Армянский музей Москвы продолжает публикацию дневников бакинки Любови Григорьянц о драматичных событиях тридцатилетней давности. В четвёртой части дневника Любовь делится самыми трудными воспоминаниями, рассказывая о судьбоносном решении семьи оставить Баку и переехать в Ереван с небольшой коробкой вещей. События дневника датированы c 29 февраля 1988-го по 29 мая 1989 года и представлены в двух частях в хронологическом порядке. Авторская стилистика и пунктуация сохранены. Все имена, кроме имён членов семьи, изменены в целях безопасности.

«МОСКВА ЗА НИМИ»    

 25 ноября

Весь день занималась уборкой. Глупо. В совершенно новой квартире натираю мастикой полы. Девочки катаются по полу, танцуют.

— Зачем я это делаю? Мы же уезжаем! — задаю я себе вопрос, и сама же отвечаю. — Но мы вернемся. Мы просто переждем и вернемся домой.

А когда мыла окна, увидела, что Рита тоже занимается окнами. Ночью слушала «Голос Америки». Страшные вещи передают о событиях в Кировабаде. А в Москве проходит очередной съезд КПСС. Академик Сахаров выступает. Говорит, что армянская нация вновь стоит перед истреблением. Интересно, там кто-нибудь слышит, о чем он говорит?

По местному телевидению две русские дамочки с пеной у рта говорят, что живут в Баку, что здесь всегда все дружно жили и живут. Вся передача так построена, будто армян тут нет и не было. Тётя Лиза, соседка, громко возмущается. Лживые передачи, лживые гости. С экрана льётся потоком ложь.

Наши соседи часто заходят ко мне. Считается, что у нас и двери покрепче, и ставни на окнах, и есть обзор двух улиц. Они тоже не могут принять решение. В одночасье бросить дом и куда? Куда ехать?!

О Сумгаите теперь тут говорят только как о небольшом локальном событии, связанном с хулиганами и уголовниками. Зато стали говорить, что военные взяли в руки власть. Мешают им военные. На нашей улице стоит танк, соседи подкармливают военных. Но офицер уже второй раз сказал, что скоро им уходить. Боря говорил с одним из военных, который стоит с танком возле милиции на проспекте Ленина. Тот сказал, что они ловят погромщиков, сдают милиции, а те тут же их выпускают. После Сумгаита, Москва им запретила применять какие-либо иные меры.

Тетя Лиза, русская, ходит для нас всех за хлебом, а сегодня она увидела на многих воротах мелом написано «Тут живут русские». Я подумала: «А им-то чего бояться? Москва за ними».

Во дворе напротив сбросили с крыши нашего электрика, пожилого мужчину, дядю Рафика. ЖЭК не работает. Уехали все. Сапожная мастерская заколочена.

Днем звонила подруга. У них в Москве нет возможности купить ребенку комбинезон. Говорит, что это из-за забастовки Бакинской Текстильной Фабрики. Я в шоке. Заплакала и говорю ей:

— А ты в курсе, что творится в Баку после Сумгаита? Я в страхе с детьми сижу дома, никуда не выхожу. Будет ли завтра для нас я не знаю, а ты о комбинезоне!

Молчит. Похоже тоже в шоке.

26 ноября

Вспомнила, как ждала Роберта из Венгрии. В 4:30 утра кто-то швырнул камешек в оконное стекло. С замиранием сердца я подошла к окну. Не включая свет, приоткрыла ставни. Это Роберт! Наконец-то! Его остановил патруль как раз возле дома. С 22:00 до 5:00 утра объявлен комендантский час в Баку. Роберта отпустили, он предъявил паспорт и билеты. Офицер, посмотрев на командировочные документы, удивился и сказал: «О чем вы думаете? Вам бежать надо без оглядки! Мы вот-вот оставим Баку».

Днем с работы позвонил муж и сообщил, что мы летим ночным рейсом 29 ноября в Ереван. Что со мной творится, сказать не могу. И рада, и боюсь. Как добираться до аэропорта?! С нами летят его брат Жора с женой, с детьми и сестрой Джеммой.

Опять звонили, угрожали, что, если не уедем, муж не вернется домой. Роберт пришел пораньше с работы и молча положил билеты на стол.

28 ноября

Все. Времени нет. Собрала самое необходимое. Весь багаж — одно место и ручная кладь. Завтра вылетаем с детьми и мамами. Тетя Тамуся наотрез отказалась. Она считает, что стариков не тронут.

«ЕРЕВАН. КАКОЕ СТРАННОЕ НЕБО»

1 декабря 1988 г, г. Ереван

Я в шоке. В самолете муж сказал, что он должен будет вернуться на работу.

— Какая работа?

— Пока работается, Люлек, буду работать. А на что мы жить будем? А ты тут подыщешь нам квартиру.

Мама остановилась у своих сестер в Ереване. А мы остановились у Эллы. Прилетели с одной коробкой вещей. Девочки взяли свои школьные сумки с учебниками. Думаем переждать. В Баку все говорили, что будут большие погромы. На стене балкона я черной краской написала «Тут живут азербайджанцы». Ключи оставили у соседей, чтобы они там прятались.

6 декабря 1988 г.

Роберт улетел через два дня. Забил нам холодильник провизией и улетел. Я потеряла сон. Записала девочек в школу. Обе попали в пересменку в 12:30. Приняли без разговоров. Таких, как мои дети, в каждом классе по 6–8 человек.

Днём были у тёти М. Квартиры на продажу есть, но цены жуткие. «Мы, наверное, вернемся домой», — пытаюсь так думать. Чуть раньше, другая тетя мужа заговорила о квартире в своём доме. Роберт тогда ещё не улетел. Мы обрадовались, но когда она сказала, что оттуда съехала азербайджанская семья, и рассказала, как соседи уговаривали их остаться, но те, напуганные сообщениями от родственников из Баку, расцеловавшись с соседями и рыдая, наспех собрав вещи, уехали, мы молча с мужем посмотрели друг на друга. Мы всегда умели разговаривать глазами. 

— Квартира пустует. Вы можете войти туда и жить,— сказала тётя.

— Нет, туда мы не войдем.

10 вечера. Духота. На дворе декабрь, но воздух горячий. Небо красное уже несколько дней, будто перед бурей в пустыне. Мы такое видели в Йемене во время хамсина [Период после весеннего равноденствия, когда с африканской стороны дуют сильнейшие ветра. Длится это около пятидесяти дней. — Прим. ред.]. Когда шли к Элле, пришлось снять дубленку и детей раздеть. Обратила внимание, что на улицах много кошек и все куда-то спешат. Сейчас девочки спят, Элла тоже посапывает. Как там Роберт?! Ой, на сердце тяжко. Сна нет. Завтра девочек надо отвести в школу. Элла нас очень тепло приняла, и сказала, чтобы мы у неё остались.

Мне у его сестры комфортно. Она работает, я хозяйничаю, готовлю. Перестирала занавески, они оказались золотистого цвета. Перемыла люстру, она, хрустальная, весело заиграла. Вчера окна помыла. Элла ругает меня, а я говорю, что не могу сидеть без дела, мне так легче. И потом скоро Новый год, а ей некогда. Нашла на полке самоучитель армянского языка, пытаюсь учить буквы. Очень трудно, не могу сосредоточится. Как там мой любимый? Звонила — трубку не берет. Позвонила соседям, Рита сказала, что он в порядке, вчера приехали его друзья и увезли за город. Сказал, чтоб я не волновалась. Днем работает. Сердце всё равно не на месте. Лучше если бы он остался с нами. Сказал, что он не может оставить работу. Его начальник говорит, что всё утрясется, однако он и велел Роберту не ночевать дома. Прячут что ли его?!

Скоро рассвет. Я сижу на кухне, смотрю в окно. Окно открыто. Жарко. Небо странное, багровое. Что за декабрь в этой Армении?! Ловлю себя на мысли, что не хочу тут жить.

Рассветает. Какое странное небо! На часах 5:30. Утро 7 декабря. Сестренка сегодня поедет насчёт работы в какой-то район. 

Продолжение следует…

Куратор серии: журналист Мариам Кочарян специально для Армянского музея Москвы

Обложка: ru.armeniasputnik.am