Акопа Коджояна знают как крупнейшего художника с мировым именем, выпускника мюнхенской академической школы, основателя армянской графики. Но мастер интересен не только как книжный иллюстратор, но и как автор исключительных по важности для армянского искусства начала XX века живописных полотен. Приёмы, использованные Коджояном, сыграли немаловажную роль в развитии живописи в целом. Но что именно привнёс мастер? Рассмотрим на примере темпер персидского цикла и работ, посвящённых событиям революции.

В двадцатые годы Акоп Коджоян создал три картины, которые наметили определённые тенденции развития армянского станкового искусства. Эволюция прослеживается в таких произведениях, как «Столовая в Тавризе», «Улица в Тавризе» и «Расстрел коммунистов в Татеве». Будучи наиболее зрелыми в персидском цикле Коджояна, первые две работы сформировали ориенталистcкую линию его искусства, а последняя характеризуется использованием приемов современного европейского экспрессионизма и ориентировкой на творчество советских художников-станковистов.

Тысяча и одна ночь

Мода на Персию существовала ещё в Российской империи, чему немало способствовали протяжённые русско-персидские войны. В искусстве Европы в XIX и в XX веках процветал ориентализм — особое направление, связанное с включением восточных и азиатских сюжетов и приёмов в живопись, пластику, архитектуру, декоративно-прикладное искусство, музыку, театр, литературу. В изобразительном искусстве ориентализм связан с обращением к историческим событиям, литературным сюжетам, жизни и быту народов Ближнего и Среднего Востока, а также с использованием отдельных стилистических приёмов восточного искусства. Мастера могли создавать работы по мотивам знакомых европейцам евангельских и библейских сюжетов, но при этом изображались герои в восточных декорациях с достоверной передачей костюмов, пейзажей, этнических типов. Путешествие на Восток и приобщение к таинственной мудрости экзотических стран стало делом чести интеллектуалов, обязательным пунктом образовательной программы, своего рода инициацией.

Черты ориентализма характерны и тавризским работам Коджояна, написанным во время пребывания в Иране. Художник прожил в стране несколько лет, впитав её колорит и сюжетность. В Иране Коджоян активно работал, пре­по­да­вал в ху­дожественной сту­дии А.И. Та­ма­ня­на.

Работы цикла — сказочные, композиции — многофигурные. Элементы не случайны, ведь Персия — страна, в которой родились сказки «Тысяча и одной ночи» и созданы рубаи Омара Хайяма. Читатель и зритель начала ХХ века неплохо знаком с Персией, имея о стране представление по произведениям французских романистов и по гравюрам путешествующих художников прошлого. Яркий, декоративный, театрализованный, словно буффонада, предстает Иран в темперах Коджояна. Организация пространства этих работ, выполненных темперой на больших полотнах, фрагментарно напоминает персидские средневековые миниатюры. Цвета, колорит, дымка и острота складок — всё это Коджоян потом будет использовать и в книжной иллюстрации.

«Улица в Тавризе» — яркий тому пример. В сценографии полотна есть всё что могло бы стать основой спектакля или даже оперы. Здесь собраны все типажи Востока — влюблённый поэт с розой, бойкие торговцы и разносчики фруктов, хитроватый дервиш, задумчивые старики, кокетливая красавица, как бы ненароком откинувшая от лица чадру. Атмосфера восточного базара передана Коджояном иронично и с удивительной точностью. Умело выхвачены типажи восточных сказок и притч, при этом черты героев слегка гипертрофированы. Сама работа напоминает иллюстрацию к персидской сказке.

Обращает внимание свето-теневая моделировка. Мастер умело работает с красочными пятнами, передавая солнечный базарный день. Работа — динамичная, активная, жизнь пульсирует, словно муравейник. Полотно — олицетворение Востока — такого, каким его себе воображает европеец.

«Столовая в Тавризе» — ещё одна важная работа цикла. Декоративность, намеченная в «Улице…» здесь художником подчёркивается. Это и загнутые, острые линии рук, и раковины ушей, похожие на завитки волют ионического ордера, и пальцы, продолжающие линии курительных чубуков, и носки изящных восточных туфель.

В центре бытовой композиции — стол. На нём подносы, уставленные традиционными персидскими блюдами. Вокруг — четыре человека в разных позах. Двое — едят руками. Ещё двое — заняты трубками. В верхнем правом углу в окне виднеется караван. Возможно, сами посетители закусочной являются погонщиками животных и отдыхают на пути.

Немаловажное место занимает в композиции архитектурный элемент — четырёцентровая персидская арка. Этот тип арки использовался при устройстве дверных проёмов в невысоких помещениях, что и показано художником. В арку вписан один из персонажей картины. Характерно, что складка верхнего одеяния повторяет острую форму арки.

В левом углу — выгнутый в дугу кот, также частично повторяющий форму арки.

Приглушённость цвета и тени, то как ложатся слои и насколько тонко мастер вычерчивает линии, подчеркивая изящество композиции, относят нас к мастерству персидской миниатюры.

Экспрессионизм

«Расстрел коммунистов в Татеве» (1930–1932) — работа иного плана. В ней присутствует мощная драматургия, стать, тяжеловесность. Созданный в тридцатые годы, «Расстрел…» полностью противоречит утончённости, декоративности и изяществу работ иранского цикла. Искусствовед Нонна Степанян считает, что в этой работе отразилось знакомство Коджояна с творчеством Дейнеки. В полотне исследователь увидела «черты работы в стиле» и отметила, что картины остовцев [Общество художников-станковистов. — Прим. ред.], безусловно, произвели на армянского художника впечатление.

В картине противопоставлены добрые и темные силы, где палач и даже его конь читаются как настоящее воплощение зла. Коджоян придаёт человеку и животному поистине сатанинские черты. Суровая стилистика, подача характеров не в подробностях, а в целом, отмечает эту работу. Коджоян сводит натуру к нескольким обобщённым знакам, в которых современник узнает и место действия, и смысл события, и его нравственную подоплеку. Такая тематическая композиция была общей схемой для многих произведений, созданных на рубеже 1930-х годов.

В чём новаторство произведения для Армении? «Расстрел коммунистов…» был первым полотном, созданным на революционную тему в стране. Картина стала одной из наиболее значительных его работ, наполненных не только пафосом исторического переживания, но и отблеском живых чувств очевидца. Ораторский тон и драматическое противопоставление сил в картине Коджояна не повредили ощущению у зрителей личного участия в описанных событиях, что убеждает нас: Коджоян — мастер с обостренным чувством внутреннего ритма. Ощущение зримой формы, в которую должен отлиться замысел, у художника всегда был очень точным.

Подводя итоги небольшого исследования творчества начала XX века Акопа Коджояна, можно сказать, что умение работать с разным материалом, безошибочное чувство стиля, богатство фантазии и эмоциональность образного строя — всё это ярко проявилось уже в первых больших работах мастера — разных по стилю, но одинаково важных для дальнейшего развития художника.

Литература:

1) Драм­пян Р.А. К. Код­жо­ян. М., 1960

2) Ма­те­во­сян В.А. А. Код­жо­ян. Ер., 1971 (на арм. яз.)

3) А. Код­жо­ян. Аль­бом. Ер., 1983

4) Степанян Н.С. «Искусство Армении. Черты историко-художественного развития». Москва, изд-во «Галарт», 2007 г.

Подготовила арт-журналист, искусствовед Ольга Казак специально для Армянского музея Москвы

В оформлении обложки использована картина А.К. Код­жо­яна «Столовая в Тавризе». Из собрания Национальной галереи Армении