В 1973 году армянский художник Минас Аветисян окончил новую живописную работу. Картина получилась меланхоличной, исполненной драматической неопределённости и тревожных вибраций. Минас назвал её «Раздумье. Моя семья». Через два года художника не стало.

Предыстория

1973 год был не самым простым в жизни Аветисяна. Он едва оправился от кризиса 1969 года, когда в результате пожара погибли его полотна. Более ста картин, любовно отобранных Минасом для участия в выставке, ожидали отправки в Новосибирск. Однако в новогоднюю ночь, по непонятным причинам, мастерскую Минаса поглотил огонь, оставив от картин лишь обугленные подрамники.

Можете себе представить, что испытывает человек на пепелище? Когда дело многих лет его жизни погибает? Когда рушатся большие планы? А для советского художника выставка в другом городе, да ещё и в «научной столице» СССР, каким тогда являлся Новосибирск, была в те годы поистине грандиозным событием. Вообразим, сколько творческих связей, судьбоносных знакомств и вдохновляющих впечатлений живописец мог бы получить? Конечно, Минас ждал этой выставки, надеялся — люди смогут увидеть его творения. Ведь он писал, в первую очередь, о людях. И для людей.

Конечно же, утрата, как бы сейчас сказали, «портфолио», больно ударила по Минасу. Примем во внимание пластичность психического устройства художника, без которого никакое творчество просто не существует. Представим себе, что ему, как мужчине, и при этом мужчине армянского патриархального склада, было весьма трудно пережить эту потерю, ведь мужчины в отличие от женщин, самоидентифицируются со своим делом, которое является важнейшей частью их личности. А дело Минаса было предметным, живописным, осязаемым и, к тому же, всегда выражало сложный, драматично устроенный внутренний мир художника. Это видно по его картинам. Немудрено, что пожар в мастерской он воспринял как пепелище собственной души. Начался затяжной кризис. По воспоминаниям жены мастера, художницы Гаяне Мамаджанян, он рассказал ей, что, увидев сгоревшие полотна, чуть не сошёл с ума.

Распятие как способ Воскресения

Будучи визионером, Минас, скорее всего, отразил этот кризис в дальнейшем творчестве. Кстати, то, что Минас не сдался, не перестал работать, — большое счастье для всех нас, так как он написал после пожара целый цикл абсолютно пронзительных и невероятно глубоких работ.

Например, картина «Распятие». Относится она как раз к переломному 1969 году. Всматриваясь в героев полотна, можно заметить, что Христу на кресте Минас придал собственные черты. В фигурах стоящих у подножия Голгофы также читается индивидуализм — портретность. Очевидно, это отец художника, его мать и супруга Гаяне. Интерпретируя изображённое Минасом, всматриваясь в трагичную, застывшую в смиренной позе, с выражением покорности на лице, фигуру распятого, можно предположить — художник приравнивает происшедшее с ним со смертью. Он умирает. Он распят обстоятельствами. Он покоряется им. Однако выбранный им христианский сюжет Распятия Христова, исполненный, кстати, в соответствии с принципами иконологии, свидетельствует ещё об одном. И это одно, пожалуй, самое важное из того, что следует отметить. Да, он распят, но как человек любви и высокой воли он выбирает умный способ — он умирает символически, ожидая обещанного искупительного Воскресения. Так же, как Христос ожидал своей Пасхи. Можно сказать, сильный духом Минас пишет глубоко религиозную кризисную картину, олицетворяя тем самым своё желание возродиться к новой жизни и дать эту новую жизнь самым близким своим людям, за которых он несёт ответственность и которые, стоя у подножия Креста, молятся в тяжёлый час об этой новой жизни вместе с ним. Тут важно отметить, что работа эта, хоть и содержит иконографические композиционные черты, не является иконой. Стремясь к обожению, художник использует христианскую иконологию всего лишь как способ выражения происходящего, а не из желания занять место Бога. Этот образ — его молитва. И это молитва художника, вырастающая из слов в образы.

Возвращаясь к работе 1973 года «Раздумье. Моя семья», можно сказать, что художник вполне оправился от кризиса. Больше никто не горюет. Глаза героев открыты, но при этом обращены вглубь себя — они думают о будущем. Да, это будущее ещё смутно и мысли о нём вызывают непонятную тревогу. Но у героев есть надежда. Сидя за столом они ожидают чуда. И вот почему.

Картина композиционно и сюжетно также напоминает христианский религиозный образец — «Брак в Кане Галилейской». Большое значение здесь имеет фигура матери — она сидит у края стола, подобно Богородице из евангельского рассказа. В христианской традиции Богородица имеет дар предстоять пред Своим Сыном и молиться за судьбы людей. И об этом — притча о чуде во время бракосочетания в Кане, когда Богоматерь попросила Сына о помощи людям и Он не смог Ей отказать, хоть и время Его ещё не пришло.

Евангелист Иоанн упоминает, что Христос и его ученики пришли в Кану Галилейскую, где присутствовала и Богородица. В доме хозяев закончилось вино и Божия Матерь сказала Христу, что вина у брачующихся нет. Христос же ответил, что не пришёл ещё Его час. А Богородица сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте. «Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского, вмещавших по две или по три меры. Иисус говорит им: наполните сосуды водою. И наполнили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, — а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, — тогда распорядитель зовёт жениха и говорит ему: всякий человек подаёт сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберёг доселе. Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его».

Так сказано в Евангелии от Иоанна.

Кроме картины Минаса «Раздумье. Моя семья» для сравнения представлены одна фреска (монастырь Дечаны, Сербия) и две иконы на сюжет «Брак в Кане Галилейской», написанные, по всей видимости, современными иконописцами по более древним образцам. Источники: yandex.ru; ruicon.ru

Что такое раздумье? Размышлению, рассуждению придается огромное значение в молитвенной и богословской практике христианства. Очевидно, сюжет «Чудо в Кане Галилейской» для Аветисяна имел какое-то важное, сакральное значение, раз он так подробно процитировал Евангелие в своём произведении. Что мы видим? Задумчивые, чуть тревожные выражения лиц героев. Хлеб, на столе. На краюхе, повторяя жест иконографической невесты, лежит рука жены. Слева от хлеба — чаша. Возможно, это джазве на плите, но без ручки оно выглядит как чаша. Это, скорее всего, евхаристические символы.

Примечательно, что как будто одно место на картине Аветисяна пустует. Между матерью и художником должен быть ещё один кто-то. И это перед ним поставлена чаша. Кого нет? Попробуем сравнить с иконографическими образами. Между женихом на иконе и Божией Матерью — Христос. Возможно, и на картине Аветисяна это Ему уготованное место? Он должен прийти и совершить чудо?

Названная художником «Раздумие. Моя семья», картина приглашает к размышлению и всех, кто попадает в поле видимости этой работы. Наделив работу философской глубиной и загадочной притягательностью, Минас как бы по-хорошему провоцирует нас на то, чтобы мы начали разгадывать эту загадку-тайну-таинство.

Почему христианство?

Мне кажется правильным искать ответы на вопросы, оставленные нам Минасом, в христианстве, в том числе и армянском народном, замешанном на легендах, так как семья Аветисянов генетически была весьма укоренена в религиозность. Даже сохранилось семейное предание о чудесно обретённом отцом Минаса, Карапетом Аветисяном, старинном томе «Книги скорбных песнопений» великого армянского поэта, философа и богослова Григора Нарекаци. Карапет нашёл книгу в серебряном окладе на разрушенном руднике под камнями. Том хранился в Джаджуре, замурованным в стену дома отца художника до поры до времени, чтобы атеистически настроенные представители советской власти не нашли.

Очень не хотелось бы завершать статью на трагической ноте. Но нельзя не сказать о том, как умело Аветисян пользовался даром визионера. Однако у визионерства есть и обратная сторона — люди с таким устройством души часто страдают от тяжёлых и тревожных предчувствий. Охватывали они и Минаса. Из воспоминаний жены Аветисяна известно, что пожар, изменивший счастливый уклад жизни семьи, Минас предчувствовал. В роковой сочельник художник не мог справиться «с нахлынувшим на него предчувствием беды, не мог найти себе места, метался из стороны в сторону». А утром зазвонил телефон, и супруги узнали, что ночью в мастерской Минаса произошел пожар. По словам Гаяне, предчувствовал Минас и свою скорую смерть. «Однажды признался мне, что жить ему осталось недолго. Так оно и оказалось – 16 февраля 1975 года его сбила машина, и через несколько дней его не стало», — с болью рассказала Гаяне в одном из немногочисленных интервью газете Ноев Ковчег.

С культурной точки зрения — трагическая смерть Минаса — трагедия целого народа и отдельной семьи. С христианской — это мученичество, которое он принял, судя по выразительно яркому психологизму его картин и по воспоминаниям близких, почти добровольно, не покидая места гонений. Не пытаясь избежать своей судьбы-креста тогда, когда у нас и «волосы на голове все сочтены».

Агнец Минас. Сколько ещё загадок таят его картины. И, будем надеяться, прекрасных разгадок. Можно только позавидовать тем, кто возьмёт на себя счастливую миссию быть исследователем его творчества.

Журналист, искусствовед Ольга Казак специально для Армянского музея Москвы

Обложка: yandex.ru