Эта история посвящается моей уральской бабушке, не имеющей никакого отношения к армянам. Но если бы не она, возможно, эта история бы никогда не случилась.  

Пролог 

В детстве каждое лето я хотя бы две-три недели проводил у бабушки с дедушкой на Урале, в небольшом городе Копейске, который расположен неподалеку от Челябинска. Для ребенка из Москвы, не имевшего дачи, двое суток в поезде по необъятной стране и потом много-много дней в глубинке Южного Урала были чем-то удивительным. И, конечно, бабушка с дедушкой добавляли колорита своим бытом (например, отсутствием горячей воды и необходимостью топить дровами титан в квартире для того, чтобы помыться в ванной). 

Часто перед сном бабушка рассказывала мне истории из своего детства: как ходила в школу, как проводила время с сестрой, матерью и отцом, вспоминала про свои студенческие годы, практику на Кольском полуострове, поездки всей семьей уже с моим маленьким папой и его братом на Черное море, пересказывала воспоминания отца о Гражданской войне. Все эти истории создавали у меня образ настоящего Советского союза и настоящей Царской России — глазами простого человека. Тогда я этого, конечно, не понимал, но меня впечатляло то, как разительно это видение отличалось от всего, что показывали по телевизору, а позже рассказывали на уроках истории. 

В 2012 году моей любимой бабушки не стало. Вдруг оказалось, что с ней не стало и всех этих историй. Только обрывки воспоминаний у меня и у папы в голове. В детстве я очень расстраивался, что не застал прабабушек и прадедушек, а тут понял, что в свои 24 года уже остался без двух дедушек и бабушки. От них осталось лишь с десяток старых фотокарточек и пара историй. Все это давало грустный повод задуматься о том, что от нас остается. Я понял, что рукописи горят, как горят и выцветают старые фотографии и письма, оставшиеся нам от предков. Но что еще страшнее — горят и бесследно пропадают целые дела в государственных архивах. 

И когда в очередной раз появилось ощущение, что страна откатывается назад, а где-то вновь заговорили, что репрессии преувеличены, я вспомнил историю, которую папа рассказал мне про семью своего отца: про то, как их раскулачивали, про то, как позже его деда расстреляли в 37-м году. А еще про то, что мой дед в 91-м году ходил в местное управление МВД, где показывали камеры, куда сгоняли заключенных, а после заполнения камеры отправляли на казнь, про документы, которые читал дед. И я понял, что если я не получу копии тех документов, то через 10-20 лет что-нибудь где-нибудь сгорит, а то и вовсе засекретят (что в итоге и случилось), и вся эта информация так и останется семейной легендой. 

Так и начался мой путь в глубины семейной истории. Я начал искать в интернете «Мемориал», Музей истории ГУЛАГа. Кто-то мне подсказал, что нужно обратиться в архив. Кажется, сначала это был архив в Москве, откуда меня отправили в Челябинск. Я помню, что написал им запрос через сайт, еще через некоторое время позвонил, у меня попросили документы, подтверждающие родство, и надолго замолчали. Спустя три месяца пришло письмо из этого архива, там были сканы подробной анкеты арестованного, решения тройки НКВД, приказа о расстреле и справки о расстреле 37-го года, письма о реабилитации 56-го года. Чудовищная бюрократическая машина. 

Я переслал это родителям. Все были шокированы тем, что такие документы вообще можно было получить. Мы не раз садились вместе и перечитывали каждое слово, настолько это производило впечатление. Тогда же я начал оцифровывать всё, что было дома, в том числе старые фотоальбомы из Копейска. Мама начала «раскапывать» свои фотографии и альбомы. 

Мы стали часто и подолгу обсуждать воспоминания, истории родителей об их родителях и их родителях. Я был удивлен, сколько нового узнал. Вопросы, загадки, белые пятна в историях — на многое хотелось пролить свет. 

Армянские предки 

Так я начал общаться с архивами. Конечно, они редко отвечают на письма с первого раза, поэтому я всем звонил. Я писал в архив Самары, чтобы получить данные о раскулачивании, в архив Кировограда на Украине и в архив Еревана. Везде реакция была разной, но именно звонок активизировал работу.  

В Госархиве Армении меня интересовали две вещи: первое — почему у всех братьев моего армянского прадеда были разные комбинации фамилии: Чтенц, Григорян-Чтенц, Григорян, Тер-Григорян и т.д.; а второе — подтверждение маминых рассказов о репрессированных родственниках прадеда по армянской линии (позже окажется, что во всей нашей большой семье количество погибших и пропавших без вести в годы ВОВ равно количеству расстрелянных в годы Красного террора — по три человека), подтверждения или опровержения того, что они принимали участие в коммунистической революции. В общем то, что говорило бы за или против того большого количества историй, которые мама слышала от своего армянского папы и которого я практически не застал. 

За полгода сотрудники ереванского архива помогли нам найти столько информации, что можно было снимать кино. Тут нужно сделать ремарку: насколько я понял, информацию обо всех простолюдинах (возможно, у знатных родов ситуация была иная), в том числе о рождении, смерти, рождении детей, фактах помолвки заносили в метрические книги при церквях, к которым относилась соответствующая деревня, район или часть города. Эти книги — основной источник базовой информации. Перепись населения в Российской империи проводилась лишь один раз, в 1897 году, однако на Кавказе были более ранние переписи 1828 и 1856 годов. Они тоже могли содержать много полезной информации. 

Нам также очень повезло получить рапорты о сражениях с турецкими войсками после падения Российской империи и до установления на Кавказе советской власти. В каждой строчке там содержится больше информации о подвигах, чем во всех бравых фильмах последних 50 лет. 

В том же году я решил впервые поехать в Армению, где моя мама не была с 1960-х годов. Сотрудники архива помогли нам выяснить, что два поколения семьи (прапрадед и его отец) были священниками, первый работал в Артике, а второй начинал в Артике, а позже переехал в Карс. Так в моей истории появился Карс.  

Во время той поездки мы поехали в Артик, где нашли две стоящие рядом церкви, в одной из которых мой прапрадед был священником. Увы, оба храма пребывали в плачевном состоянии: без крыши, полуразрушенные, поэтому рядом построили новое небольшое здание.  

В соседнем дворе двое мужчин играли в шашки. Один из них оказался бывшим сотрудником колонии в Артике. Бабушка рассказывала ему в детстве, как в 1828 году, когда территория Ширака перешла к России, там стали появляться переселенцы (по всей видимости, после договоренности Грибоедова с Персидскими властями о разрешении армянам покидать территорию Ирана). Она помнила, что они жили внутри разрушенной церкви и в палатках рядом, пока не возвели себе дома. Возможно, среди них были и мои родственники. Удивительная история! 

Я до сих пор помню момент, как мы сидели у ноутбука, я рассматривал сканы старых метрических книг, анкеты переписи и ведомости потерь в результате Геноцида, и вдруг мой папа вспомнил, как мамин армянский папа во время очередного застолья у себя дома рассказал ему, будто его отец родился в Карсе, а это теперь Турция, что когда-то там была Россия и что он даже помнит адрес по которому жила семья его отца: Карс, Садовая, дом 7. Мама никогда не придавала значения этим рассказам из-за склонности моего деда к преувеличениям, а порой и выдумкам во время застолий. Да и что такое Садовая улица — действительно, больше похоже на очередной повод приврать. Каково же было наше удивление, когда в ведомости потерь мы видим: место проживания — Карс, ул. Садовая, дом 7.  

Тогда я и пообещал себе доехать до Карса несмотря ни на что. С одной стороны, это не казалось мне чем-то сверхъестественно сложным, с другой — требовало большой подготовки. 

Позднее оказалось, что с территории Армении в Восточную Турцию даже возят экскурсионные туры с армянскими гидами. Оставалось понять, есть ли среди них русскоговорящие и как сделать тур индивидуальным, учитывая личные пожелания — найти улицу Садовую и дом, найти церковь Сурб Ншан, где прапрапрадед был священником. Индивидуальная экскурсия долгое время оставалась для меня не лучшим решением, в первую очередь из-за цены, но спустя 3 года постоянного муссирования темы мне удалось собрать небольшую группу близких друзей, уговорить родителей на эту авантюру и окунуться в неизведанное. 

Западноармянскую часть маршрута я дополнил Грузией и Арменией. Вот, что получилось в итоге: 

Тбилиси — Ахалцихе — Ахалкалаки — граница Грузии и Турции — озеро Чилдыр — Карс — Баязет — Ван — остров Ахтамар — Муш — Эрзерум — Сарикамыш — Карс — Ани — граница Турции и Грузии — Ереван 

Когда мы подъезжали к границе с Турцией со стороны Грузии, я не знал, что нас ожидает. Полная неизвестность. Все же знакомое нам всем турецкое побережье — это одно, а турецкий Курдистан — совсем другое. 

Через Ахалцихе в Турцию 

Я был уверен, что ближайший к Карсу переход через грузино-турецкую границу находится неподалеку от Ахалцихе. И правда, здесь до Турции всего 30 км. Мы планировали переночевать и ехать дальше. Решение было удачное — в Ахалцихе как раз в 2014 году по договоренности Саакашвили и Эрдогана на совместные деньги Грузии и Турции реконструировали старую заброшенную крепость, так Богом забытая деревня стала одним из локальных центров туризма.  

Судя по официальной статистике, ежедневно крепость посещает от 1500 до 2000 человек. Увы, восстановили только основную часть крепости, а второй и третий ряд стен так и остается в руинах. Крепость стала частью России по итогам Русско-турецкой войны 1828 года. Есть даже картина Суходольского, изображающая то самое сражение, когда 9000 русских солдат под командованием Паскевича выбили 30000 турок с этой территории — она эпична! Внутри реставраторы устроили своеобразные зоны, посвященные разным временам и разным владельцам: турецкая медресе, русский павильон. В Восточной Турции таких следов больше, ощущения сильнее, в Грузии же сегодня о России, будь то царской или советской, чаще всего напоминают развалины или обшарпанные постройки. 

Озеро Чилдыр 

Из Ахалцихе мы доехали до Ахалкалаки, регион, где после Геноцида живут практически одни армяне. Удаленность от Тбилиси и всего грузинского, зато близость к Армении делают этот регион не слишком интересным для грузинских властей. Температура +10 и заснеженные вершины — то, что встречало нас там, когда в Тбилиси было +30. 

Мы зашли в самый аккуратный с виду ресторанчик на главной площади, чтобы немного перекусить. На просьбу сделать салаты без грецких орехов женщина-хозяйка возмутилась, что здесь вам не грузинский ресторан, кругом одни армяне, и она сама, между прочим, тоже, а грецкие орехи только грузины кладут.  

Из Ахалкалаки мы преодолели несколько десятков километров до границы и вуаля — мы в Турции. Еще 100 лет назад никакой границы бы тут не было, а мы ехали бы еще добрых 150 километров до Османской империи.  

Стандартные процедуры: штампуем паспорта, отвечаем на глупые вопросы, на визу Ирана никто даже не смотрит. И вот мы в Восточной Анатолии. Первая остановка здесь была у озера Чилдыр. Потрясающей красоты место: зеленые луга вокруг, пасущиеся коровы, солнце, играющее на волнах, вдали сопки, покрытые снегом, те же +14 и пронизывающий насквозь ветер. Небольшая уютная таверна для проезжающих встретила турецким колоритом: портреты Ататюрка повсюду, знакомые чайные чашечки и турецкая версия самоваров, буржуйка в центре зала, запах древесного угля, запотевшие окна, немного пережаренная рыба, выловленная в этом же озере и самая вкусная халва, которую я когда-либо ел. И всего 50 км до Карса! 

Основной моей целью были Карс и Ани, но и весь остальной маршрут был безумно интересен, про церковь на озере Ван я очень много слышал, крепость Баязет — памятник доблести русских солдат, Эрзерум. На самой старой фотографии всего папиного семейства, которую нам только удалось найти (кажется, 1916 года) на обратной стороне была наклеена старая газета. Это была выцветшая страница с передовицей начала весны 1916 года: «Русские войска взяли Эрзерум». Ближе этого к Царьграду русские войска со стороны Кавказского фронта никогда не подходили. 

Карс 

В Карс мы ехали по зеленым полям ещё где-то часа два-три, к вечеру въехали в город, погуляли, взобрались на крепость. Я смотрел на торчащие то тут, то там минареты и сам себе не верил. Не верил, что обычного человека из Москвы могло занести в Иран, Ливан, а теперь в оплот курдов, самый малоразвитый турецкий регион, в крепость и город, которыми я грезил 5 лет. За последние сто лет здесь побывало не больше сотни русских и вот теперь мы. Я в Карсе, черт побери! 

Первым делом мы поехали в район вокзала, русских гарнизонов и православной церкви. От вокзала осталась только царская водонапорная башня, стоящая поодаль. Сам роскошный царский вокзал снесли и построили вместо него нечто невнятное. Дальше мы отправились к православной церкви, от нее осталась только основная часть, а вместо торжественных приделов, нефов и колоколен — теперь пара минаретов. На входе гордо красовалась табличка, что мечеть открыта в 1960-х. Когда я читал эту надпись, к нам подошел местный и начал рассказывать что-то на турецком. Наш гид Шушан перевела, что он рассказывал нам, как якобы строил эту мечеть. Я достал черно-белую фотокарточку и показал ему эту самую церковь с выстроившимися в ряд царскими войсками на переднем плане.  

Совсем рядом с прекрасной русской церковью когда-то находилась улица Садовая, которую я и хотел посетить, чтобы найти дом номер 7. К сожалению, как раз на месте этих домов сегодня стоит азербайджанская мечеть, но и по рядом стоящим обветшалым домикам я мог сделать вывод, что в этой части города зажиточно не жили. Это были обычные дома, каких полно в мединах Марокко, да и в самом Ереване еще можно отыскать. 

После мы поехали смотреть крепость, по пути обсуждая, как в те времена армии вообще умудрялись брать укрепления вроде этих в Карсе или в Ахалцихе. При условии того, что сохранились далеко не все линии крепостных стен, и мы видим лишь 30% оборонительных способностей — всё это вызывает у меня ещё большее уважение к предкам. 

С вершины крепости открывался потрясающий вид на город — самый русский город Турции, на всю долину, на белые горы вдалеке, на казармы, тоже царские, у подножия стен и на русский военный госпиталь на другой стороне ущелья. Больше всего меня в тот момент и позже в течение всей поездки восхищало то, насколько крепкими были постройки времен царской России, что сейчас они до сих смотрятся лучше того, что строят турки в этом регионе и того, что строили в позднесоветское время у нас. 

Тяжелейший день переездов из Ахалцихе до Карса был завершен — чаепитием в небольшом шатре цитадели.  

Почему Карс называют самым русским городом Турции 

Русские войска осаждали и брали Карс трижды в течение XIX века. В Русско-турецкую войну 1827-1828 годов (очерки о ней есть у Пушкина в его «Путешествии в Арзрум»), в Крымскую войну и в войну 1877-1878 годов. И вот как раз после последней город, наконец, вошел в состав России и именно тогда стал передним краем империи в этом регионе. Из Тбилиси в Карс через Гюмри подвели железную дорогу, построили вокзал, здесь разместились гарнизоны, университет. И, судя по всему, стали застраиваться внешние районы, за крепостной стеной, и так уж вышло, что спустя 100 лет внутренние районы превратились в развалины, а то, что строили при царской администрации — добротные каменные дома в таком необычном для Турции архитектурном стиле — стало основной частью города и до сих пор «живее всех живых». В разное время Карс посещали Пушкин и Николай II. 

Русская часть города напоминает какую-нибудь Пермь, или Гюмри, или Тбилиси, только вот вместо вывесок на русском — реклама на турецком. Пока вид у города более чем странный, особенно в центральной, исторической части. После крепости в Ахалцихе (на восстановление которой дал деньги Эрдоган), собственная турецкая крепость в Карсе выглядит более чем ужасно. 

Вот как город в своем романе «Снег» («Кар» по-турецки) описал Орхан Памук: 

«В османские времена здесь жили люди разных национальностей: различные черкесские племена, курды, грузины, византийские греки, поселившиеся со времен Персидского, Византийского и Понтийского царств и бежавшие сюда от монголов и персов, люди, оставшиеся со времен Армянского государства, чьи церкви были возведены тысячу лет назад и некоторые из которых и сейчас стояли во всем своем великолепии. После того как в 1878 году крепость, построенная пятьсот лет назад, сдалась русским войскам, часть мусульман была изгнана, однако богатство города и его многоликость продолжали существовать. В русский период, когда особняки пашей, находившиеся рядом с крепостью, в квартале Кале-ичи, бани и османские здания начали разрушаться, царские архитекторы в южной долине речушки Карс возвели новый город, который быстро богател и состоял из пяти параллельных друг другу улиц и одного проспекта, проложенных ровно, с гармонией, неизвестной ни в одном городе Востока. Этот город, куда приезжал царь Александр III, чтобы встретиться со своей тайной возлюбленной и поохотиться, давал возможность русским двигаться на юг, к Средиземному морю и захватить торговые пути, был заново отстроен с большими финансовыми затратами. Именно такой Карс, очаровавший Ка во время его приезда двадцать лет назад, стал этим печальным городом с его улицами, с его крупной брусчаткой, дикими маслинами и каштанами, посаженными во времена Турецкой Республики. Но в то же время это был не османский город, деревянные здания того периода были полностью сожжены и разрушены во время националистических и межродовых войн». 

Баязет 

Весь следующий день лил дождь. Из-за ужасной дороги мы не смогли попасть на Куджахский перевал, где 15 апреля 1918 года брат моего прадеда отбивался от турецких солдат на подступах к Еревану (от Игдыра до Еревана, по сути, прямая дорога, как, впрочем, и от Баязета). Из-за ливня же мы не смогли лицезреть величественный Арарат с турецкой стороны. У Баязета мы успели осмотреть лишь неприступные стены крепости и множество автобусов с местными туристами. Интересно, что им рассказывают про Баязет? 

Чтобы вы понимали масштаб этих мест — после Русско-турецкой войны 1877-1878 годов была учреждена медаль в светлой и темной бронзе и в серебре. Ею награждали тех, кто участвовал в обороне Шипки и в обороне этой самой крепости Баязет, а чуть позже, с 19 февраля (3 марта) 1881 года серебряными медалями также награждали участников осады Карса. На лицевой стороне медали в центре изображён православный крест, окружённый сиянием, который находится над поверженным полумесяцем, вместе с которым крест составляет единую композицию. На оборотной стороне надпись в четыре строки: НЕ НАМЪ, НЕ НАМЪ, А ИМЕНИ ТВОЕМУ. Это цитата из Псалтири: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даруй славу, по милости Твоей и по истине Твоей» (Пс. 113:9).  

Мне кажется, это очень красиво. 

Крепость Ван 

Потратив весь предыдущий день на дорогу, к вечеру мы добрались до Вана. Старая часть города под стенами крепости почти полностью разрушена, а новый город вырос поодаль. От крепости можно было оглядеть окрестности на многие километры, до самых снежных шапок гор. 

Ван — это очень старый город. До нашей эры на этом месте находилась Тушпа, столица Урарту. Затем эта территория вошла в состав Армянского царства, которое, впрочем, с течением веков стало сатрапией Персии, затем вошла в государство Селевкидов, а следом — в состав Великой Армении. А с V по VIII века регион входил в сферу влияния Сасанидского государство, на смену которому пришел Арабский халифат. Здесь же с 885 по 1045 год было царство Багратидов (Анийское царство), захваченное в конце своей истории Византией, на смену которой спустя века пришла Османская империя. 

О прошлом напоминает погребение урартского правителя с описанием его заслуг на клинописи. Представляете, сколько поколений «помнит» это место? 

Все эти территории, когда-то населенные армянами, очень сильно пострадали от Геноцида. Это темная страница истории, на которую в официальной Турции пытаются закрыть глаза, а параллельно постепенно искореняют следы армян в этих местах: уничтожают старые хачкары, сбивают армянские надписи, сносят церкви или превращают их в мечети. Честно, я вообще удивлен, что сюда пускают туристов из Армении. Хочется добавить, что не все такие плохие, но очевидно, что в общей нищете региона местным жителям абсолютно все равно, из какого камня они построят свою лачугу, даже если это камни с искусной резьбой, созданной сотни лет назад.  

Остров Ахтамар 

Остров Ахтамар и церковь Св. Креста (Сурб Хач), возвышающаяся на нем, — прекрасны в своей самобытности. С острова открывается потрясающая панорама на горы в снегу, на лазурь озера. Повезло оказаться здесь в солнечный день.  

По мнению некоторых историков, остров Ахтамар был населён ещё во времена существования государства Урарту, столица которого находилась совсем недалеко — в районе Вана. Напоминаю, государство Урарту прекратилось своё существование в VI в до н.э. Что точно, в IV в н.э. люди здесь уже жили. До начала XX века на Ахтамаре постоянно проживали представители армянских родов, но прежнюю значимость (одно время здесь находился и царский престол) город на острове утратил уже как несколько веков.  

Родители были недовольны тем, как местные молодые ребята фотографировались на фоне алтаря и галдели внутри церкви. «В мечети к нам бы тут же подбежали и попросили соблюдать тишину, а тут вот, пожалуйста». Да всё так, но надо отдать должное, когда мы пытались прочитать старые армянские надписи внутри, многие молодые курды подходили и интересовались, что там написано. Хочется верить, что это настоящий интерес к реликвии, а не что-то еще. Из-за воскресного дня и наплыва отдыхающих курдов на остров, долго там побыть не удалось, да и коптер после первого же запуска у меня грозился отобрать местный охранник. Пришлось ехать дальше. 

Чем ближе к Эрзеруму — тем больше становилось блокпостов. На каждом — автоматчики-турки проверяли паспорта. Видя двуглавого орла на красной обложке, всегда улыбались, шутили, говорили что-то про Путина. Шушан каждый раз комментировала нам, как рады они здесь туристам из России. Для меня было удивительно другое: выгнав христианское население с этих территорий, а правильнее сказать вырезав, Турция потеряла костяк, на котором во многом держался не просто регион, но и страна. Христиане (не только армяне), будучи неспособны влиться в управленческий аппарат страны, активно участвовали в экономической жизни, среди армян и греков было множество торговцев, владельцев производств, деятелей культуры. Когда этих людей не стало — их квартиры и дома физически заняли курды, но они не смогли занять их места в общественной жизни. Оказалось, что сами турки не особо-то желают жить на «выжженных» бедных территориях.  

И вот, спустя 100 лет после Геноцида армян, на востоке Турции снова горит этнический конфликт, и внезапно Россия здесь ни при чем, как ни при чем и религия. Потому что курды тоже мусульмане, более того, у курдского языка даже нет своей письменности, в Турции они используют латиницу, в соседнем Ираке — арабскую вязь. Вновь регион полыхает: местное население поднимает восстания в небольших селениях, перекрывают две главные дороги, соединяющие Турцию с Ираном и Ираком. Курды нападают на турецкие блокпосты — турецкие войска в ответ стирают с лица земли целые деревни, конфликт удаётся подавить на время, но его зерна растут, а пламя тлеет.  

Муш и Эрзерум 

К вечеру того же дня мы добрались в Муш, город куда более расслабленный, нежели все, что мы посетили до него. Весь вечер по главной улице туда-сюда ездили футбольные фанаты, отмечая победу команды. Полиция лишь помогала пешеходам переходить улицу и никак не вмешивалась. Вот это был контраст: уголок абсолютно западного празднования победы футбольной команды, с шарфами, кричалками, бибиканьем в таком регионе. Всю ночь нам не давала спать мечеть, которую даже еще не успели достроить рядом с отелем — начался месяц Рамадан. Да, я умею выбрать время для путешествий. 

К обеду следующего дня мы доехали до Эрзерума, и здесь нас на улице буквально пожирали глазами. Наши девчонки в ярких нарядах и с непокрытыми головами были как бельмо на глазу у всех проходящих мимо тётушек. Куда делась светская Турция Ататюрка? Даже здесь, в Эрзеруме — турецком оплоте в этом регионе, где также не любят курдов, как в каком-нибудь Карсе или Ване — самих турок. Нам рассказали, что обычно из-за кипящего национализма армянские группы не заезжают в этот город, и даже наш водитель курд Синан сильно напрягся, проезжая по центру. Позже он рассказал, что для местных полицейских его автобус с номерами Карса — как красная тряпка для быка. Зато в Эрзеруме нам повезло увидеть нечто такое, чего нигде и никогда, пожалуй, не удастся так просто увидеть туристу в других местах. 

Пушкин в его «Путешествии в Арзрум» потрясающе описал этот город за 190 лет до нас: 

Мы въехали в город, представлявший удивительную картину. Турки с плоских кровель своих угрюмо смотрели на нас. Армяне шумно толпились в тесных улицах. Их мальчишки бежали перед нашими лошадьми, крестясь и повторяя: «Християн! Християн!» Мы подъехали к крепости, куда входила наша артиллерия; с крайним изумлением встретил я тут моего Артемия, уже разъезжающего по городу, несмотря на строгое предписание никому из лагеря не отлучаться без особенного позволения. 

Улицы города тесны и кривы. Дома довольно высоки. Народу множество, — лавки были заперты. Пробыв в городе часа с два, я возвратился в лагерь: сераскир и четверо пашей, взятые в плен, находились уже тут. Один из пашей, сухощавый старичок, ужасный хлопотун, с живостию говорил нашим генералам. Увидев меня во фраке, он спросил, кто я таков. Пущин дал мне титул поэта. Паша сложил руки на грудь и поклонился мне, сказав через переводчика: «Благословен час, когда встречаем поэта. Поэт брат дервишу. Он не имеет ни отечества, ни благ земных; и между тем как мы, бедные, заботимся о славе, о власти, о сокровищах, он стоит наравне с властелинами земли и ему поклоняются». 

<…> Главная сухопутная торговля между Европою и Востоком производится через Арзрум. Но товаров в нем продается мало; их здесь не выкладывают, что заметил и Турнфор, пишущий, что в Арзруме больной может умереть за невозможностию достать ложку ревеня, между тем как целые мешки оного находятся в городе. 

<…> Климат арзрумский суров. Город выстроен в лощине, возвышающейся над морем на 7000 футов. Горы, окружающие его, покрыты снегом большую часть года. Земля безлесна, но плодоносна. Она орошена множеством источников и отовсюду пересечена водопроводами. Арзрум славится своею водою. Евфрат течет в трех верстах от города. Но фонтанов везде множество. У каждого висит жестяной ковшик на цепи, и добрые мусульмане пьют и не нахвалятся. 

Крепость Эрзерум и 100 км за нее — самое дальнее, куда когда-либо заходили русские войска на Кавказском фронте. Эрзерум, по сути, был воротами к Царьграду с этой стороны. Во время нашего визита в крепости как раз проходили реставрационные работы. У входа лежала гора пушечных ядер — живое эхо всех Русско-турецких войн. Мы залезли в часовую башню, где механизм, который, возможно, застал Пушкина, все также не работал. 

Внутри самой крепости велись раскопки, мы лишь могли пройти по узкой дорожке между вырытыми котлованами по 5-7 метров в глубину. Меня сразу смутили грязно-бело-бежевые куски пластика, торчащие из среза стены, я не мог понять, почему так много кабелей проложены на глубине. И почему чем глубже, тем они темнее. А потом понял, что это были не куски изолирующего кабели материала, а человеческие кости. Родители не захотели на это смотреть и поспешили удалиться. Такое вот страшное место: в Европе здесь бы работали археологи, никого бы не пускали, а тут — пожалуйста. 

Рядом с крепостью стоит медресе. По всей видимости, строилась она в самом начале царствования здесь сельджуков. Тут мне удалось сделать кадр с той же точки, с какой 103 года назад это место снял неизвестный фотограф. Из-за дискомфорта, связанного с реакцией местных жителей на нас, было решено чрезмерно не задерживаться в Эрзеруме, так что как раз к вечеру мы смогли въехать в Сарыкамыш. 

Сарыкамыш 

Прежде не приходилось слышать про этот город. Как оказалось, это была крайняя точка кавказской железной дороги, построенной в этом направлении из Тифлиса, через Гюмри и Карс (и на одном из фото выше как раз караул встречает на вокзале Николая II в 1913 году). 

Сарыкамыш произвел на меня очень сильное впечатление: здесь сохранились царские гарнизоны (стоят в линейку, за теперь уже турецкой колючей проволокой), здесь также, как и в Карсе, была красивейшая русская церковь, превращенная в мечеть, развалины огромного вокзала, а на пригорке неподалеку, уже среди леса, здесь сохранился охотничий домик Николая II. Деревянные бревна до сих пор смотрятся, как новенькие, а сам домик практически не покосился, несмотря на отсутствие окон. Здесь царь с цесаревичем Алексеем гостил все лето 1913 года — в тысячах километров от Петербурга и менее чем в 100 км от Турции. 

Но Сарыкамыш, увы, стал известен из-за других событий: здесь произошло одно из решающих сражений Кавказского фронта Первой Мировой, в ходе которого турецкая армия была разгромлена, а половина состава просто замерзла насмерть. Вместе с битвой при Галлиполи эти две операции определили расклад войны в регионе Малой Азии. 

Впервые за все время путешествия мы заночевали не в оживленной части города, а в отеле возле известного на всю Турцию горнолыжного курорта. Вокруг было безлюдно, курорт простаивал летом, чистый горный воздух опьянял, повсюду росли сосны. Впереди нас ждал самый насыщенный последний день: возвращение в Карс и поездка в Ани, а затем долгий путь до Еревана через Грузию. 

Ани 

Наверное, я совру, если скажу, что хотел увидеть Ани меньше, чем Карс. Это место манило меня с того момента, как я о нем узнал, ведь это город тысячи церквей, колыбель мыслей, тревог, надежд. Казалось, там откроется дверь туда, где есть ответы на все вопросы. Ряды массивных крепостных стен отделяют каждого, кто оказывается внутри древнего города, от всего остального мира. Здесь время будто останавливается. Ничего не поменялось за последние 300 лет. В это место надо приехать одному, надолго, чтобы неспеша обойти все углы раскинувшейся средневековой столицы Багратидов. Встретить здесь восход и закат. Понаблюдать, как солнечные лучи ползут по фактурным каменным стенам оставшихся стоять спустя столетия церквей и соборов. Зависнуть над ущельем, разделяющим сегодня Турцию и Армению, по дну которого бежит река Ахурян. Следить за орлами, парящими над развалинами старых бань, жилых домов, улиц. Здесь можно найти себя внутри себя. Удивительно, ведь в этом и заключался мой долгий путь длиною в пять лет.  

Город не был заброшен в одночасье, но жители, покидающие его, явно оставляли здесь больше, чем просто стены из туфа — руины тысячи алтарей хранят эту энергию до сих пор. 

Я и правда нигде и никогда не видел ничего подобного.  

Снова Карс

Пока были в дороге, мы с гидом Шушан вновь подняли на уши всех своих знакомых, имеющих хоть какое-то отношение к архивам, для помощи нам в поисках церкви Сурб Ншан в Карсе (где мой прапрадед был священником). На снятой нами с вершины крепости панораме города хорошо было видно, что сохранился лишь один армянских храм — всех Апостолов, но хотелось найти хотя бы развалины той церкви. Мы побывали на Садовой улице, где теперь красовалась большая азербайджанская мечеть, а вокруг еще можно было лицезреть остатки трущоб столетней давности, в каких, скорее всего жила семья прапрадеда. Теперь был черед его церкви, без этого я не мог уехать.  

Шушан нашла фотографию начала XX века, где была эта церковь. В Карсе мы вновь оглядели весь старый турецкий район, раскинувшийся когда-то под стенами крепости, прошлись мимо бань, по старым мостам. Но никакого намека, только заросли и руины жилых домов. Одно место вызывало у меня подозрения, но оказалось, что взобраться туда было невозможно. Разочарованные, мы отправились посмотреть еще один отреставрированный дом в русском районе, а после хотели пообедать перед дальней дорогой в Ереван. И в этот самый последний момент напротив прекрасного черного дома, ныне роскошного отеля «Челтин», я увидел старый плакат начала 2000-х с какой-то агитацией, скрывающей от взора дорогих гостей отеля развалины сараев и гаражей по другую сторону дороги, и на нем — вид крепости Карса с неожиданного ракурса, где четко видны руины и остатки алтаря небольшой церкви у самого подножия горы — в том самом месте, куда я не смог взобраться. Мы несемся назад, бредем по тропинке, лезем через высокую траву — и вот она: церковь Сурб Ншан, где по документам 1904 года мой армянский прапрадед был священником. Путь длиною в 5 лет закончился здесь. Потрясающе! 

Послесловие 

Эта история была собрана и записана мной не для того, чтобы похвастаться красивыми фотографиями из путешествий, но чтобы вдохновить кого-то из вас на самые простые шаги — расспросить своих бабушек и дедушек, возможно, даже прабабушек и прадедушек, а может быть, просто родителей об их историях. Потому что мир в XX веке менялся с поразительной скоростью, традиции отмирали, а на их место приходили новые правила и порядки, каждое новое поколение полностью отметало устои предыдущего, и в этой сумасшедшей гонке, мне кажется, мы потеряли самих себя. 

Дмитрий Ковалёв специально для Армянского музея Москвы