В 1979 году в одном из апрельских номеров журнала «Советский экран» вышла статья «Лучшая роль — впереди». Написал ее Фрунзик Мкртчян и рассказал в ней о себе.

Фрунзик Мкртчян

«Лучшая роль — впереди»

Трудно рассказывать о самом себе. Ведь за актера лучше говорят главные его полпреды — герои, сыгранные в театре, кино, на телевидении. В кино их у меня более сорока, а ведь еще немало и прожитых на сцене Ереванского академического театра имени Сундукяна, с которым я не расстанусь, пока дышу…

Каждый год — новые встречи с людьми, характеры и судьбы которых ты несешь зрителю. Ответственность, постоянное волнение не уходят с возрастом и опытом, еще больше обостряются, еще больше тревожат. И каждый раз, играя новую роль, словно переживаешь заново свой самый главный дебют. Станет ли герой таким же близким и родным каждому, кто с ним впервые встретится, каким он стал для тебя самого?

Был год, когда я снимался сразу в пяти фильмах. Драматическая судьба старого крестьянина Апро из «Наапета», роль которого была написана специально для меня, уносила на съемки высоко в горы, откуда я стремительно возвращался в снежную суровую зиму Москвы, снимаясь в «Мимино». Затем врывался в цветущие субтропики Сухуми, играя главную роль в классической трагикомедии «Багдасар разводится с женой». А из солнечного края попадал в промозглость размытых тающим снегом и дождями дорог, по которым герой фильма «Солдат и слон» Арминак Гаспарян вел в канун Победы из далекой Германии слона, похищенного фашистами из зоопарка. Потом я снова возвращался в Армению, на съемки «Каменной долины», и был счастлив, когда успевал в короткие перерывы между перелетами сыграть на сцене ростановского романтика Сирано де Бержерака.

Наверное, это обычное состояние актера, который снимается в кино,— перелеты, переезды, работа, поиск нового, который никогда не надоест, никогда не потеряет своей волнующей праздничности.

Так и сейчас, едва закончив озвучивание на «Мосфильме» в «Суете сует», я лечу в Индию, где Латиф Файзиев продолжает съемки «Али-Бабы и сорока разбойников» и где мне предстоит играть сказочного предводителя торгового каравана. А в близкой перспективе — новая работа на «Арменфильме» в сатирической комедии. Летом предстоит увлекательное кинопутешествие по Кавказу вместе со знаменитым писателем Александром Дюма-отцом, «организованное», согласно историческому факту, киностудией имени М. Горького.

Кажется, я начал свой рассказ несколько сентиментально, даже с тенью грусти. Я такой и есть — немножко грустный, хотя и вместе с тем неиссякаемый оптимист. Разве это незаметно по моим киногероям? Если незаметно, значит, я работал впустую. Знаете, в цирке издавна бытуют две традиционные клоунские маски — весельчак Рыжий и грустный Белый. Так вот я, вероятно, скорее Белый клоун. И вообще вопреки мнению многих считаю себя не комедийным актером, а трагиком.

Во время войны я работал помощником киномеханика в клубе текстильной фабрики. На сцене этого клуба я впервые увидел спектакль нашего местного Ленинаканского театра и решил стать актером. К этому времени я успел попробовать себя и в сапожном деле, и в кукольном, и даже в портняжном. Скажем прямо, в этих профессиях я успеха не добился, а мечта об актерстве заслонила все. Дебют же на профессиональной сцене состоялся ни много ни мало, как в «Гамлете», когда в аварийном порядке я заменил заболевшего исполнителя совсем уже эпизодической, почти мимансовой роли. И когда я без репетиции вышел на сцену, моя физиономия произвела такой фурор, что весь спектакль едва не распался, — один из актеров не удержался от реплики отнюдь не по Шекспиру, вызвав гомерический, но добрый смех в зале.

Я не думал, красив я или нет. Я хотел быть актером. Во что бы то ни стало. Безумно. При поступлении в театральный институт моя внешность тоже была отмечена… «Этот парень когда-нибудь смотрел на себя в зеркало?» — соболезнующе произнесла очень доброжелательная и милая актриса. Вероятно, на «челе моем высоком» отразилось нечто трагическое, и меня приняли. Так к свершению мечты привела, условно говоря, трагикомедия — один из самых любимых мною жанров. Ибо я убежден, что смешное и грустное очень тесно переплетены в жизни.

Не могу сказать, что с появлением на сцене все армянские кинорежиссеры тотчас засыпали меня предложениями сниматься. Потом, правда, кое-кто рискнул. И одним из первых — Генрих Малян. Роль кузнеца Гаспара в его «Треугольнике» остается для меня одной из самых дорогих.

С 65-го года я стал сниматься и в Москве: в историко-революционной ленте Аждара Ибрагимова «26 бакинских комиссаров», у Леонида Гайдая в «Кавказской пленнице», в «Айболите-66» Ролана Быкова.

Все свои роли люблю. И те, что сыграл у Генриха Маляна — Гаспар («Треугольник»), пастух Шкан («Мы и наши горы»), Отец («Айрик»), крестьянин Апро («Наапет»). И Багдасара из фильма «Багдасар разводится с женой» Г. Мелик-Авакяна. И Авака из короткометражки «Памятник» — дипломной режиссерской работы моего младшего брата Альберта. И Арминака Гаспаряна из фильма Дмитрия Кесаяна «Солдат и слон». И шофера Рубика Хачикяна из «Мимино» Георгия Данелия. Все они люди житейски твердые, взрослые, но при этом чуточку наивные. Взрослые дети, задающие жизни бесконечные вопросы и получающие от нее самые невероятные ответы. Встречаясь с ними, стараясь их понять, сам становишься глубже, добрее.

Мой герой — человек из народа, заряженный оптимизмом. У него врожденная внутренняя культура, естественность и искренность во всем.

В молодости я рвался играть героев очень действенных, невероятно активных, но сейчас меня больше привлекает духовная жизнь, внутреннее состояние, размышление. Соответственно с этим подыскиваются и выразительные средства — мимика лаконичнее, пластика избирательнее, хочется меньше говорить… В общем, появилась определенная тяга к лирико-философской стихии, к глубине подтекста, к многоточию…

С режиссерами мне повезло. Маляна я люблю, как «крестного» киноотца, и за удивительное доверие и уважение к актеру. Бесконечно благодарен судьбе, которая свела меня однажды в мосфильмовском коридоре с Георгием Данелия, когда я мчался из одного павильона в другой. Я с ходу отказался сниматься в эпизоде его фильма «33». Данелия все-таки увлек меня на мимолетное появление в роли чудаковатого итальянского ученого. И чем дальше («Не горюй!», «Мимино»), тем больше не перестает поражать своим режиссерским и чисто человеческим чутьем, поразительной любовью и бережностью к актеру, готовностью выслушать его встречное предложение. И еще одно. В фильмах Данелия всегда есть смесь веселого и грустного, всегда есть что-то глубокое для души.

Что же я сам? Я пока не знаю, где найду наконец свою единственную песню, которая вот уже который год стучит в сердце. Я уже не очень молод, хотя и далеко не стар. Мне сорок семь лет. По законам гор — совсем мальчишка. И я уверен, что моя лучшая роль впереди.

«Советский экран» (1979, № 8)

Источник: Сайт памяти Фрунзика Мкртчяна