хранятся, правда, уже не работают.

Я поговорил с католикосом на тему, которая меня очень волновала, я хотел написать об этом книгу, но, видно, Господу было неугодно, чтоб я эту книгу написал. Речь шла о портрете Иисуса Христа, сделанном при его жизни, я был в Генуе, и генуэзский тогдашний кардинал разрешил мне увидеть этот портрет, закрытый от посторонних глаз, сейчас его выставили под стеклом на обозрение всем желающим. Написал об этом статью, хотел книгу, но, повторяю, Богу не было угодно…

И я ожидал, что он очень удивится, но был огорчён его ответом:

— Я знаю об этом, это всё византийские штучки…

В связи с моими исследованиями армянских евангелий хотел бы рассказать одну историю, похожую на легенду. Историю о том, как появилось в Матенадаране «Евангелие Веамайр».

Стало известно, что в Карабахе, в одной из деревень, у одной очень старой женщины хранится евангелие, очень старинное, ей досталось от прапрадедов, и если она им пользуется, может быть уже совсем в истрепанном состоянии.

И однажды в эту деревню в роскошном «ЗИЛ»-е, которого там никогда не видели, въезжает какой-то епископ в облачении, заходит прямо в дом этой женщины и говорит, что сильно чувствует, что где-то в этом доме находится нечто очень драгоценное. Затем проходит в спальню, вытаскивает из укромного места это евангелие и на глазах у изумленной публики заботливо и бережно заворачивает в тряпицу и уносит. То есть, уезжает в этом самом «ЗИЛ»-е.

А женщина долго приходит в себя…

Естественно, евангелие попало на стол католикоса, для оценки он призвал Арташеса Матевосяна из Матенадарана, очень сильного специалиста по евангелиям. Вазген очень уважал Арташеса, у которого был ряд уникальных открытий.

С этого места рассказывает Арташес, мой замечательный друг:

— Вазген спросил меня, какого века может быть это евангелие.

Арташес жадно осматривал рукопись, явно девятого века, и попросил для оценки и обследования отнести в Матенадаран, на рабочее место. Вазген после долгого молчания сказал:

— Хорошо, возьми, но чтоб никому не говорил и не давал в руки.

Арташес сделал очень большую работу по этому евангелию, а той женщине, владелице рукописи, прямо к дому кто-то привёз дорогой и недоступный по тем временам легковой автомобиль.

Конечно, старинное евангелие IX века Вазген преподнёс в дар Матенадарану, сейчас это евангелие называется «Евангелие Веамайр», известно оно ещё и тем, что стало традицией выносить его для клятвы президентов Армении, и Роберт Кочарян, и Серж Сарксян во время инаугурации приносили присягу на этом евангелии «Веамайра».

Евангелие, во-первых, очень древнее. Оно хорошо сохранилось, оклад серебряный с полудрагоценными камнями.

Сейчас выстроили новое здание Матенадарана, которое проектировал архитектор Артур Месчян, там сейчас потрясающее книгохранилище манускриптов, с микроклиматом, слева полки с книгами, предусмотрено много места для последующих поступлений, а в конце на подставке, под стеклом хранится «Евангелие от Веамайр». Сзади на стене — превосходная копия… неподражаемый Торос Рослин. В Матенадаране есть и «Евангелие Веапара», или ещё его называют, «Евангелие католикоса», тоже очень старинная рукопись.

Рассказывает писатель и журналист Марго Гукасян

…Я нетерпеливо поглядываю на соседний стол, за которым склонился Арташес Матевосян… По всему видно, что рукопись на столе Матевосяна очень старинная, и я его увижу впервые. Немного погодя, как только Арташес осторожно закрывает рукопись и выходит в коридор, я тут же оказываюсь рядом с его столом. Серебряный оклад, разукрашенный драгоценными и полудрагоценными камнями.

Арташес возвращается, я спрашиваю:

— Какой век?

— Оклад XVII века, а евангелие переписано в X веке.

— То есть 1000 лет, — говорю.

— Да, древняя рукопись. Называется «Евангелие Веапара», Вазген Первый эту рукопись X века купил у жителя Гюмри за 7 000 рублей (госцена легковой автомашины). У этого человека великая душа! Думаешь, это единственная рукопись, которую он подарил?

Спустя некоторое время узнаю, о более древнем евангелии под названием Բանանցի Ծեր, Древний Бананци, чрезвычайно ценная рукопись, она хранилась в селе Бананц в Азербайджанской ССР у церковной свечницы.

И эту рукопись, которой 1300 лет, сын Веамайр, Вазген Первый купил в 1976 году после смерти любимой матери, и тоже преподнёс в дар Матенадарану. Добавлю, что оно написано в VII веке, почему и получило вначале название «старинное, древнее». Буквы железные, на окладе сохранились украшения в виде маленьких хачкаров, переписчик неизвестен. Эта древняя рукопись в Матенадаране числится за номером 10 680.

Разве только эти два? Украшением Матенадарана является бесценное евангелие, работы Тороса Рослина, прошедшее через аукцион Сотби. В 1967 году в проспекте очередного аукциона было объявлено о продаже нескольких древних манускриптов. И среди них — это и было главной сенсацией — рукопись XIII века, созданная великим армянским художником Торосом Рослином. В мире известны всего шесть манускриптов, на которых стоит подпись Рослина. Из них четыре рукописных книги во владениях армянской общины в Иерусалиме. Как раз оттуда и были представлены рукописи на продажу. Какими же тогда путями из Иерусалима в Лондон попали рукописи на продажу? Газеты терялись в догадках. Может быть, был взломан сейф, где они хранились? Или злоумышленники завладели тремя ключами, которые находились у трех разных лиц? (Таков порядок: только собравшись вместе, они могли достать драгоценные манускрипты.) Многие вопросы так и остались без ответа. Газеты замолчали, когда по требованию из Иерусалима книги были срочно сняты с аукциона. Рукописи возвратились в сейф, так и не раскрыв секрет своего странного появления на лондонском торге.

Историю ещё одного дара католикоса находим у того же Кима Бакши (из книги «Судьба и камень»)

…Арташес Матевосян рассказал мне, как всё было, а потом эту историю я слышал еще не раз: она, как фольклор, передается изустно.

И мне ясно видится, как Левон Хачикян вместе с Чукасзяном принимают в Матенадаране высоких гостей — католикоса всех армян Вазгена I и приехавшего к нему в Эчмиадзин зарубежного друга.

Все сидят за столом в кабинете директора, подан кофе. Хозяева сначала заводят разговор о здоровье, затем об армянской общине города, откуда приехал гость.

В Матенадаране знают, что он привез с собой подарки — древние рукописи. Но какие именно? В библиотеке высокого гостя есть даже Торос Рослин, но о таком подарке и думать нечего, это слишком большая ценность.

Обидный факт: книжное собрание Матенадарана — крупнейшее в мире, в нём одном армянских манускриптов хранится почти столько же, сколько во всех остальных библиотеках мира, вместе взятых. И при этом ни одной книги, подписанной самим Рослином, — настоящей, несомненной!

Обидно или нет — факт остается фактом. Так что же привез зарубежный гость? «Историю дома Арцруни»? Это было бы тоже почти невероятно — история десятого века, единственный в мире экземпляр. Автор сообщает сведения уникальные, в том числе о строительстве на острове Ахтамар княжеского дворца и жемчужины мировой архитектуры — древнего храма с его замечательными барельефами на стенах.

Разговор за столом длится достаточно долго, и католикос, видимо, решает, что пора… Он говорит:

— Наш друг привез подарки.

И вот подарки на столе. С еле сдерживаемым нетерпением хозяева берут в руки книги, листают. Передают друг другу одну, вторую… Старопечатные книги. Семнадцатый, восемнадцатый века. Мысль: ну что ж, и на этом спасибо! Они благодарят. Книги на самом деле интересные.

Чукасзян решается и, набравшись духа, говорит гостю:

— Ученые знают, что у вас есть ценная рукопись «Истории дома Арцруни».

Гость отвечает серьезно и печально:

— Да, эта рукопись у нас была. Но теперь ее нет в нашем городе…

— Неужели украли?!

Католикос улыбается.

— Она рядом с вами, здесь, — говорит он торжественно. — Наш гость решил подарить ее Матенадарану.

Нескрываемую радость и благодарность можно было увидеть на лицах ученых, когда они взяли в руки эту книгу, ощутили гибкость пергамента, увидели чернь строк. Конечно, они были знакомы с ней по описаниям, знали содержание. Но разве это можно сравнить с божественным ощущением подлинника!

А гости с не меньшим волнением смотрели на ученых, которые, казалось, забыли обо всем окружающем.

Когда прошло достаточно много времени, католикос сказал обыденным голосом, как бы пытаясь заранее снять напряжение, которое обязательно возникнет от его слов:

— Вам подарок — Арцруни, а мне — Рослин…

Ученые были ошеломлены. Первое внутреннее движение: а почему не нам? Тень обиды. Но они сразу отогнали ее: это нехорошо. Человек дарит, совершает прекрасный поступок. Какие могут быть претензии? Только благодарность! Рослин здесь, рядом. И он останется на армянской земле!

— Это большое счастье для всех нас, — искренне сказал Хачикян.

Но, оказывается, католикос еще не закончил свою мысль. Он повторил:

— Наш гость сделал мне великий подарок — Рослина, а я дарю его Матенадарану.

Он достал фолиант в старинном серебряном окладе и осторожно положил его на стол.

Глаза Хачикяна и Чукасзяна были полны слез.

Их не скрывал академик Хачикян, перенесший ранний инфаркт, испортивший глаза над древними рукописями. Их не скрывал крупный, представительный, ироничный Чукасзян, совершенно не похожий на человека, который может взять да заплакать.

Они держали в руках творение гениального художника, драгоценную рукопись с трагической судьбой. За 700 лет жизни она много скиталась по свету, не раз попадала в руки врагов. Ее жгли, обрезали страницы, спасали, иногда рискуя жизнью, выкупали из «плена», восстанавливали. И вот, наконец, её одиссея закончена. Книги, как и люди, после скитаний стучатся в дверь родного дома…

Главный хранитель Матенадарана с торжественным видом подвел меня к столу, на котором лежал футляр, — в таких обычно хранят наиболее редкие рукописи. Поднял крышку.

На фоне темного бархата сверкнул оклад книги. Первые страницы — золото, лазурь.

— Торос Рослин?

Это была та самая книга, судьба которой уже в наши дни взволновала весь мир, когда она неизвестными путями попала на аукцион Сотби.

Арташес Матевосян открывает одну из последних страниц и указывает на буквы:

— Видишь имя? Собственной рукой написал: «Торос, по прозванию Рослин».

В это невозможно сразу поверить: ведь ты наедине с одним из подлинных творений великого Мастера…

Отрывок из книги Гоар Рштуни «Веапар: воспоминания о Католикосе всех армян Вазгене Первом» (Москва : Ключ-С, 2012).