В какой-то момент многие советские художники стали изображать колхозниц или работниц с младенцами. Это были женщины, сидящие в узнаваемых скромных интерьерах или на фоне колхозных садов и полей. Но их позы, возраст младенцев и ряд других признаков не позволяли ошибиться: советские мастера писали Богоматерь, просто вписывая ее в иные реалии. Армянские художники тоже часто обращались к теме материнства, но была у них одна особенность: у ребенка должен быть отец, дед или бабушка! Сегодня мы рассмотрим несколько картин армянских художников, на которых изображены малыши и их родня!

Пожалуй, это самое известное изображение армянской семьи — полотно Ерванда Кочара (1899-1979) из собрания Национальной галереи Армении. Картина может шокировать иного зрителя. В ногах молодой пары лежит обнаженный старик. Он будто корневая система дерева, кажется, место ему в подземном мире. Фигуры мужчины и женщины напоминают ствол, младенец, которого мать держит на своем плече, — будущая крона этого дерева. Когда-нибудь, отец и мать тоже станут корнями, сам он стволом, а его собственные дети станут гибкими ветвями. Картина написана в 1925 году, в первые годы приезда мастера в Армению из Парижа, который он покинул по призыву Мясникяна на пике славы.

Мать и дитя на картине Ашота Мелконяна (1930-2009) почти каноничны: слиты в одну фигуру. Мать, защищая ребенка, смотрит впереди себя, а не на него. Но в композиции присутствует отец семейства. Он сидит в стороне. На самом деле, картина просто разделена на две части, мужское и женское царства. Условную границу проводит дерево за окном. Обратите внимание на здания — на «мужской» стороне мы видим вертикальное строение, на «женской» горизонтальное, за которым стоит на заднем плане, как отец за спиной у дочери вертикальная башня. Портреты своей красавицы супруги с сыном Мелконян писал часто, как и просто ее портреты. Один-единственный раз он создал семейный портрет.

А вот печальная тема — беженцы Геноцида на картине Овсепа Караляна (1897-1981). Обратите внимание: сидит пожилая пара, молодая женщина и девочка. На картине отсутствует сын, отец этого ребенка. Скорее всего, он погиб, и родители думают о том, как им жить дальше, как вырастить внуков. За их спиной — обрубленное дерево, как символ их прежней жизни, у которой больше не будет продолжения. За тем деревом — глухая тьма. Молодой отец остался в этой тьме, но они сумели выбраться в светлое безопасное место и как-то продолжить жить. Над их головами золотой свет как символ надежды, второго шанса.

Семья на картине Арменака Мисиряна (1901-1977) написана условно, почти как детский рисунок. Но стоит приглядеться, как мы видим, что рисунок глубоко психологичен. Младенец смотрит прямо на зрителя, пока родители беседуют. Мы будто слышим их разговор. Мать что-то шепчет мужу, а он, слушая ее, разглядывает ребенка. На них можно смотреть часами, «подслушивая» их диалог. Вот тебе и полудетский рисунок.

Молодые родители-крестьяне на картине Роберта Аветисяна (1928-2008) изображены на фоне родного села с сыном — это характерный для советского искусства сюжет о простых людях труда, о родине. В руках отца — лопата, он за работой, супруга, очевидно пришла к нему с ребенком принести обед. Их ноги босы, они люди земли, они связаны с ней, они ее дети. Лицо женщины удивительно красиво и величаво. Супруг о чем-то задумался. Они — счастливые советские люди, их родителям обещали, что вот этот малыш будет жить при коммунизме. Но мы с вами знаем, что очень скоро начнется война, детство малыша пройдет под керосиновой лампой, спасибо, хоть есть земля, которая прокормит в любой ситуации.

Как многие поняли, картина эта картина Рубена Габриэляна (р. 1926) написана в 1990-е, во время Карабахского конфликта. Бабушка держит на коленях внука, за ее спиной стоят мужчина и женщина в камуфляже. Очевидно, что родители мальчика ушли на войну, а они с бабушкой ждут их возвращения. Художник часто обращался к религиозным сюжетам в девяностые, давая им интересные, самостоятельные трактовки. Эта картина стала наиболее примечательной.

А вот по этой картине Ара Бекаряна (1913-1986) можно составить полное представление о быте пятидесятых. Молодая красавица с деревенской косынкой на голове, старинная колыбель, в которой вырос кто-то из родителей малыша, а может даже дедушка или бабушка. На стене — отрывной календарь, стол покрыт скатертью, и фрукты лежат прямо на ней, как было принято в крестьянских домах. Жена смотрит на мужа, а он наблюдает за малышом. Трогательная сцена единства этих троих завораживает.

И напоследок картина Мкртича Седракяна (1922-2009) с таким вот мрачным сюжетом. Но не спешите огорчаться и переживать за семью пьющего мужчины. Картина написана в конце пятидесятых, когда в Советском Союзе проводилась очередная большая антиалкогольная компания, государство заказывало художникам полотна о вреде алкоголя. Впрочем, согласитесь, композиция неестественна. Почему супруга сидит в центре комнаты? Почему ни она, ни мать не делают попыток уложить его в постель? Почему они так пристально смотрят, чего ждут? Хотят увидеть, как он ляжет на пол и укроется скатертью? Пил он дома, при них, на полу валяется разбитая тарелка. Пока он пил, мальчик играл в комнате — на полу его игрушки. Все происходило на глазах матери и супруги, и видимо, без сотрапезника. Но таковы многие госзаказы — тема озвучена, драма обрисована, обозначены эмоции, а правда жизни в «прайс» не входит.

Нарине Эйрамджянц