Павел Андреевич Воробьёв — профессор, доктор медицинских наук, в 1998–2018 годах заведовал кафедрой гематологии и гериатрии ИПО Первого МГМУ им. Сеченова. В 1988 году участвовал в оказании помощи пострадавшим во время землетрясения в Армении. На основе его исследований были проведены медицинские процедуры, благодаря которым удалось спасти многие жизни. В беседе с Армянским музеем Москвы Павел Андреевич рассказал, как оказывалась помощь пострадавшим, каких побед в медицине удалось достичь и какой опыт был извлечен врачами.

Я занимался такой методикой лечения больных, как плазмаферез. Суть ее заключается в очищении крови: это метод удаления жидкой части крови (плазмы), посредством которого выводятся патологические вещества, накопившиеся в ней. Где-то в 1987 году у меня был пациент с синдромом длительного сдавления [Синдром длительного сдавления — заболевание, вызванное длительным сдавливанием конечностей с нарушением в них кровообращения. — Прим. ред.]. Лечил его я с помощью плазмафереза: удаленная плазма была заменена донорской, тем самым было ликвидировано нарушение кровотока в почках.

В апреле 1988-го я рассказывал об этом на декаднике, ежегодном собрании специалистов по гематологии [Гематология — раздел медицины, изучающий кровь и ее болезни. — Прим. ред.]. Там меня мои армянские друзья пригласили приехать в Ереван, что называется, поставить методику, рассказать, показать. В июне 1988-го я впервые попал в Ереван, в институт, который сейчас называется Институтом хирургии имени Микаеляна [Александр Львович Микаелян — профессор, член-корреспондент АН АрмССР. — Прим. ред.]. Тогда он был филиалом Института экспериментальной хирургии академика Бориса Васильевича Петровского.

О случившейся трагедии я узнал, как и, наверное, многие, из средств массовой информации. Я выяснил, что бригада Института гематологии, который возглавлялся моим отцом Андреем Ивановичем Воробьёвым, уже вылетела в Ереван. Я тогда в Первом медицинском работал. Попросил присоединить меня к этой бригаде.

Вылетал я спецрейсом спустя несколько дней после землетрясения, с посадкой в Сухуми. До нас летел самолет Горбачёва, и потому был освобожден пролет. Когда прилетел в Ереван, благодаря тому что я уже был знаком с Институтом Микаеляна, сразу поехал туда. Первое, что мне было поручено директором, это возглавить на ночь Институт. Люди, врачи, были истощены и морально, и физически. Они вместе с бригадой из Москвы уже несколько дней и ночей работали там непрерывно. Было очень трудно: шел непрерывный поток пострадавших в операционную, где производились так называемые «лампасные разрезы» (фасциотомия), когда рассекается кожа, чтобы высвободить отечные ткани для предотвращения вторичного сдавливания поврежденной конечности.

Моя задача, которую передо мной поставил Александр Львович Микаелян, заключалась в организации транспорта пострадавших в Москву. Как вы знаете, был такой вылет вместе с министром здравоохранения СССР Евгением Чазовым. Несколько десятков человек были вывезены в Москву. Вторая моя задача — организация непрерывного круглосуточного диализа [Диализ — искусственная очистка крови от вредных веществ в случае прекращения функционирования почек, обычное осложнение при синдроме длительного сдавления. — Прим. ред.]. У Микаеляна были очень старые аппараты для гемодиализа. В частности, они не подходили для детей, а дети у нас были. Я выстоял эту ночь, наутро вернулись отдохнувшие врачи, и мы продолжили лечение дальше.

Пострадавшие поступали к нам до двух недель. К концу первой недели поток пострадавших ослабел. Ко второй неделе прибыло подкрепление — врачи из Германии, Шотландии. Привезли дополнительные аппараты для гемодиализа, современные, новые. «Микаеляновские» аппараты были заменены на них.

Плазмаферез мы делали всем, кого доставляли из Спитака и Ленинакана в первые сутки после извлечения из завала. Для этого из Москвы были доставлены несколько центрифуг (донорских пунктов), которые одновременно использовались и для получения плазмы от доноров. Мы также нашли центрифуги в Ереване, в научно-исследовательских институтах. У нас прошли плазмаферез около 300 человек.

Нам удалось сделать две фантастические вещи. Во-первых, у нас было очень мало почечных недостаточностей — 10% по тем расчетам, которые мы потом произвели (проведенный в первые сутки после извлечения из завала плазмаферез позволяет предупредить развивающуюся почечную недостаточность). За счет той терапии, которую я фактически придумал случайно в Москве, мы получили потрясающий результат. И второе — мы не ампутировали ни одной конечности. Тут играли роль и лампасные разрезы, и гипербарическая оксигенация, которая была доступна в институте, — метод, позволяющий обогатить клетки организма кислородом.

Эти результаты, насколько мне известно, не были воспроизведены нигде. Почему? Потому что мы были фактически «первой рукой», то есть люди доставались из-под завалов и тут же привозились в Ереван к нам. И мы сразу в течение суток могли сделать им эти процедуры. Гипербарическая оксигенация позволила избежать анаэробной инфекции, неприятного, практически смертельного осложнения, которого у нас практически не наблюдалось. Это были реальные победы в медицине. В Ереване нашей бригадой были написаны методические рекомендации Минздрава СССР по лечению синдрома длительного сдавления.

Трагедия в Армении показала, что помощь должна оказываться в кратчайшие сроки, что эвакуация должна быть очень короткой, ее многоэтапность — это просто потеря времени и людей. Уже после землетрясения мы решили устроить в Ереване круглый стол журнала «Терапевтический архив» и собрать всех, кто участвовал в оказании помощи. Это были люди из Москвы, Санкт-Петербурга и Еревана. Цель проведения круглого стола заключалась в том, чтобы люди поделились медицинским опытом, вынесенным из оказания помощи пострадавшим в трагедии 88-го. Состоялся он в феврале 1989 года. Результаты этого круглого стола по ряду причин были опубликованы только лет через десять.

Считаю важным отметить участников нашей бригады, вылетевшей в Ереван. Это профессор Юрий Николаевич Андреев, академик Владимир Матвеевич Городецкий, Павел Иванович Максимов. Тех, кто в этом активно принимал участие. По-моему, они были едва ли не впервые в Ереване. Конечно, наших ереванских коллег. До последнего времени мы каждый год собирались нашей бригадой во главе с моим отцом Андреем Ивановичем, вспоминали эти дни. Это была у нас такая традиция. Для всех нас это было очень большим эмоциональным потрясением, переживанием.

Беседовала Рипсиме Галстян