Как-то раз, в ожидании прибытия слушателей, мы с одной студенткой просматривали слайды с изображениями храмов, мостов и средневековых крепостных стен Армении. Неожиданно она спросила: «А почему только церкви и могильники? Неужели в Армении больше не на что смотреть?». Тогда я ответила, что это у нас тема лекции такая — «Средневековая армянская архитектура». А лучшие и, собственно, единственные сохранившиеся памятники этой эпохи — это храмы, церкви, мосты. Как мне показалось, я её не убедила.

Студентка ушла. А её вопрос остался — повис в воздухе. Я начала размышлять в другом ключе: почему сегодня для туристов приберегается только история старины и, как правило, не раскрывается наше общее, недавнее прошлое, с его достижениями и победами?

Ведь, если хорошенько приглядеться, архитектура именно то звено искусства, которое в Армении не только не разорвалось, но и прекрасно вписалось в новые реалии.

Года четыре назад нас, группу учителей диаспоры, повезли на экскурсию, показать церковь — базилику V–VII веков Ереруйк. Только на месте выяснилось, что гида мы забыли в Ереване, он уже в пути, но ждать все равно придется прилично. И тут к нам подошли дети из соседнего поселка — мальчик и девочка, лет так восьми-десяти. Они были очень открыты, сразу так культурно обратились ко всем нам: «Пожалуйста. Пойдемте к нам, у нас так красиво, посмотрите наш дворец культуры». Бедно одетые, очень вежливые, они ничего не просили, а приглашали. «Наш дворец культуры тоже очень красивый». Кто их прислал? Директор дворца культуры поселка? Родители? Может, сами пришли, желая чем-то помочь тому же директору дворца культуры? Повисла неловкая пауза. Улыбаясь и кивая детям, мы старались отойти от них подальше или делали вид, что углубились в созерцание базилики. Дети стояли. Мы не знали, как быть. Гид все не появлялся. Убедившись, что мы не лучше всех прежних посетителей, дети повернулись и понуро побрели обратно. Всем было горько и стыдно. То, что мы ждали гида, нас не оправдывало, но ведь мы действительно ждали гида. 

Идущие по пыльной проселочной дороге, в потрепанной одежде (хорошие вещи наверняка дома отложили для школы) дети производили тягостное впечатление. Мне вспомнились те одинокие старики и старушки, которых мы в молодости видели у закрытых или заброшенных церквей, храмов. Записав себя в отшельники, они всю свою жизнь отдавали служению и защите этих, в общем-то, никому не нужных тогда сооружений — убирали мусор, стерегли упавшие камни, ставили свечки и всем желающим зевакам охотно рассказывали легенды и разные истории про «свои» церкви.

Дети сказали: «У нас очень красивый дворец культуры». Вода камень точит? Для дедов и, может, прадедов этих ребятишек дворец культуры шахтерского поселка стал тем же храмом, основанием которого они построили себе новую жизнь и теперь надеются выжить в такое непростое время, удержать народ дома и привлечь к себе гостей. 

Дворцы культуры советских поселков, сел и городов. Чем они были для людей? «Клубы», как их ласково называли рабочие. Они обычно строились при заводах, крупных предприятиях и становились частью этой структуры. Храмами нового времени. Это выражение нужно понимать буквально, ведь они, эти дома и дворцы, несли на себе прежние образовательные функции церкви — были центрами культуры. Здесь можно было посещать музыкальные и театральные кружки, записываться в библиотеки и читать, наслаждаться музыкой в концертных залах. Чем не храм? Получали люди и идеологическое воспитание — им прививали веру в новую, лучшую жизнь. Только не в Царствии Небесном, а здесь — на земле, согласно рациональной коммунистической философии.  

Это было упоительное время для строителей и архитекторов Армении. Посаженные Александром Таманяном корни национальной архитектурной традиции поднялись пышным цветом в начале 30-х. Новые промышленные города выросли на месте пыльных деревушек. Многоквартирные (пусть и коммунальные) дома появились вместо хибар. Были построены и новые дворцы, но уже для народа — они служили делу народного образования. Клубы становились символами приобретенной, уже реальной «красивой жизни» — советской. Новые храмы. Они и строились как храмы: с притвором, с неповторимой, чисто армянской аркадой пилонов, с двускатной крышей. Строили молодые архитекторы, новое поколение. Но это поколение выросло, имея перед глазами крестово-купольную планировку, свое, родное, отцовское и дедовское понимание храма и дворца. Какого угодно времени. 

До наступления урбанистического стиля было еще далеко. Как и до самой урбанизации и демографического взрыва. Если не считать годы войны, то с начала 30-х до конца 50-х Армения строилась в русле национальной архитектуры, с применением своих традиционных стройматериалов. Гранит, базальт и, конечно же, туф, родной, любимый, многоцветный. От белого и розового до оранжевого и черного. Придающий тепло и очарование даже самым бесхитростным постройкам. И получалось так, что и старинный местный храм, и дворец культуры, и здание железнодорожного вокзала сложены из камня одной шахты. Одного и того же цвета.

На другой ступени развития нашей жизни они как-то отошли на второй план. Театры, кинотеатры, концертные залы «разошлись» по своим местам. В больших городах дома культуры приобрели местное, районное значение. А с приходом новой власти некоторым из них нашлось другое применение. Иная участь ждала сельские и поселковые клубы. Возведенные для рабочих, поддерживаемые местными силами, они тихо угасли и продолжают угасать вместе с этим же производством. Такие же красивые, как и городские дома культуры, они, действительно, сегодня похожи на те церкви, которые стояли заколоченные еще лет сорок назад. Почему? За что? И как быть тому поколению, которое осталось без отцовского и дедовского наследства? Ведь для них же строилось? Это они остались без светлого будущего. 

Гид прибыл как раз к нашему возвращению в город. На том же автобусе. Как-то не рассчитал. Особой экскурсии не понадобилось, мы все уже успели посмотреть всё, что нам казалось интересным. Наверное, дом культуры в поселке построен из того же туфа, что и базилика. Собственно, для эксплуатации шахты и был заложен поселок. Дальше мы просто уселись, можно сказать, к нему (гиду) в автобус и поехали обратно. Когда в полной тишине миновали рабочий поселок, один из наших повернулся к нему (гиду) и сказал назидательным, учительским тоном: «Вот, вы не знаете, а здесь у них очень красивый дворец культуры». Честно говоря, никому легче не стало. Надо было пойти с детишками.

И, как говорится, постскриптум 

А почему бы не сохранить или не вернуть к жизни эти памятники нашего недавнего и воистину героического прошлого, как это пытались делать в одиночку жители того самого поселка? Ладно, дома культуры. Добротные красивые здания рано или поздно найдут своих хозяев. Но заводы? Фабрики? Летние лагеря и дома отдыха? Кто-нибудь помнит сегодня армянский «Артек»? А железные дороги? Здания железнодорожных станций? Обворованные и развалившиеся корпуса заводов? До каких пор ржавые каркасы цехов будут стоять как могильники? Как напоминание нашего экономического бессилия? Ведь они тоже могут стать памятниками героических времен, и, может быть, внуки строителей смогут рассказывать и показывать любителям «постиндустриального» туризма, где стояли станки их дедушек и прадедушек. И пусть туристы приезжают сначала к ним, а потом только к средневековым базиликам. Мне кажется, стоит подумать об этом.

Историк, переводчик, преподаватель армянского языка Нуне Мхитарян специально для Армянского музея Москвы

Обложка: rferl.org