Каждая поездка в Иран — это погружение в древнюю историю и восточную сказку одновременно. История государственности республики, которая занимает 17-е место в мире по величине территории, насчитывает около пяти тысячелетий, согласно письменным источникам. Сегодня Иран граничит с восемью странами, в том числе и с Арцахом. Омывается страна Каспийским морем, а также Персидским и Оманским заливами Индийского океана. За долгий период существования древнейшей территории её жителями и их предками пройдено много дорог, пережито войн, миграций, взлетов и падений. Армянский музей Москвы публикует иранские дневники писателя из Армении Елены Шуваевой-Петросян.

Исторический контекст

Взаимоотношения между Ираном и Арменией в силу территориального соседства существовали всегда. Первые армянские поселения в Иране появились еще в VI–V веках до н. э., когда Армения находилась в зависимости от Персии и отправляла к соседям воинские дружины. Также в истории были и насильственные переселения. Вспомним политическое решение Шах-Аббаса начала XVII века. Армяне издревле славились своим талантом в торговле, поэтому шах Персии, решив повысить экономический уровень в стране, «переместил» армян, предложив им довольно-таки выгодные условия деятельности, ослабив налоги. К слову, до сих пор армянский район Джульфа в Исфахане один из самых красивых и богатых, а проживает в нём преимущественно армянское население. 

Но отдельно в отношении локализованного проживания крупных армянских общин стоит выделить ту территорию, которая сейчас называется Иранским Азербайджаном [не путать с бывшей союзной республикой СССР Азербайджаном, появившейся на карте в 1918 году и имеющей территориальные претензии к более древнему иранскому «тёзке». — Прим. авт.]. Топоним «Азербайджан» происходит от среднеперсидкого названия Адербадган древнего государства Атропатена [Атурпаткан, Атрпатакан. — Прим. авт.]. 

Историк Амаяк Мартиросян в книге «Армянские поселения на территории Ирана XI–XV вв.» в отдельную группу выделил армянонаселенные области в Иране. Это — Артаз и Парскаайк [Персармения. — Прим. авт.]. «Армянское население этих мест, традиционно проживавшее на части земель Мец Гайка [Великой Армении. — Прим. авт.], было присоединено Сасанидами к Атрпатакану после раздела Армении (387 г.) между Персией и Византией», — пишет он. 

Исследователь опирается на свидетельства историка-летописца Мовсеса Хоренаци [родился в 410 г. от Рождества Христова – точная дата смерти неизвестна.— Прим. авт.] и географа Анания Ширакаци [610–685 гг. от Рождества Христова. — Прим. авт.], которые указали, что область Артаза «простирается до Коговита» (Ширакаци), «лежит к юго-востоку от горы Арарат и в более древнее время называлась Шаваршан, или Шаваршакан» (Хоренаци). Историческим центром Артаза был монастырь Святого Татевоса (Фаддея) в двадцати километрах от города Маку, сохранившийся до наших дней. Недалеко от монастыря находится село Аварайр, где в 451 году произошло историческое сражение между армянскими и персидскими войсками.

Русский востоковед и дипломат, исследователь истории, географии, литературы и культуры Персии и Закавказья Владимир Минорский (1877–1966) в своих научных исследованиях о Парсаайке пишет: «Между озером Урмия и западным пограничным хребтом имеются христианские колонии значительной численности, армянская и сирийская. Так как эта часть страны носила название Персармения в византийскую эпоху, существование армян в стране должно быть длительным».

В область Парскаайка, согласно топографии немецкого историка и востоковеда Йозефа Маркварта (1864–1930), входили округи Арасх, Мари, Траби, Айли, Тамбер, Зареван, а также области Гер и Зареванд. 

«Артаз и Парскаайк, а также очаги армянских поселений и армянские общины в некоторых провинциях и городах Ирана [Тавриз, Марага, Маранд, Карадаг и др.— Прим. авт.] были пополнены в XI и XIII вв. за счет армян-пленных, переселенных из восточных областей Армении, Закавказья и Малой Азии в ходе сельджукских и монгольских нашествий», — пишет Амаяк Мартиросян. 

Что интересно, исторические названия армянских поселений сохранились до сих пор — либо в несколько видоизмененной  форме, либо в первоначальной.

Целью моего очередного путешествия в Иран было посещение Тавриза, Урмии, Нахичеванской Джульфы и христианских святынь [преимущественно армянских и ассирийских. — Прим. авт.] на этих территориях.

День первый. Выезд

Выехали из Еревана в Тебриз утром 2 января. Кто знал, что по прибытии мы станем свидетелями траура, который охватит всю страну: 3 января в Ираке был убит Касем Сулеймани — иранский военный деятель, генерал-лейтенант и командующий спецподразделением «Аль-Кудс» в составе Корпуса Стражей Исламской революции, предназначенного для проведения спецопераций за пределами Ирана.

А пока — едем от Еревана до Тебриза около 600 километров по горным дорогам с перевалами и серпантинами. Но иранские автобусы очень комфортабельные — с удобными большими сиденьями, которые откидываются и превращаются в кровать. В каждом автобусе по три водителя, что очень разумно: один за рулем, другой рядом — развлекает разговорами, подает чай, а также обслуживает пассажиров. Третий шофёр в это время спит — через несколько часов они поменяются местами. 

По дороге несколько раз останавливаемся — чтобы пообедать и выпить чаю или кофе. Последнее для армян предпочтительнее. 

Армяно-иранская граница близ небольшого городка Агарак проходит по реке Аракс, через которую пролегает мост. Когда-то вдоль реки проходила железная дорога — из Еревана через Мегри, Нахичевань люди ездили в Баку и обратно. В наши дни от нее остались насыпи и туннели сквозь горы.

На таможне очень мало людей: все празднуют Новый год. Лишь две девушки-армянки, видно, сельчанки, опасливо оглядываются по сторонам, протягивая в окошко свои паспорта, чем сразу привлекают внимание. 

Через Аракс переходим пешком, чтобы уже в иранском Нордузе пересесть в такси и продолжить путь в Тебриз. Девушки накинули платки. Идут, оглядываются, перешептываются. И вдруг обращаются к нам на ломанном русском — ведь никого вокруг больше нет: 

— На таможне есть магазин?

— Да, — утвердительно киваем мы.

— А там можно какую-нибудь одежду купить? — продолжают они.

— Одежду?! — переспрашиваю я, удивляясь и про себя размышляя: «Видимо, для празднования Нового года», но отвечаю: — Нет, одежды там нет, только продукты.

Девушки несколько расстроенно продолжают «женский» диалог:

— А мы за одеждой идем.

Остановились, призадумались, потом решительно направились ко второму контрольно-пропускному пункту.

Иран встречает остроконечными вертикальными скалами. Я впервые пересекаю границу засветло. Поэтому могу наблюдать из машины Аракс, отрезок железной дороги за рекой с курсирующими поездами на азербайджанской территории и пограничными постами. Конечно, я отдаленно могу предположить, что чувствуют люди, для которых когда-то не было этих границ и по которым границы эти пролегли кровью. 

К слову, в Нордузе, не на таможне, магазины одежды есть, но в тот день они были закрыты.

В Тебриз приезжаем вечером. Около трассы нас встречает иранский азербайджанец [азери.— Прим. авт.] Вахил, который пригласил погостить у него несколько дней. Вообще иранцы очень гостеприимны и радушны, у них часто бывают гости, которые остаются с ночевкой, поэтому в каждом доме есть специальный шкаф с постельными принадлежностями — матрацы, одеяла, подушки для огромного количества постояльцев. 

День второй. Старый Тебриз

Вахил живет в новом районе Тебриза. Утром на балконе двенадцатого этажа голуби устроили «говорильню». Светило солнце. В квартире было очень жарко — газ недорогой, квартиры и подъезды отапливаются от щедрой души. 

С утра решили посетить старую часть города. Армянский район носит название Барон Авак, в честь богатого армянина Авака Авакяна, благодаря которому в девятнадцатом веке строились школы и храмы. Сейчас здесь проживают около пятисот армян. Действуют культурный центр «Арарат» и две церкви — Сурб Мариам Аствацацин и Сурб Саркис. 

С улицы в церковь Сурб Мариам (Святой девы Марии) невозможно войти — дверь наглухо закрыта. Но добрые люди подсказали, что лучше вход искать со двора, и указали направление.  

На воротах домофон, надписи на армянском. Позвонили. Нас спросили на армянском, мы на армянском ответили. Это было сигналом, что пришли «свои». Дверь распахнулась. Навстречу вышел пожилой сторож Гурген, сказал, что в церковь вход христианам других конфессий по специальному разрешению. «Но поскольку вы из Армении — проходите!» — сказал Гурген.

Гурген родился на подворье монастыря Сурб Степанос в Джульфе, где мы окажемся через несколько дней. Там жил при храме, но последние шестьдесят пять лет служит в Сурб Мариам в Тебризе. В армянской столице раньше бывал часто, когда были живы сестры. «Сейчас и не к кому поехать, и годы уже не те», — говорит Гурген. 

Церковь была построена в 1785 году на месте более старого храма XII века, разрушенного сильным землетрясением в 1780 году. Самый старый могильный камень на подворье датируется XVI веком.

В своих хрониках Марко Поло, который путешествовал через Тебриз в 1275 году, упоминает эту церковь по пути в Китай. Сурб Мариам долгие годы служила резиденцией армянского архиепископа. В 1994 году церковь была отреставрирована на средства армянина из Бостона. Придел храма украшают два огромных расписанных яйца с изображением храмов — Сурб Тадевос и Сурб Степанос. Это подарок тебризского армянина художника Гургена на Пасху.

На фото: Сурб Мариам. © Елена Шуваева-Петросян 

Гурген рассказал, что  служба в Сурб Мариам проходит всего лишь несколько раз в год. Обязательно – на Пасху [Затик. — Прим. авт.]. Еженедельные же службы — в Сурб Саркис.

Вышли из храма. На перекрестке услышали, именно услышали, пожилую пару, переходящую дорогу. Армянская речь здесь, в Иране, звучала по-особенному — как-то роднее и ближе. Меня, русскую, этот факт очень удивил. Потом нашла объяснение: ведь половину жизни я прожила в Армении. Конечно, мы познакомились с армянскими стариками из старого района Тебриза: Заруи и Симон живут здесь с рождения, отсюда их деды и прадеды. 

Направились к храму Сурб Саркис. Церковь окружена высоким забором с тремя входами. Но, к сожалению, войти не удалось, на звонки в домофон никто не ответил. Подождали некоторое время, побродили по району, вернулись, но все попытки попасть внутрь остались безуспешными.

До наступления темноты оставалось еще несколько часов, поэтому мы направились в одну интересную деревеньку в получасе езды от Тебриза.

Кандован

Скальная деревня Кандован, в которой люди живут беспрерывно уже почти семьсот лет, взбирается по крутому склону горы-вулкана Саханд. Это плотно-плотно посаженные друг над другом двух-трехэтажные жилища, выдолбленные в скалах, вернее, в клыках скал. Имеются там и дополнительные пристройки. У многих домов окошки и двери пластиковые, у некоторых — деревянные, покосившиеся, повисшие на петлях, но они такие колоритные и очень гармонично вписываются в ландшафт. В домах есть электричество и газ.

По крутым обледеневшим ступенькам снуют туда-сюда люди, куры, гуси, ослики, овцы и даже коровы. И туристы. Место пользуется большой популярностью, поэтому здесь уже появились скальные отели. Например, пятизвездочный «Лале» с потрясающим видом на горы. Первые этажи многих скальных чудо-домиков обустроены чаще под магазины, реже под кафе и рестораны. От суеты, вечного движения на крутом склоне Саханда возникает ассоциация с пчелиным ульем, но именно так и переводится топоним «Кандован». 

Январь, пожалуй, один из самых суровых месяцев в Иране. Заснеженная вершина горы. Тяжелое свинцовое небо, которое в любой момент грозит просыпаться снегом или ледяным дождем. Около тысячи человек, привыкших к крайне суровым, спартанским, условиям живут в Кандоване и не думают покидать обжитое их предками место. Сколько сил вложено, чтобы выдолбить в скале по два-три этажа, причем на каждом по несколько комнат, а также хозяйственные помещения  — амбары и сараи, в которых содержатся птицы и скот.  

Поднимаемся по ступенькам,  хозяйки зазывают в гости, показывают нехитрые вещи, выствленные на продажу — вязаные носки, свитера, жилеты, ковры, варенье. Есть среди товаров и знаменитый местный мед, который добывают пчелы, живущие на благодатных пасеках склона Саханда. 

Двадцативосьмилетняя Фатима — многодетная мать — после того, как мы купили у нее шерстяной разноцветный ковер, причем за копейки, пригласила нас на второй этаж дома: открыла дверь — жилище обдало теплом. На полу, на ковре, лежали дети, склонившись над учебниками. Да, в Кандоване жизнь устроена так же, как у нас: дети ходят в детские сады, школы, университеты, а родители — на работу. Убранство дома очень и очень скромное: полки выдолблены в скале, небольшой столик, многочисленные подушки и телевизор. 

На спуске проходим мимо нескольких мужиков, рассевшихся вокруг костра на камнях и пеньках. Двое играют в шахматы, остальные наблюдают и подкидывают ветки в огонь.

Темнота быстро окутывала скальную деревушку. Фонари только на нижней улице, через которую проходит трасса. Если днем было холодно, то вечером стало очень холодно — продирало до костей. Мы поспешили обратно в Тебриз.

Потоки людей в черном направлялись к Голубой мечети. Из любопытства я тоже присоединилась. Охрана не пропустила: мой внешний вид — джинсы, капюшон на голове и куртка, едва прикрывающая бедра, явно не соответствовали дресс-коду мечети. Но мне разрешили пройти во двор, чтобы осмотреть достопримечательности.   

Ближе к ночи из новостей мы узнали об убийстве Касема Сулеймани.

На фото: Траур по генералу Сулеймани. © Елена Шуваева-Петросян

Ночь и день третий. Урмия

Решили в Тебризе не останавливаться и сразу поехать в Урмию — это около ста тридцати километров. Самое удивительное, что время благосклонно растянулось так, что вместило в себя несколько точек маршрута и сотни километров. 

Остановились в доме у доктора-психолога Турача и его жены Арезу, иранских азербайджанцев. Они приготовили сытный ужин, после которого, уже ближе к ночи, решили провести нам экскурсию по ночной Урмии. 

Турач немножко знает русский — учился в университете в Армении, поэтому с удовольствием практикует язык в нашей компании. У него дома на книжной полке заметила ряд книг на русском языке и словарей, также он смотрит по спутниковому телевидению российские каналы. 

В деревне Джанослу, в которой еще сто лет назад в основном было ассирийское и армянское население, посетили самую маленькую церквушку в Иране Святой Марии, в которую нельзя войти прямо — только присев, вползти. Очень похожа на часовенку, которые армяне называют «Тух Мануками».

На фото: Самая маленькая церковь в Иране Святой Марии в окрестностях Урмии. © Елена Шуваева-Петросян

По некоторым данным, ей около 1300 лет, по другим — около 800. Около церкви встретили нескольких девушек-курдянок, которые ставили свечи в специально отведенном месте рядом с церковью.

Разговорились. Оказалось, они верят в то, что если попросить «другого бога» о чем-то, то желание обязательно сбудется. Конечно, мы не стали их разуверять в этом, и девушки радостно щебеча ушли в ночь. 

Утром Урмию окутал снег. Казалось, что снег выпал во всем мире — так много его было. Город был увешан портретами Сулеймани. В связи с трауром объявили нерабочие дни. Кто-то вышел на улицы и принял участие в шествиях, кто-то остался дома. В социальных сетях писали, что, мол, в Иране людей принуждают выходить на улицы, грозя расправой, но это не так — человек выбирал сам, как ему поступать в этой ситуации. С каждым годом в Иране растет недовольство исламским режимом, особенно среди молодежи и тех, кто часто покидает пределы страны и видит другую жизнь.

На фото: базар в Урмии. © Елена Шуваева-Петросян

Прогулялись по базару. Базары в Иране очень красивые. Колоритные, многолюдные. Поражают блеском — медным, латунным, бронзовым, изобилием цветов — голубого, бирюзового, синего, белого, а также ароматами специй и яств.  

Урмия — город христианских церквей. Такого количества храмов, а здесь их около 50 или даже больше, я не видела нигде. Есть большие, есть маленькие часовенки, есть руины. И, что интересно, много церквей (ассирийских и армянских) носят имя Святой Марии. А сто лет назад в городе располагалась Русская Духовная Миссия.

В обеденный перерыв доктор Турач отвез нас к двум таким храмам. Стоят они друг напротив друга: один — армянский, другой — ассирийский. И оба носят имя Богородицы.

На фото: Церковь Сурб Мариам в Урмии. © Елена Шуваева-Петросян

Турач сфотографировался на фоне храма, но внутрь даже не попытался войти. В армянскую церковь не пускают не армян, но я показала сторожу паспорт гражданки РА и немножко поговорила с ним на своем ломанном армянском. Это его очень расположило. Но сначала он попросил меня пройти в небольшую комнатушку, где сделал ксерокопию паспорта, потом взял ключи, и мы направились к храму. 

Внутренне убранство говорило о том, что идет подготовка к Рождеству Христову. Внутри тепло — церковь отапливается газом. Во дворе стоит памятник жертвам Геноцида армян.

Сторож (к сожалению, я не спросила, как его зовут) рассказал, что жена родом из Еревана.

 — Она знает русский, — отметил он, обращая внимание, что я понимаю по-армянски, но говорю с большим трудом, потом добавил: — Вообще в Урмии не очень много армян живут — около ста человек, и почти все знают друг друга, также есть люди, у которых есть русские корни.

Из окна армянской церкви я сфотографировала ассирийский храм напротив. Армянин предложил:

— Я могу позвонить сторожу Микаелу — он вас пропустит.

На фото: ассирийская церковь Святой Марии в Урмии. © Елена Шуваева-Петросян

Снег превратился в дождь. Мы перешли дорогу и постучались в массивную железную дверь подворья ассирийской церкви. 

Микаел открыл и поприветствовал нас на армянском, хотя сам по национальности ассириец. И тут готовились к Рождеству. Пригласил на вечернюю службу и, оставив нас, занялся хозяйственными делами.

День четвертый. Еще шесть урмийских храмов

Решили еще на день остаться в Урмии и посетили шесть христианских храмов в городе и округе — действующих и недействующих. К сожалению, две попытки попасть в церковь Святого Саркиса на склоне горы Сер не увенчались успехом. Закрыта. Турчанка из ближайшего дома сказала, что ключник уехал в какой-то город, когда вернётся — не знает. Поэтому пришлось взобраться на стену и сфотографировать сверху.  

На фото: церковь Святого Саркиса у подножия горы Сер. © Елена Шуваева-Петросян

После этого доктор, освободив для гостей время в рабочем графике, повез нас в сторону озера Урмия. Соленое озеро, которое в 2019 году нам посчастливилось увидеть со склона Большого Арарата, находясь на высоте около четырех тысяч метров, скрывалось в тумане. 

По дороге остановились у внушительных руин храма Вереск Кенди, похожих на два черных клыка в заснеженном поле. К сожалению, понять, к какой христианской конфессии он принадлежит, не удалось.

После этого направились к двум ассирийским церквям 1905 года, дошедших до нашего времени в хорошем состоянии. Одна называется Гольпашан, как и село, другая носит имя Святого Георгия.

Село Гольпашан издавна населяли ассирийцы.  Во время и после Первой мировой войны в феврале 1915 года на него напали турки. Было много жертв и разрушений. Еще одно нападение в 1918 году полностью уничтожило поселение, остались лишь храмы.

На фото: церкви села Гольпашан. © Елена Шуваева-Петросян

С тех пор церкви закрыты. Окна, выходящие на улицу, заложены камнями и замазаны глиной  — предполагаю, что там могли укрываться ассирийцы во время резни.

И тут пришлось взбираться на забор, чтобы увидеть, что во дворе и как выглядит храм с внутренней стороны. На подворье несколько захоронений, а на стене написано: «Маар Георгис. Построил Маджид Шухан, сын Шамуна. Построил в 1905 году».  

Трагическая история не миновала и ассирийцев, которые, как и армяне, пережили Геноцид со стороны турок. Сейчас ассирийцы разбросаны по всему свету. В Урмии их насчитывается около пяти тысяч.

Вернувшись в Урмию, посетили самую старую ассирийскую церковь Маар Мариам, ставшую в XIX веке центром единства с Русской Православной церковью. В тот период ассирийцы видели в русских близкий по духу и вере народ, а в единстве спасение от мусульманских правителей. 

Церковь Сурб Мариам в Урмии

У ворот нас встретил настоятель Дариюш Азизян с прихожанами. Он любезно уделил несколько минут нам и  рассказал о храме.

По легенде, на месте Маар Мариам стоял зороастрийский храм, где служили волхвы, которые пришли за звездой в Вифлеем. По возвращении, они переделали святилище бога Ахура-Мазды — создателя неба и земли — в храм Христа. 

Опять же, обратившись к книге Марко Поло «О разнообразии мира», к главам о Персии, нашла такое описание: «Большая страна Персия, а в старину она была еще больше и сильнее, а ныне татары разорили и разграбили ее. Есть тут город Сава, откуда три волхва вышли на поклонение Иисусу Христу. Здесь они и похоронены в трех больших, прекрасных гробницах. Над каждой могилой квадратное здание, и все три одинаковы и содержатся хорошо. Тела волхвов совсем целы, с волосами и бородами. Одного волхва звали Белтазаром, другого Гаспаром, третьего Мельхиором. Марко спрашивал у многих жителей города, кто были эти волхвы. Никто ничего не знал, и только рассказывали ему, что были они царями и похоронили их тут в старые годы.

 Но вот еще что узнал он все-таки: впереди, в трех днях пути, есть крепость Кала Атаперистан, а по-французски «крепость огнепоклонников», и это правда, тамошние жители молятся огню, и вот почему почитают они огонь: в старину, говорят, три тамошних царя пошли поклониться новорожденному пророку и понесли ему три приношения: злато, ливан и смирну; хотелось им узнать, кто этот пророк: Бог ли, царь земной, или врач. Если он возьмет злато, говорили они, то это царь земной, если ливан, — то Бог, а если смирну, — то врач.

Пришли они в то место, где родился младенец; пошел посмотреть на него самый младший волхв и видит, что младенец на него самого похож и годами, и лицом; вышел он оттуда и дивуется. После него пошел второй и увидел то же: ребенок и летами, и лицом такой же, как и он сам; вышел и он изумленный. Пошел потом третий, самый старший, и ему показалось то же самое, что и первым двум; вышел он и сильно задумался.

Сошлись все трое вместе и порассказали друг другу, что видели; подивились, да и решили итти всем трем вместе. Пошли вместе и увидели младенца, каким он был на самом деле, а было ему не более тринадцати дней. Поклонились и поднесли ему злато, ливан и смирну. Младенец взял все три приношения, а им дал закрытый ящичек. Пошли три царя в свою страну».

На фото: Церковь Маар Мариам. © Елена Шуваева-Петросян

Во дворе Маар Мариам сохранились несколько каменных агнцев — очень старых, без предполагаемой даты создания.

Рядом с храмом располагается сводчатое полуподземное помещение, где захоронены ассирийские священники. Но на могильных плитах среди арамейских надписей встречаются и русские. «Помяни мя Господи во Царствiи Твоемъ. Протоiереи Викторъ Михаилов: СИНАДСКIЙ, Настоятель Эриванскаго Собора, Первый миссiонеръ въ Урмiи. Родился 22 окт 1861 г а 16 набр 1898 г скон» — рассказывает одно из надгробий. 

Несколько коридоров, разбегающихся от главного входа, ведут в комнату с алтарем. Это все, что осталось от Русского Православного храма Святителя Николая, построенного сто лет назад.

Согласно исторической справке, в 1898 году в Санкт-Петербурге в Троицком соборе Александро-Невской лавры в Православие был обращен ассирийский епископ Иона и несколько священников. После этого в Урмию была отправлена Русская Духовная Миссия.  

Только за первый год работы Миссии к Православию присоединились пятнадцать тысяч человек. Это были не только частные случаи, но и целые епархии во главе с архиереями переходили в Русскую Церковь. Шло объединение конфессий, в том числе и разрозненной с V века ассирийской церкви: в 1913 году патриарх Ассирийской Церкви Востока, находившейся на территории Турции, выразил желание перейти в Русскую Церковь. Но Первая мировая война не дала осуществиться этим планам. Урмию несколько раз захватывали турецкие войска. Христианское население истреблялось. Русская Миссия оказывала помощь ассирийцам и армянам, но затем прекратила свое существование.

Много беженцев — армян и ассирийцев — направились в разные страны, в том числе и в Армению, Россию, Ирак. 

К слову, на Дубровке в Москве возвышается ассирийский храм Маар Марьям — архитектурное повторение урмийской церкви, только цвет кирпича другой.

В наши дни Маар Марьям в Урмии является резиденцией Ассирийского Патриарха, который время от времени из Тегерана приезжает сюда. 

Мы попрощались с отцом Дариюшем, вышли за ворота и направились к многолюдной, покрытой брусчаткой улице. Но отойдя метров на пятьсот, увидели еще один ассирийский, но протестантский храм, носящий имя Святого Иоанна и построенный в 1927 году. 

На этом мы попрощались с Урмией до следующих встреч. А впереди нас ждали очень важные для армян духовные места — храмы Сурб Тадевос недалеко от города Маку и Сурб Степанос в Нахичеванской Джульфе, а также несколько святынь, о которых в интернете невозможно найти информации — только в специализированной литературе и ценных рассказах местных жителей.

Продолжение следует.

 Журналист, писатель, литературовед, основатель проекта «Гора» Елена Шуваева-Петросян специально для Армянского музея Москвы