Эдуард Мусаханянц — оперный продюсер московского музыкального театра «Геликон-опера». В интервью Анне Симонян он вернулся мыслями в город своего детства Баку и задался вопросом, когда он сможет туда вернуться…

— Эдуард, когда возникла должность продюсера в театре «Геликон-опера»?

— Я пришел служить в театр в 2015 году. Тогда «Геликон» вернулся на свою историческую сцену после 10 лет реставрации здания на Большой Никитской. За годы работ был возведен с нуля новый потрясающий зал с самой высокотехнологичной сценой в Москве. Под моим руководством были объединены PR-отдел, кассовый, международный, музейно-выставочный и административный отделы. Это позволило создавать новые проекты в театре, помимо репертуарных спектаклей появились исторические и технические экскурсии, спецпроекты в рамках концертных программ, оперный лекторий и программы в формате «Развлекаясь — познавай», и, главное, наши социальные проекты.

Мы создали ряд программ, которые позволили привлечь нового зрителя, в первую очередь, тех, кто возможно считал оперное искусство элитарным, непонятным, боялся ходить на спектакли. Мы учим таких людей слушать, слышать и, надеюсь, любить оперу.

Также у нас существуют спектакли, интересные всей семье, на которые с удовольствием приходят дети с бабушками, дедушками и с родителями. Мы гордимся такими проектами, поскольку понимаем, что на несколько часов вся семья объединяется, смеется, проводит вместе время и позже может обсудить за чаепитием увиденный спектакль. Однажды мы заметили среди зрителей прадедушку, который пришел в театр со своими детьми, внуками и правнуком, такое увидишь нечасто, а нам бы очень хотелось, чтобы крепли семейные традиции совместных походов в театр.

— Какие задачи решаются продюсером в оперном театре?

— Первая задача — сделать театр еще более востребованным. В «Геликоне» любому продюсеру работать проще: здесь создаются проекты, которые отличаются высочайшим качеством исполнительского и режиссерского искусства. Продавать хорошие спектакли, как вы понимаете, несложно.

Вторая задача, которую мы решаем, — постоянное обновление зрительской аудитории. Сломать барьер между потенциальным зрителем и оперным театром было непросто, но оглядываясь назад, я понимаю, что отчасти нам это удалось. Мы видим огромное количество новых лиц, наша публика помолодела, плюс родилось большое количество уникальных проектов, направленных на объединение разных людей под крышей «Геликона»: «ТЕАТРОТЕРАПИЯ», #PRODIGY.kids, #Jazzкафе, «Геликон ТВ».

Исторически «Геликон» — наследник Дома медиков, мы всячески стараемся преумножать и развивать это наследство, инициируя многочисленные проекты, связанные с медициной, среди которых можно выделить ежегодный фестиваль «Медицина как искусство», актуальную программу «Мы вам поможем!», в которой принимают участие профессиональные врачи, помогающие пациентам в прямом эфире.

Во время пандемии мы организовали «Геликон ТВ», канал, на котором публикуются наши спектакли и фильмы.

Я особенно счастлив тому факту, что многие спектакли были профессионально сняты телеканалом «Россия-К» и вошли в золотой фонд Гостелерадио. Каждая трансляция в эфире телеканала также является дополнительной рекламой. Когда телезритель, переключая каналы, случайно попадает на красивую картинку оперы «Турандот», у него появляется возможность вникнуть, посмотреть, заинтересоваться оперой, и он начинает стремиться в театр, чтобы получить живые эмоции, ведь насладиться театром можно только вживую.

Кроме того, нам удалось пополнить наши музейные сокровища. Ценные предметы из коллекции Венской государственной оперы выставлены в залах театра, которыми могут любоваться абсолютно все зрители, которые пришли к нам на спектакль. 

Мы рады, что у нас в театре есть опера «Человеческий голос» с участием эстрадной звезды Тамары Гвердцители, позволяющая познакомить зрителя с творчеством французского композитора Пуленка, а также раскрывающая новые грани таланта народной артистки России. Особого внимания заслуживает проект для поклонников джаза — #Jazzкафе (в уютном зале 150 зрителей, часть из которых сидит за столиками и угощается вином от наших партнеров, а на сцене известные музыканты дарят свое искусство). Такие вечера всегда проходят у нас «на ура».

Все эти проекты расширяют возможности восприятия, готовят зрителей к новому, а также позволяют нам анонсировать будущие представления.

И, конечно, мы с нетерпением ждем 2021 года, поскольку станем свидетелями исторического события: в театре «Геликон-опера» родится первая за всю историю России постановка оперы на иврите — «Альфа и Омега».

— Эдуард, кто из вашей семьи тоже связан с искусством? Кто вдохнул в вас любовь к нему?

— Моя бабушка Нина Исааковна прекрасно пела, мой дедушка Доник Абрамович отлично играл на всех музыкальных инструментах, не имея музыкального образования. В нашей семье даже есть народная артистка Украины — моя тетя Софья Николавна. Есть и пианистка — Татьяна Яковлевна Шаумова-Росслер, которая окончила Московскую консерваторию. Сейчас она живет в Швейцарии и до сих пор дает концерты фортепианной музыки. Но самую большую роль в моей жизни в приобщении к искусству сыграл наш художественный руководитель Дмитрий Александрович Бертман.

Мы познакомились в 2009 году и сразу стали работать вместе в разных проектах, связанных с телевидением. Он научил и помог полюбить слушать оперу, открыл для меня «Геликон».

Вообще, самая большая особенность людей — это умение «инфицировать», в хорошем смысле этого слова, повести за собой, сделать своим единомышленником. Дмитрий Александрович стопроцентно имеет эту особенность, и попасть в его поле деятельности уже большое счастье.

— Для успешной реализации ваших основных задач в театре приходится ли вам обучать ваших коллег каким-то нововведениям в оперном бизнесе (подтянуть их компетенцию)? Какую новую должность (кроме третьей руки продюсера), по вашему мнению, можно создать для еще более продуктивной работы театра?

— Надо отметить, что в театре «Геликон-опера» все значительно упрощено, потому что ты попадаешь в клуб единомышленников. Все работают на результат. Никто не тянет на себя одеяло и всегда следует правилу «Критикуя — предлагай». И такой подход очень важен, это способствует выстраиванию здоровых творческих отношений. Можно иметь шикарный автомобиль «Мерседес», но если в нем стоит двигатель от «Запорожца», то ты далеко на нем не уедешь. А у нас — и автомобиль замечательный, и двигатель мощный. Важно, что тебе в нем комфортно, и все, кто садится в этот автомобиль, чувствуют себя великолепно. И, главное, ты — в безопасности, потому что машина эта оснащена большим количеством разных опций, которые гарантируют ее тебе.

Еще хочу сказать, что у Дмитрия Александровича Бертмана есть прекрасная черта, которую мы особенно ценим, — отношение к профессионалам как к части собственной коллекции. «Я хочу работать с лучшими. Я этих людей коллекционирую, потом, как коллекционер, берегу и боюсь потерять. И я горжусь тем, что эта коллекция избранных у меня есть».

Каждый день ты контактируешь с людьми, с которыми у тебя не может быть конфликта по определению. Разногласия, конечно, бывают, и это хорошо, что они есть — мы ведь все разные, но эти разногласия никогда не доходят до точки кипения.

В любой профессии важно иметь в команде людей, которые тебе доверяют и которым доверяешь ты. Дмитрий Александрович — это источник доброты и внимания: он всегда знает, кто у кого в хоре родился, если кто-то заболел, тут же найдет врача. В нашем театре — хороший тон, когда ты интересуешься жизнью другого. Если ты знаешь, что у кого-то проблемы, а ты можешь помочь, хотя человек и не обращался за помощью, ты не стесняешься и звонишь ему, предлагая помочь. И это очень важно. Это и есть та самая безопасность в автомобиле, о которой я говорил выше: ты знаешь — тебя не бросят и не подведут. В такой любви рождается все самое лучшее.

Можно применять большое количество инструментов маркетинга, существует множество приемов, но все это может превратиться в пыль, если люди тебя не слышат, не доверяют и не любят. Поэтому, когда менеджеры собираются на долгие семинары, делятся новыми формами работы, какими-то открытиями в области маркетинга, ты слушаешь и понимаешь, что без команды, без людей, без традиций и особенной атмосферы это все не работает.

Если «театр начинается с вешалки», то театр «Геликон-опера» начинается с улыбки стюардов. Это первые люди, которых видят зрители. И ты должен следить за тем, чтобы они соответствовали самым высоким требованиям, могли поддержать любую беседу, предугадать вопрос, помочь, посоветовать. Очень важно, впервые попадая в театр, понимать, что тебя ждали, тебе рады. Любой наш стюард может провести экскурсию для гостя, при необходимости объясниться с ним на иностранном языке. Я уверен, именно люди создают атмосферу, не архитектура, не краски стен и богатство музейных коллекций, а люди. Можно вкладывать миллиарды, но, если нет души, все бесполезно. Поэтому мне в «Геликон-опере» работать легко.

— В «Геликон-опере» все чаще проходят проекты, которые связаны с международными конкурсами, стажировками для молодых певцов, какую роль в этих проектах отдается продюсеру театра?

— Я — маленький винтик в большой машине. Театр способен на безупречную организацию грандиозных проектов благодаря талантливейшим людям, работающим в нем. В «Геликоне» с 2013 года проводится уникальный, единственный в своем роде, Международный конкурс молодых оперных режиссеров «НАНО-ОПЕРА», с огромным успехом проходил один из финалов Международного конкурса вокалистов Бельведер, где присутствовало большое количество представителей разных европейских стран, Международный конкурс Хосе Каррераса, и все это поддерживается онлайн-трансляциями, прямыми эфирами на телевидении. Мы придерживаемся простой идеи — у конкурса должны быть традиции, лица, история, если всего этого нет, то проводить «мероприятие» ради «мероприятия» мы не станем.

Нам важно оставить след в истории нашего театра, чтобы лет через пятьдесят было что вспомнить. Например, перед премьерой «Золушки» Леонида Вайнштейна необходимо было выработать правильную рекламную кампанию, чтобы заинтересовать публику. Новый спектакль, безумно красивая музыка, но незнакомый для широкого зрителя композитор. Для привлечения публики и распространения информации о грядущей премьере мы договорились с огромным количеством информационных партнеров, но не хватало «вишенки на торте». Так родилась идея связаться с киностудией «Ленфильм» по поводу возможности экспонирования в «Геликоне» знаменитой хрустальной туфельки Янины Жеймо из советского кинофильма «Золушка» 1947 года. Впервые за всю историю своего существования маленькая туфелька покинула стены «Ленфильма» и на целых 11 дней поселилась в театре «Геликон-опера». Я очень хорошо помню очереди людей, которые приходили за час до начала спектакля, чтобы взглянуть на историческую туфельку, а кто-то особо трогательно загадывал желание, уверенный, что оно сбудется. Этот информационный повод стал весьма заметным, а рекламная кампания самого спектакля только выиграла.

— Так как ваша профессия очень редкая в России, возникает вопрос, как вы делитесь своим опытом с новым поколением?

— С новым поколением надо просто работать вместе и доверять. Они сами всему научатся, более того, полученные знания они преумножат, обогатят и будут питать новыми идеями и взглядами своих коллег. Моя главная задача — вовремя услышать.

Нельзя подавлять успешных людей, которые рождаются с тобой в одном поле. Наоборот, их надо беречь и взращивать. Наблюдать, реагировать и действовать — три основных критерия в работе.

— Какой проект, не связанный с оперой, вы хотели бы осуществить?

 — Опера поглотила все мои мечты. Мне хочется, чтобы наступил тот день, когда во всем мире, во всех оперных театрах одновременно исполнили оперу «Евгений Онегин», это было бы самым большим чудом. Также, я вынашиваю планы по реализации моей давней мечты — организации недели русской оперы в Ницце, в городе, где русская аристократия предпочитала зимовать. До сих пор в Ницце сохраняются улицы с русскими названиями, памятники русским генералам, православные церкви. Там есть безумно красивый Оперный театр на Английской набережной, он закрыт все лето, и нет возможности полюбоваться этой красотой изнутри. Если нам когда-нибудь удастся сделать неделю русской оперы в самом комфортном, самом красивом месте Лазурного берега, будет исполнена еще одна моя мечта.

— Открыт ли театр для идей молодых начинающих продюсеров или творческих объединений? Был ли такой опыт?

— Открыт! Так, у нас в «Геликоне» появилась опера «Доктор Гааз», написанная молодым композитором Алексеем Сергуниным, которую не брали ни в одном театре. Мы поставили эту оперу и гордимся, что она сохраняется в нашем репертуаре. Во время премьеры пришло известие, что доктор Федор Иванович Гааз причислен к лику святых. Это ли не знак того, что мы все сделали правильно?

В «Каменном госте» А.С. Даргомыжского дебютировала как художник-постановщик известный дизайнер Алла Шумейко. И нас это радует, потому что она по-иному посмотрела, иначе оформила послание композитора.

В «Волшебной флейте» впервые в качестве художника-постановщика и художника по костюмам выступили главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов и дизайнер Саша Фролова. Их сотворчество стало событием сезона, спектакль получил 7 номинаций на Национальную премию «Золотая маска».

Сейчас молодые художники Софья Тасмагамбетова и Павел Драгунов будут делать постановку оперы на иврите «Альфа и Омега» современного израильского композитора Гила Шохата.

«Адам и Ева. Жизнь после рая» — танцевально-поэтический спектакль, синтез бального танца, драматургии и поэзии. Мы будем первым музыкальным театром, который представит публике репертуарный спектакль с участием чемпионов мира по бальным танцам. Это не просто набор классических движений ча-ча-ча, самбы, румбы, а полноценный музыкальный спектакль, в котором средством выражения является бальный танец.

Я уверен, что людям нужны выбор и перемены. Публика любит, чтобы все время что-то менялось, появлялось новое. Ведь зритель, который любит бальный танец, возможно, никогда не был в опере, но он придет в оперный театр. И здесь наша задача принять его так, чтобы он заинтересовался — а что же такое эта опера? Тогда он придет на лекцию, потом на оперный спектакль, а через год мы увидим его в числе наших постоянных зрителей. Я считаю, это верный алгоритм привлечения новой аудитории.

— Искусство и музыка — та зона действия, где встречаются люди абсолютно разных конфессий и вер, где есть общий язык нот, и, несмотря на высшую цель искусства, политическая обстановка всегда диктует свои требования. Свободна ли музыка от этих проблем?

— Конечно, свободна. Музыка — это единственное, что свободно.

Мы можем слушать оперу на итальянском языке, не зная его, но прекрасно понимая, что происходит на сцене, поскольку в музыке уже заложен смысл. Любая опера — это отражение сегодняшнего дня, в жизни меняются только архитектура и костюмы, человеческие эмоции, переживания, реакции и страсти остаются неизменными. Сначала было слово. Но что такое слово? Слово — это звук, а первый музыкальный инструмент — морская раковина. То есть сначала все-таки была музыка. Сначала зажурчали ручьи, запели птицы. И только потом было слово. Мир начался с музыки, именно поэтому мы ее прекрасно воспринимаем.

— Бывают ли у вас ситуации в работе, где вам приходится быть не только продюсером, но и дипломатом?

— В работе с людьми дипломатом надо быть всегда. Самое главное в любых отношениях, как говорила моя бабушка Нина Исааковна Письман, — не обидеть, не унизить. Люди все разные, как и музыкальные инструменты — один смычковый, другой щипковый, третий ударный. Поэтому для меня — это не вопрос, а правило.

— В оперном искусстве есть такое понятие «агентство». В России театры работают в основном с иностранными агентствами, какие агентства чаще остальных сотрудничают с «Геликоном»?

— С «Геликоном» сотрудничают разные агентства. У нас нет эксклюзива, и мы гордимся тем, что никому не отдали никакие эксклюзивные права. «Геликон» сам выбирает предложения, которые ему интересны. Сейчас у нас огромное количество предложений, поэтому мы обладаем привилегией выбора наиболее ценного. Мы работаем вне конкуренции, ни с кем не соревнуясь. У нас своя публика, свой подход к зрителю, свой ключ к дверям, персональный. Это важное ощущение, и мы по-настоящему счастливы, что в театре всегда есть возможность выбора. Театр сам решает, куда ему ехать и где выступать. Он может отклонить предложение, которое является финансово выгодным, но творчески не интересным.

— Какой навык вам пришлось освоить для реализации проектов театра (например, декоратор, графический дизайнер, сценарист)?

— На самом деле, мне повезло, потому что я учился в мастерской Петра Ивановича Слюсарева, который нам всегда говорил: «Если вы придете работать в театр, вы должны уметь все. Вы должны уметь писать сценарий, пресс-релизы, выходить на сцену, давать интервью, знать толк в оформлении, техническом оснащении и так далее и тому подобное». Нас учили разбираться во всем! В технологии пошива костюма, чтобы нас никто не обманул, потому что ты должен понимать, за что ты платишь и что в итоге получишь. Создавая программу, ты работаешь с художником и говоришь с ним на одном языке.

Поэтому я могу и сценарий написать, и графический дизайн разработать, и выступить в роли декоратора. Если я не смогу что-то выполнить лично, я знаю профессионалов, которым доверяю и которые смогут не только реализовать мою идею, но и дополнить мою мысль, сделать ее более яркой.

— Если бы вы были оперным певцом, какую партию в опере вы бы хотели исполнить?

— У меня был один раз страшный сон. Прихожу в театр, ко мне бежит Дмитрий Александрович и говорит: «Срочно в гримерку!». Спрашиваю, что случилось, а он отвечает: «Онегин заболел, срочно надо выходить, выручать, полный зал людей, надо спеть партию Онегина». И первое, что приходит мне на ум — а влезет ли мое тело в костюм Онегина? То есть я думаю не о том, что и как я спою, а влезу ли я в его костюм! На этом месте я просыпаюсь в поту. (Смеется.)

А исполнить, конечно, мечтаю Калафа, арию победителя Nessun dorma. Каждый, наверное, мечтает ее спеть. Я вообще завидую всем тенорам, у которых есть такие высокие ноты.

— Если бы вам довелось узнать ответ на любой вопрос, какой вопрос вы бы задали и кому?

— Я бы задал вопрос: «Когда я смогу вернуться в город своего детства?».

Я покинул Баку в 12 лет. Я по нему очень скучаю, и, если бы мне представилась возможность задать этот вопрос и получить на него ответ, желательно не отрицательный, а хотя бы с какой-то минимальной надеждой, я бы его задал. Баку — это город, где находятся могилы моих прабабушек, прадедушек, где живут мои друзья-одноклассники, с которыми я общаюсь по сегодняшний день и мечтаю их увидеть вживую. Я мечтаю сходить к родительскому дому, где родились члены моей семьи, мой папа, где прошло мое детство. Я бы с большой радостью спросил у человека, который знает ответ, только кому бы его задать…

От автора-составителя интервью Анны Симонян:

«Мы желаем мирного неба во всем Мире. Чтобы дети жили в своих домах. А родители радовались успехам своих детей»