Давным-давно тбилисской армянке Гоар Халатовой гадали на кофейной гуще и сказали, что на лице её дочери видят звезду. Годы спустя Гоар сказала своей дочери Нелли: «Это было про тебя!». А дочь её — известная в России актриса Нелли Уварова. Она родилась 14 марта 1980 года в литовском городе Мажейкяй. Отец — Владимир Георгиевич Уваров, инженер-технолог. Мать — Гоар (Галина) Григорьевна Уварова (до замужества — Халатова), по профессии экономист. Старшая сестра Елена — дизайнер. Нелли было два года, когда семья переехала в Тбилиси. Когда ей исполнилось 9 лет, Грузия вступила в период политической нестабильности, и семья Уваровых прожила 5 лет в условиях межэтнических конфликтов и гражданской войны. В 1994 году они переехали в Москву в статусе беженцев, без жилья, денег и работы, но постепенно все трудности были преодолены.

В 2001-м Нелли окончила ВГИК (мастерская Г.Г. Тараторкина). С 2001-го работает в Российском академическом молодёжном театре (РАМТ), является одной из ведущих актрис этого театра. В 2004-м получила премию за лучшую женскую роль на Международном фестивале «Радуга» (моноспектакль «Правила поведения в современном обществе»). Нелли стала знаменитой в 2005 году после исполнения главной роли в сериале «Не родись красивой», а в 2007-м получила приглашение на роль Веры в 40-серийном сериале «Атлантида». Уварова снималась в более чем 25 фильмах и телесериалах, исполнила около 45 ролей в постановках РАМТ и других театров. Она живет в Москве с мужем — актером Александром Гришиным, дочкой Ией и сыном Игнатием. Специальный корреспондент Армянского музея Москвы Арцви Бахчинян встретился и побеседовал с Нелли Уваровой в Ереване, куда она приехала на съемки фильма американского режиссера и актера армянского происхождения Майкла Гурджиана. Нелли пригласили на одну из главных ролей — армянки Соны, муж которой — русский. Можно предположить, что в некотором роде Нелли «сыграла свою мать».

Арцви Бахчинян: Нелли джан, барев!

Нелли Уварова: Барев дзез!

А.Б.: Вы раньше знали это словосочетание, или здесь научились?

Н.У.: Нет, конечно, слова приветствия и слова благодарности я знала.

А.Б.: Вы довольно популярны в России. В чём это выражается? Люди приходят в театр «на Уварову»?

Н.У.: Мне сложно об этом говорить, так как я не сижу в кассе и не знаю как это происходит, но могу сказать, что театр, в котором я работаю, не испытывает недостаток зрителей — зал всегда полон. Моя ли эта заслуга — не уверена. Но я знаю о поклонниках по комментариям, которые оставляют, по письмам, которые мне пишут. В этот момент я понимаю, что есть люди, которые очень искренне поддерживают то, что я делаю.

А.Б.: У вас ведь нет аккаунтов в соцсетях? А как ваш зритель поддерживает связь с вами?

Н.У.: А мне пишут письма по-старенькому (смеется).

А.Б.: Вы стали известной после выхода телесериала — это вид искусства, который уступает кино и театру. Какое у вас отношение к этим трем видам искусства, в которых вы себя проявляете?

Н.У.: Я начинала свою актерскую деятельность в смутное время, в 90-ые годы, когда говорили, что в России кино вообще нет, что оно умерло и возродить его невозможно. Еще студенткой я получила приз за лучшую актерскую работу в короткометражке Анны Меликян «Полетели!» и тогда впервые взяли интервью у нас обеих. Прозвучал вопрос такого характера — зачем вы пошли на такую профессию, ведь артисты никому не нужны, киноиндустрии нет. И тогда я была совсем молодая, наверное, наивная, но меня настолько поразил этот вопрос, настолько он меня задел, что я, совсем не думая, ответила: «Если мы пошли на эту профессию, она не умрет». Может быть, ответ прозвучал достаточно амбициозно, но это было из-за моей внутренней убежденности, из любви к профессии. К счастью, времена изменились, было время, когда сериалы были не в почете, но сейчас грань между телевизионными и кинематографическими проектами стирается, выходят качественные телепроекты. Я очень рада этой тенденции. В тот момент, когда вышел сериал «Не родись красивой», у актеров, которые снимались в телесериалах, была не очень хорошая слава, но мне кажется, 2005 год как раз стал переломным, после чего участие в телесериалах перестали считать зазорным.

А.Б.: Десять лет назад вы основали ООО «Наивно?Очень» — проект для социализации и трудоустройства молодых людей с ососбенностями развития. Что с ним происходит сейчас?

Н.У.: Проекту пошел десятый год. Он появился, когда я ушла в первый декрет. Я давно хотела сделать что-то правильное, полезное, нужное для такой незащищенной социальной группы, как взрослые с проблемами психологического характера, а среди моих знакомых были такие люди — я видела, как им непросто живется. Этот проект – ровесник моей дочери, еще одно мое детище. Сейчас у нас есть художественные и производственные мастерские, в которых ребята с особенностями развития занимаются, мастерят, рисуют. Некоторые из них получают зарплату. Они учатся ремеслу и потом идут работать. У нас: текстильная, полиграфическая и керамическая продукция. На данный момент все очень непросто. За эти годы были разные периоды в стране, один кризис следовал за другим. Сейчас в связи с пандемией тоже непросто, все сидят дома. Проект существует за счет самоокупаемости — спонсоров нет. Это социальное предпринимательство, поэтому я всегда на связи с сотрудниками и каждый раз мы вместе ищем выход из сложившейся ситуации. Да, нам сложно, но нельзя отступать. Если любой другой бизнесмен может махнуть рукой и сказать — с этим проектом не удалось, сделаем паузу, придумаем что-нибудь другое, то это не наш случай. Мы не можем закрыть мастерские, потому что за нами люди, которым мы не сможем объяснить причину остановки работы, они этого не поймут. Они очень верят тому, что сейчас происходит в их жизни. Им нужна возможность приходить на работу, заниматься любимым делом, рисовать, творить и получать за это зарплату. Им важно знать, что их работы нравятся, они нужны, востребованы. Мы усердно работаем, и надеемся, что и этот кризис перешагнем достойно.

А.Б.: Да, надеемся. Нелли, так получилось, что вы дебютировали в фильме Анны Меликян. А потом исполнили одну из ваших лучших ролей в фильме режиссёра-армянина Карена Оганесяна. Хотя фильмы (кстати, оба – дебютные) не имеют ничего армянского, однако волей-неволей проводишь параллель между национальностью режиссеров и вашими корнями.

Н.У.: Верно (смеется). Не секрет, что в киноиндустрии России много армян, начиная с самых высших должностей, поэтому такие встречи происходят естественным образом. С Анной Меликян мы знакомы с нашего профессионального «младенчества»: во ВГИК-е она училась на режиссерском, я — на актерском. Мы поддерживаем дружеские связи с Анной по сей день. С Кареном Оганесяном мы познакомились во время кастинга фильма «Я остаюсь» — это одна из моих любимых работ. Мы все знали, что это первый фильм Карена и внимательно относились к нему на площадке. Вообще, проект делался в атмосфере большой любви. Мотивация была не только финансовая. Я уверена: когда команда собирается не ради зарабатывания денег, а ради того, чтобы делать дело, которое всем интересно, на выходе получается отличное кино. Могу рассказать об одном маленьком эпизоде во время съемок фильма. У Карена был день рождения, и группа хотела поздравить его. Мы с актрисой Еленой Яковлевой придумали неожиданный вариант поздравления — всё должно было происходить в сцене реанимации, когда герой лежит в коме, а мы с Яковлевой стоим у кровати. На съемочной площадке мы нашли человека, владеющего армянским языком и попросили перевести текст наших героинь на армянский язык. Мы текст зазубрили и договорились с оператором, что когда режиссер скажет «снято!», герой попросит сделать дополнительную сцену. Вот этот дубль мы стали играть на армянском языке: Карен сидел в наушниках и не понимал что происходит. Все смеялись над его реакцией, он даже не сразу понял, что актрисы почему-то вдруг стали играть на армянском языке. Это был такой розыгрыш для режиссера, а потом мы перешли к поздравлениям.

А.Б.: Имя Нелли не армянское, но очень распространено среди армян. Полагаю, это имя «пришло» с материнской стороны?

Н.У.: У мамы была сестра Нелли, которая в младенческом возрасте погибла во время землетрясения в Ашхабаде, где они жили. Для мамы было важно назвать свою дочь в честь сестры, хоть она её никогда и не видела. Но ещё важнее было, чтобы сочетание с отчеством звучало красиво — Нелли Владимировна.

А.Б.: Расскажите, пожалуйста, о вашей армянской стороне, какие сохранились «армянские воспоминания» из детства?

Н.У.: Я выросла в Грузии, где жили родители моей мамы — Григор и Агуник Халатовы. Дедушка родом из Грузии, бабушка из Ашхабада. Когда мы переехали в Тбилиси, моего русского отца в семье мамы очень хорошо приняли, хотя он был как бы из другого мира, чего не могу сказать в обратном направлении — маме было труднее в России. Папиной семье сложно было принять армянку. Бабушка рассказывала, что однажды зимой им постучали в дверь. Когда они открыли, то увидели на пороге молодого человека с красивыми голубыми глазами, в шапке-ушанке и на лыжах (а в Грузии в год всего три раза выпадает снег). Это мой будущий отец пришел делать маме предложение. Как-то все сразу у них сложилась. Детство у меня было достаточно счастливое, несмотря на трудности, которые выпали на то время — жили без электричества, воды. У родителей иногда не было работы. Но родители всячески пытались нас уберечь от всех сложностей. Мы дружно общались с детьми во дворе и в школе. В моем классе в тбилисской школе было 16 национальностей, поэтому для меня интернациональное сообщество было нормой. Бабушка с дедушкой между собой говорили на армянском, а с нами — на русском. Ну а когда нужно было что-то от нас скрыть, обсудить секреты, то они переходили на армянский. Я задумала такой фокус — выучить армянский и об этом никому не говорить. Договорились со своей одноклассницей-соседкой армянкой, что она будет со мной заниматься языком. Я выучила алфавит, но многому не успела научиться, все постепенно сошло на нет, но такой план у меня был (смеется). Он реализуется сейчас. Я помню наши застолья семейные. Потом, когда мы переехали в Россию, ужасно не хватало этого домашнего тепла. Но где бы ты не был, ты все равно остаешься таким, каким тебя взращивали. И до сих пор во время наших семейных праздников, особенно на Новый год, на столе обязательно бывает лаваш и толма. Традиции армянской кухни сохраняем. Раньше танцевали и пели, но сейчас перестали.

Кстати об одном эпизоде из детства. Мне было восемь лет, когда случилось землетрясение в Армении, которое чувствовалось и в Тбилиси. Я была дома одна, и когда это случилось, выбежала на улицу. У нас разрушений не было, но потом мы узнали, что случилось в Армении и очень тяжело переживали. Дмали как помочь. Помню, в семье был сбор, все собрались за столом в квартире бабушки и договорились, что в каждую семью, а это бабушка с дедушкой, их сын и три дочери, возьмут детей, которые остались без родителей после землетрясения. Я очень ждала, что в нашей семье тоже появится кто-то, кому мы подарим семейную теплоту, но в итоге ничего не вышло, так как правительство Армении на тот момент приняло решение, что все осиротившие дети останутся в Армении, чтобы их не разобрали по разным странам.

А.Б.: Наверное, вам не раз говорили, что у вас армянские глаза, что даже когда вы улыбаетесь, глаза остаются печальными.

Н.У.: Да, в институте мне один педагог говорил: вот, вся печаль армянского народа в глазах Нелли!

А.Б.: А что еще армянского есть в Нелли Уваровой?

Н.У.: Темперамент. Когда спорим с мужем, и я проявляю свою волю, он всё время шутит и говорит: «Слушай, ты же восточная женщина, почему ты себя так ведешь? Ты должна быть покорной — тихо слушать меня, смотреть в пол и во всем соглашаться!». А я спрашиваю: «Покажи мне — где ты видел таких армянок?». Когда я приезжала в Армению полгода назад на гастроли, с нами работали волонтеры. Меня сопровождала и помогала старшеклассница Гоар, тезка моей мамы. Я была поражена, узнав, что она учясь в выпускном классе, была такой активной: все умеет, все может, знает несколько языков, со всеми обращается с уважением, но на равных. У меня был мастер-класс в Институте театра и кино, и меня удивило, что восемьдесят процентов аудитории были девушки — будущие режиссеры, продюсеры — активные, задавали вопросы. Я сказала Гоар, что когда я общалась с ней, то думала, что она исключение. Я поражена активностью среди женской части населения Армении. Даже я заложница того, что армянки «не должны быть такими». Гоар ответила, что это норма для армянских девушек, на что я сказала: «Сейчас позвоню мужу, ты расскажи ему как активны молодые девушки Армении, какой у них характер и воля!» (смеется). Меня часто называют очень спокойным, но решительным и волевым человеком, думаю, что волю я тоже унаследовала от моих армянских предков.

А.Б.: Во время съемок фильма Гурджиана вы говорите несколько фраз на армянском. Я ожидал, что вы произнесете это с русским акцентом, но был приятно удивлен, что ваша армянская речь звучала так, как говорят тбилисские армяне.

Н.У.: В Грузии вокруг меня было много армян, и сейчас в Москве тоже их немало. У меня музыкальный слух, видимо, где-то на подкорке осталась армянская речь. Сначала я боялась, что нужно будет говорить на армянском. Мне казалось, я могу говорить отдельные слова, но несколько фраз казались слишком сложной задачей. Прекрасная актриса Татев Овакимян из Еревана со мной занималась, была очень требовательна. А сейчас мне совсем не страшно, я много слушала, как люди между с собой разговаривают, и армянский перестал быть для меня чем-то инородным. Мне ещё помогло знание грузинского, потому что в грузинском языке есть схожие звуки.

А.Б.: Нынешний проект, с которым вы находитесь в Армении, реализуется в условиях беды выпавшей на долю всему человечеству. Проект еще продолжается, но, тем не менее, какие у вас впечатления?

Н.У.: Я все время думаю, что если бы съемки начались буквально на два-три дня позже, я бы уже не смогла приехать, но так случилось, что я здесь. Моя семья в Москве и это сложно — быть в отрыве от близких, когда нагнетается общая паника из-за COVID-19. Но на площадке большинство проявляют сознательность и осторожность, не вижу, что бы кто-то падал духом.

А.Б.: Особенно женщины.

Н.У.: Верно (смеется). Приятно была удивлена тому, что как-то всё по делу. Мне нравится, когда люди нацелены на действие. Все препятствия перешагиваются ради общего дела. Внутри группы есть ощущение, что пока мы на площадке, то справимся со своими страхами и проблемами. Мы все объединены общей идеей, что меня лично подбадривает. В этот момент я думаю, что я здесь неслучайно и не корю себя за то, что я не дома в такой сложный момент. И еще приятно, что в проекте интернациональная команда. Режиссер, продюсер и операторы из США, актер из Испании. Некоторые из них армянского происхождения и у нас есть связь через общие корни. Мне кажется, это присуще не всем нациям, только армянам. В какой части мира ты бы не работал, всегда знаешь, что если в съемочной группе есть армянин, то мы обязательно найдем и поймём друг друга. Каждый гордо несет национальность «армянин». Это не касается профессиональной деятельности — это общенациональная черта. Когда в окружении есть армянин, ты всегда об этом знаешь, даже если внешне он не похож на армянина. Чувство идентинтичности национальной армянам очень характерно.

Беседовал кандидат филологических наук, арменовед, киновед, историк и переводчик Арцви Бахчинян

Специально для Армянского музея Москвы

Обложка: krot.info