10 августа в Театре Армена Джигарханяна открывается новый сезон. В преддверии этого события вспомним самые яркие роли актера. Одна из них — образ Стэнли Ковальски в спектакле Андрея Гончарова, главного режиссера Московского академического театра им. В. Маяковского.

В 1999 году в Москве вышла книга «Весь театр за 75 лет. Энциклопедический словарь. Театр имени Вл. Маяковского», где дана интересная информация о ярких ролях Армена Джигарханяна, игравшего на этой сцене с 1969 по 1996 год. Левинсон, Стэнли Ковальский, Сократ, Хлудов, Нерон, Лорд Ботвел — эти роли актера вызывали восхищение любителей театра и режиссуры Андрея Гончарова.

В труппу театра, чья история связана с именами Всеволода Мейерхольда и Николая Охлопкова, Джигарханян пришел с почти 15-летним опытом, накопившимся во время работы в Ереванском русском драматическом театре им. Станиславского. Осознанное желание стать актером возникло у Джигарханяна еще в выпускном классе школы. Тем не менее, как он сам говорил: «Стихов на елке не читал и в школьной самодеятельности не участвовал». Биографы актера отмечают, что на его актерский дар повлияла мама Елена Васильевна — она очень любила смотреть спектакли и фильмы с участием Ваграма Папазяна. Конечно, компанию ей составлял и сын Армен. Он рос и воспитывался в русскоязычной среде.

В конце концов созрело желание поступать в ГИТИС. Но до экзаменов не дошло — его «зарезали» еще на собеседовании и посоветовали вернуться в Армению, потому что у него был заметный акцент. Юный Армен год проработал осветителем на киностудии, а в 1955 году поступил на курс к Армену Гулакяну, убежденному последователю Станиславского. Армен Борисович часто вспоминал о том трудном и счастливом периоде своей жизни: «Гулакян не щадил ни себя, ни нас». В Ереванском русском театре он сыграл около 30 ролей — Кудряша в «Грозе», Сергея в «Иркутской истории», Актера в спектакле «На дне». И даже запомнился ереванцам по роли Ленина в спектакле «Именем революции» в Ереванском ТЮЗе.

В Москве Джигарханян сначала играл в «Ленкоме» у Анатолия Эфроса, здесь у него была роль Мольера. Но Эфрос попадает в опалу и идет штатным режиссером в театр на Малой Бронной. В это время Марк Захаров репетирует в театре Маяковского спектакль «Разгром» по роману Александра Фадеева. Захарову не понравился Левинсон в исполнении другого актера, поэтому он предложил эту роль Джигарханяну. Эту роль мы подробно рассмотрим в следующей статье, которая будет посвящена «революционным» образам Армена Борисовича.

Пьеса Теннеси Уильямса «Трамвай "Желание"» — одна из самых популярных в мировом театре. Обычно любители кино и театра при упоминании об этой драме вспоминают игру Вивьен Ли и Марлона Брандо в фильме Элиа Казана (1951). Марлон, кстати, говорил, что ненавидел своего персонажа.
В 1970 году Джигарханян впервые воплотил образ Стенли Ковальски в постановке Андрея Гончарова. Эту роль он играл около 20 лет, выйдя на сцену в облике Стэнли более 700 раз. Несколько лет назад Армен Борисович поставил этот спектакль уже в своем театре. 

Для Гончарова было очевидно, что работа будет очень непростой. Стэнли — человек, лишенный духовного начала, воплощение вселенского хамства. Каким же предстал в этом образе Джигарханян? Его лицо каменеет, глаза ничего не видят, из глотки рвется крик: «Я же сказал, чтобы ее здесь не было!» Его герой умеет мгновенно и остро отвечать на реплики партнера. Во время покера он поглощен игрой, шумно реагирует на то, что делают его партнеры, кричит, хмыкает, иронизирует, самодовольно бормочет, но прислушивается, что делается за занавеской. Эти реакции переплетаются, накладываются, выражают сложнейшее внутреннее состояние персонажа.

Блистательный разбор спектакля сделал Виталий Яковлевич Вульф. В журнале «Театр» он опубликовал рецензию нового жанра, обозначив ее как «социологические заметки». Вульф — искусствовед, театровед, киновед и литературовед, переводчик, критик, публицист. И его разбор был направлен не только на характеристику режиссуры и игры, но и нейтрализацию советского театроведения. Он писал о том, что «Трамвай "Желание"» все время поляризуется в критике: его считают либо произведением, лишенным социологического смысла, либо приписывают ему социальную направленность.

В отличие от своего оппонента Юрия Александровича Зубкова, Вульф хорошо знал Америку. И он сразу увидел, что Бланш Дюбуа — это образ умирающего Юга, его аристократии, в то время как Зубков клеймил Бланш—лицемерку, ставя ее в один ряд с героиней романа Ф.М. Достоевского Соней Мармеладовой и героинями купринской «Ямы». Вульф резко отрицает эту трактовку.

Он последовательно доказывает, что Бланш не только не приемлет мир Стэнли, она теряется в нем. Ей нет места в современном американском обществе. Но дело не только в том, что Бланш — тонкое, чуткое существо, предрасположенное к разладу со средой. Она обречена на катастрофу. Тонкость чувств (как и ее испорченность, Бланш пьет!) делает ее нежеланной в мире «среднего человека», «массы».

Средний уровень общественных эстетических стандартов резко пошатнулся. Все старые самобытные традиции ставятся под сомнение. Об игре Джигарханяна Вульф пишет как о лихорадочным, нервном подъеме, сопровождающим столкновения страстей и самолюбий. Актер рисует тип ограниченного, жестокого, уверенного в себе человека резкими, порой излишне прямолинейными красками. Но, по мнению исследователя, Гончаров совершил недопустимое. Он переделал финал. Улучшило ли это пьесу? Вряд ли. Бланш спасает Митч, уносит ее на руках по лестнице, символизирующей путь к спасению, может быть, даже к бессмертию. Режиссер также приглушает сексуальные мотивы. Из роли Стэнли ушла тема влечения к Бланш. У него уже нет того обаяния, за которое его когда-то полюбила Стелла. Светлана Мизери многослойный образ Стеллы сыграла однозначно. Апатия — ее всеядность. Стелла допускает гибель своей сестры. К сожалению, Мизери ломку душевного строя играет формально. Светлана Немоляева в роли Бланш, по мнению Вульфа, также не до конца выполняет свою художественную задачу. Показывает высокий накал эмоций, но психологические бездны оставляет в стороне. 

Вот мнение театрального критика Андрея Якубовского: «В спектакле "Трамвай "Желание"" мы становимся свидетелями драматического поединка, центр тяжести которого вынесен наружу. Глубоко несчастная, "избитая, измордованная" прошлой жизнью Бланш, чудом сохранившая в сердце преданность "мечте" и веру в невозможное, в "доброту", — и словно бы увиденный ее ненавидящими глазами Стенли, "животное", живущее скотской, унижающей человека жизнью, жестокий "зверь", видящий смысл существования в плотских утехах. Светлана Немоляева и Армен Джигарханян дают острое ощущение физической, психологической, нравственной несовместимости страдающей, наделенной тонкой духовностью героини и агрессивного, торжествующего, звереподобного героя. Этим изначально заданным мотивом, по существу, и исчерпывается антитеза, положенная Гончаровым в основу трактовки пьесы Уильямса. Режиссер становится на защиту "мечты" и того, кто является ее носителем; он спешит на помощь тому, кто нуждается в доброте, и в последние секунды спектакля Митч страшным, карающим ударом навзничь повергает Стенли, вырывает Бланш из рук санитаров и, высоко подняв бесчувственное тело, уносит прочь». 

Так, Армен Джигарханян не переиграл Марлона Брандо, но встал с ним вровень, показывая другие интонации, нюансы. Правда, сам Армен Борисович думал иначе: «Нет, нет, Брандо мне там не нравится, я лучше играл. Я лучше. Брандо играет мачо. А я играл советского человека». Спектакль имел огромный успех у московского зрителя, споры о нем идут по сей день.

Источники:

• «Весь театр за 75 лет. Энциклопедический словарь. Театр имени Вл. Маяковского». Автор проекта и главный редактор В.Я. Дубровский. М., 1999. 
• Вульф В.Я. «Трагическая символика Теннесси Уильямса. Социологические заметки по поводу спектакля» // журнал «Театр». 1971. № 1-2.
• Якубовский А. «Имена» | litresp.ru 
• Армен Джигарханян: «Я играл лучше Марлона Брандо. Он играл мачо, а я советского человека» | kp.ru