Армянский музей Москвы и культуры наций

View Original

Албанский миф: как Азербайджан уничтожает армянское наследие

Армянский музей Москвы знакомит читателя с исследованием доктора исторических наук Виктора Шнирельмана. Труд историка и этнографа посвящен «албанскому мифу», явлению, искусственно созданному в XX веке в Азербайджане для отрицания присутствия армян в древнем и средневековом Закавказье. С этой целью античные и средневековые источники переиздавались с заменой термина «Армянское государство» на «Албанское государство» или с иными искажениями оригинальных текстов.

Виктор Шнирельман. Фото: Alexander Krassotkin

По мнению доктора Шнирельмана, самым излюбленным занятием азербайджанских авторов стало переименование средневековых армянских политических деятелей, историков и писателей, живших и творивших в Карабахе, в албан. Так, со временем Мовсес Каганкатваци, армянский историк, автор «Истории страны Алуанк», писавший на армянском языке, превратился в албанского историка Моисея Каланкатуйского. Та же участь постигла армянского князя Сахля ибн-Сумбата [армяне предпочитают называть его Сахлом Смбатяном. — Прим. В. Шнирельмана], ставшего не то албаном, не то азербайджанцем. Сахл Смбатян — армянский князь из династии араншахиков, правитель Хаченского княжества (ок. X в.).

Первое издание оригинала «Истории страны Алуанк», 1860 год. Фото: Kerovpe Patkanyan

Наиболее влиятельной в Азербайджане книгой, где все это стало принципиальной позицией, была работа Буниятова, вышедшая в 1965 году и посвященная событиям арабского времени в Кавказской Албании. Кавказская Албания (арм. Агванк, Алуанк) — древнее государство на территории восточного Закавказья, находившееся в нижнем течении pp. Аракc и Кура — современные Южный Дагестан и Северный Азербайджан) и населённое различными кавказоязычными и ираноязычными народами. Буниятов Кавказскую Албанию прямо именовал Азербайджаном. В этой книге он уже говорил об «армяноязычных авторах», разумея под ними деятелей раннесредневековой Албании, писавших по-армянски, таких, как историки Мовсес Каганкатваци и Киракос Гандзакеци, поэт Давтак, правовед Мхитар Гош. Между тем, армяне числили всех этих деятелей культуры среди важнейших создателей армянской литературной традиции; их, разумеется, не могли не возмущать новые интерпретации Буниятова, которые они трактовали как посягательство на армянских культурных деятелей.

Имя Киракоса в рукописи «Истории Армении», 1432 год. Фото: Тума 

Мало того, Буниятов писал о не дошедшей до нас богатой литературе на албанском языке, якобы уничтоженной стараниями арабов и армян. При этом армяне будто бы предварительно перевели албанские рукописи на древнеармянский язык — грабар, сознательно искажая изначальные албанские тексты. Буниятов делал специальный акцент на происках армянских католикосов, которые с помощью арабов, приветствовавших любые антивизантийские акции, пытались силой внедрять монофизитство. С тех пор эта идея стала аксиоматичной в азербайджанской историографии.

Между тем, как подчеркивали в ответ армянские ученые, речь шла не о каком-либо межэтническом конфликте, а о религиозной борьбе монофизитов против халкедонизма. Последний опирался на поддержку Византии, пытавшейся оказывать сильное давление равным образом на Армению и Агванк; и в этой борьбе Армянская и Агванская церкви действовали как союзники. Армянские критики указывали также на то, что создавая фантастическую картину уничтожения албанской литературы армянами, Буниятов умалчивал о реальных фактах — о варварском уничтожении армянских рукописей тюрками-сельджуками.

Страница «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци. Фото: encyclopedia

Начиная со второй половины 1950-х азербайджанские историки прилагали все усилия для того, чтобы оторвать население раннесредневекового Карабаха от армян. Они не только подчеркивали языковое родство его исконных обитателей с горцами Дагестана, но и пытались доказывать, что албаны-христиане разговаривали по-тюркски, или изобретали сюникский язык или особый сюникский диалект албанского языка. В ответ армянские авторы указывали, что периферийные говоры Арцаха и Сюника были всего лишь диалектами армянского языка.

Иной прием избрал Буниятов, который, во-первых, сильно омолаживал процесс арменизации Нагорного Карабаха, относя его едва ли не к XII в., а во-вторых, следуя уже установившейся в Азербайджане тенденции, делал акцент не на языке, а на культурных традициях, и заявлял, что Арцах никогда не принадлежал к центрам армянской культуры. Некоторые из его коллег шли еще дальше и подчеркивали, что местные обитатели вплоть до XVIII–XIX вв. сохраняли свое особое, отличное от армянского, национальное самосознание.

Позднее Буниятов целенаправленно пытался «очистить» и другие земли современного Азербайджана от армянской истории. Одновременно Буниятов стремился пересмотреть историю Армении. Он утверждал, что со времен Тиграна Великого у армян никогда не было ни политической, ни экономической независимости, и высмеивал стремление армянских историков объявить царство Багратидов независимым государством. Естественно, армянские специалисты не могли трактовать это иначе, как «искажение истории армянского народа», и усматривали в этом тревожный симптом — поворот азербайджанской науки к традициям антиармянской турецкой историографии. Уместно отметить, что Буниятов начал очень активно пропагандировать все эти взгляды вскоре после печально известного Пленума Нагорно-Карабахского обкома компартии Азербайджана, состоявшегося в марте 1975 года, о чем речь еще впереди.

Географ Страбон. Гравюра из книги Андре Теве. Источник: André Thevet, Les vrais pourtraits et vies des hommes illustres, chap. 35, page 76

В то же время азербайджанские историки пытались доказать, что Кавказскую Албанию неверно рассматривать как отсталую периферию передневосточных цивилизаций и что по уровню развития она нисколько не отставала от своих соседей. Со временем азербайджанские авторы начали удревнять время возникновения государства Кавказская Албания, чтобы сделать его современником Иберийского царства. Вопреки Страбону, относившему это к I в. до н.э., они стали писать о IV–III вв. до н.э. [Страбон — знаменитый греческий географ, расцвет его деятельности относится к царствованию Августа и к началу царствования Тиберия. Его география в 17 кн. (русский перев. Мищенко 1879) дошла до нас в почти полном виде и служит лучшим источником для изучения географии древнего мира. — Прим. В. Шнирельмана].

Делались также попытки удревнить время проникновения христианства в Кавказскую Албанию. Ссылаясь на весьма сомнительные сообщения Мовсеса Каганкатуаци, азербайджанские авторы доказывали, что Албания была едва ли не первой христианской страной в Закавказье и что Албанская церковь имела апостольские начала. В своем исследовании, специально посвященном истории раннесредневековой Албанской церкви, Геюшев делал все, чтобы оторвать ее от армянских корней, и по мере сил замалчивал все, что касалось ее вековой подчиненности Армянской церкви. О последней он вспоминал только в связи с ее активной борьбой против халкедонизма, укрепившегося в Албании в VII в. Тем самым, вслед за Буниятовым, он изображал Армянскую церковь исключительно злобной силой, пытавшейся подавить свободомыслие в Албании. Геюшев признавал наличие множества армянских надписей на раннехристианских памятниках, но упорно называл последние не армянскими, а албанскими.

Монастырь Святого Степаноса или Кармир-ванк. Источник: wikipedia

В то же время, если Геюшев все же признавал, что начиная с VIII века Албанская церковь попала в подчинение армянской, то некоторые другие азербайджанские авторы шли еще дальше и доказывали, что арменизация Албанской церкви никак не могла произойти ранее середины XVII в. Мало того, они настаивали на том, что создатели армянских надписей на местных средневековых храмах не имели никакого отношения к армянам. Вопреки фактам, они пытались убедить читателя и в том, что большинство таких надписей имели поздний вторичный характер и наносились поверх предварительно уничтоженных албанских. Так, средневековые армянские храмы под пером азербайджанских авторов постепенно стали превращаться в «албанские». Дело доходило до курьезов, когда «албанскими» начали признаваться даже типичные армянские надписи.

Многие азербайджанские авторы рассуждали следующим образом. Если правобережье Куры принадлежало Кавказской Албании и не имело отношения к армянам, то там не должно было быть и следов армянского присутствия, а все исторические памятники должны были быть творением албанов. Поначалу наличие армянских памятников просто замалчивалось, к чему начали прибегать еще в 1950-е. Например, в туристическом справочнике «Памятники истории Азербайджана», выпущенном сотрудниками Музея истории Азербайджана в 1956 году, об армянских памятниках культуры не было сказано ни слова. Из всех многочисленных древних христианских монастырей, расположенных в Азербайджане, был упомянут только один — Кызылванк, что под Нахичеванью. Единственным памятником Нагорного Карабаха, помещенном в справочнике, являлась крепость Джраберд. О связи этих памятников с армянами умалчивалось. А между тем, Кызылванк (по-армянски Кармир Ванк, Красный монастырь) является единственным из древних армянских монастырей, уцелевшим до сих пор в Астапате. Этот архитектурный комплекс, возникший в VII веке и известный армянам как монастырь св. Степаноса, считается «значительным памятником армянской средневековой архитектуры». Что касается крепости Джраберд, то само ее название имеет армянскую этимологию: «джур» означает «вода», а «берд» — «крепость». В XVII–XVIII веках эта крепость была резиденцией армянских меликов Исраелянов. В справочнике вовсе не сообщалось о том, что рядом с крепостью располагался армянский монастырь XVI–XVII веках Ерек Манкунк, где сохранялись армянские хачкары.

Крепость Джраберд. Источник: wikipedia

В новом еще более полном издании этого академического справочника авторы не забыли упомянуть даже о расположенных в Баку остатках храма огнепоклонников, но об армянах и их культурном наследии упорно хранили гробовое молчание. Древние памятники письменности упоминались лишь в связи с раскопками в Мингечауре, где были найдены фрагментарные албанские надписи. Зато многочисленные армянские надписи авторов не привлекали. Кызылванк теперь прямо назывался албанским монастырем, тогда как для армянских церквей и кладбищ в справочнике места не находилось. Между тем, в одном лишь Нагорном Карабахе имелось не менее 60 монастырей и 500 церквей; среди них замечательный Гандзасарский монастырь XIII века, который армяне почитают как «самый великолепный из богатого архитектурного наследия армянского народа». Не говорилось в справочнике и о хачкарах Х–ХIII веков, во множестве рассеянных по территории Нагорного Карабаха и встречающихся в других южных районах современного Азербайджана.

Гандзасарский монастырь. Источник: Tonkosti

Такой политики Музей истории Азербайджана последовательно придерживался десятилетиями. В юбилейном издании, посвященном Музею, он прямо объявлялся хранилищем «бесценных сокровищ духовного и материального наследия азербайджанского народа». Обитатели Азербайджана, начиная с эпохи первобытности, безоговорочно назывались «азербайджанцами». Музей с гордостью экспонировал раннесредневековую албанскую надпись из Мингечаура, но умалчивал о десятках и даже сотнях армянских надписей, найденных в правобережье Куры. О каких-либо других народах, живших на территории Азербайджана, не сообщалось, как не упоминалось и о том, что в 1920-е музей назывался Музеем истории народов Азербайджана. В октябре 1983 года Президиум АН Азербайджанской ССР принял постановление об издании «Свода памятников истории и культуры Азербайджанской ССР». К этому были привлечены лучшие силы республики. Однако и здесь речь шла об историческом и культурном наследии исключительно азербайджанского народа (Абасов, 1989). В книгах по истории искусства и архитектуры Азербайджана армянские памятники культуры регулярно куда-то исчезали. Мало того, со временем из них стала исчезать даже… Кавказская Албания; ее заменили азербайджанцы и их «предки». В парадном издании, посвященном памятникам азербайджанского зодчества, были представлены, в основном, мусульманские постройки; о древних христианских храмах на территории Азербайджана там не упоминалось вовсе.

Виктор Шнирельман — авторитетнейший , автор ряда изданий этно-политологической тематики. Главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН.

Источник: Шнирельман Виктор Александрович. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье. М., ИКЦ, «Академкнига», 2003.
Обложка: резьба на фасаде Гандзасарского монастыря. Источник:
Tonkosti