В 1813 году в типографии Иосифа Иоаннесова, расположенной рядом с армянской церковью на Невском проспекте, вышла в свет автобиографическая книга «Жизнь Артемия Араратского».

Это событие получило отклик в журнале «Сын Отечества»: «Книга любопытная и достойная внимания, не по красноречию и слогу, а по описываемым в ней предметам! Сочинитель ее, изображая жизнь свою и матери своей, представляет любопытную картину армянских обычаев и нравов, монастырского правления тамошнего духовенства, происшествий, последовавших в той стороне во время Персидской войны 1796 г. и пр. — чистосердечие его в рассказах о собственных поступках и претерпенных им истязаниях доказывает, что он говорит истину» (Сын Отечества, 1814, № 8).

Кем был автор этого труда? Несмотря на то что Артемий Араратский сам поведал о своей жизни, многие ее страницы остаются туманны и неясны. Спустя годы после издания книги с Артемием Араратским в Неаполе познакомился художник-пейзажист Сильвестр Щедрин, написавший о нем: «Г-н Араратский очень добрый человек, но странное его путешествие меня забавляло до крайности… Чтобы описать Вам подробно сего оригинального человека, должно много измарать бумаги… Сего азиятца я не мог понять, для чего он вояжирует, умен он или глуп, богат или беден? Он ничего не хочет видеть, между прочим все знает… Он для меня… загадка».

Артемий Богданов Араратский (Арутюн Аствацатурович Араратян) начинает книгу со дня своего рождения: «Я родился в 1774 году апреля 20 дня, близ горы Арарата в селении Вагаршапате Վաղարշապատ, принадлежащем первопрестольному армянскому монастырю, называемому Эчьмиацыну Էջմիածին, что значит сошествие единородного сына божия, во время верховного патриарха всей Армении Симеона. Отец мой по имени Аствацатур, что значит Богдан, был искусный каменосечец, небогатый, но, как все утверждали, добрый человек».

В конце XVIII века, преодолевая тяжелые испытания, Артемий Араратский добирается до России. «Водворив себя на жительство в С.-Петербурге», он изучает русский язык и овладевает им в такой степени, что в 1813 году издает «историю своей жизни» на русском языке.

Документально-достоверные данные об Артемии Араратском весьма скудны. Основным источником, опираясь на который можно было бы восстановить его биографию допетербургского периода, остается им же составленное жизнеописание. Сведения об Араратском после прибытия его в Санкт-Петербург (17 августа 1797 г.) почти отсутствуют.

В конце XIX века к личности Артемия Араратского обращаются многие исследователи. Так, в 1881 году в Тифлисе на V археологическом съезде историк и литератор Александр Ерицян посвящает доклад разбору его книги — уникальных мемуаров очевидца событий на Кавказе конца XVIII столетия.

Позже, ссылаясь на доклад Ерицяна, об Артемии Араратском написал романист Перч Прошян, который перевел его книгу на армянский язык. Каковой оказалась судьба уроженца Вагаршапата по прибытии в Санкт-Петербург? В предисловии к переводу Прошян указал, что Араратский достиг чина «действительного статского советника», к нему были благосклонны министры и высокопоставленные лица. Он был желанным гостем салонов и своим природным легким остроумием и талантом веселил и доставлял всем удивление. Прошян обращается к «Собранию актов, относящихся к обозрению истории армянского народа», где из французских газет была перепечатана полемика Артемия Араратского с известным профессором-арменистом Шаганом Джерпетяном в 1818 году.

К Артемию Араратскому и его книге одним из первых обратился Вардан Парсамян, известный как автор монографии об Александре Грибоедове. Исследователем было высказано предположение о возможном личном знакомстве Араратского с Грибоедовым еще в Санкт-Петербурге по «одновременной работе в госуд. коллегии иностранных дел». Араратский мог быть переводчиком по департаменту азиатских дел, где состоял на службе Грибоедов. В период 1804–1824 гг. переводчиками с армянского были Маркар Захарович Хоченц, Александр Макарович Худобашев и Иван Якимович Лазарев. В официальных справочниках имени Араратского нет. Более вероятно предположение Парсамяна о возможной встрече Грибоедова с Араратским в дни русско-персидской войны. «Одно ясно, — пишет Парсамян, — Грибоедов не мог в своих путевых записках случайно вспомнить Араратяна, когда около Алагяза перед ним открылся Арарат». Упоминание имени Араратского («Артемий Араратский») в путевых заметках Грибоедова может означать, что он вспомнил книгу Араратского, которую он, по всей вероятности, знал, или, возможно, встречу с ее автором. Второе предположение подтверждается записками Николая Муравьева-Карского, который в это же время (ноябрь 1827 года) встретился с Араратским в Эчмиадзине.

Русский военачальник, дипломат и путешественник, за взятие Карса во время Крымской войны получивший почетное прозвище «Карский», Николай Муравьев пишет: «В Эчмиадзине познакомился я с Араратским. Человек сей по странности своей заслуживает, чтобы о нем в нескольких строках здесь упомянуть. Араратский — бедный армянин, родившийся в предместье монастыря в бедном звании. В молодости своей возымел он страсть к путешествиям и пустился по свету без всяких средств; он таскался очень долго по Европе и Азии, кажется, был и на северных берегах Африки, жил вспомоществованиями, несколько себя образовал, оделся по-европейски и принял наши обычаи, научился несколько языкам и написал небольшую книгу о своих путешествиях; странностью своею приобрел он себе много знакомых и людей, принимавших в нем участие. Он не имеет никакой собственности, так же беден, как и прежде был, любит много говорить, не может нигде ужиться и под старость лет своих, возвратившись на родину, поселился в монашеской келье, где занимается, иногда выбегает, дабы познакомиться с проезжими и рассказать им прошедшее и предположения свои на будущие путешествия свои, в кои он сбирается и для коих сборы его будут, вероятно, не велики, ибо он никогда не заботился ни о платье своем, ни о пище, ни об опасностях в дороге. Название Араратского дал он себе в воспоминание горы, соседственной его родине. Кочевая жизнь его соделала его совершенно странным явлением; но он не имеет ничего приятного в обществе и на первых порах надоест своею болтливостью. Ему было тогда уже около 50-ти лет по крайней мере и, кажется, он имел слабость к напиткам».

В 1814 году Араратским в знак «беспредельной благодарности святой русской земле» был преподнесен в дар петербургской Публичной библиотеке представляющий значительную ценность рукописный сборник древнеармянских духовных гимнов (Шаракан) с превосходными миниатюрами и украшениями, собственноручной дарственной надписью Араратского на армянском языке.

Роль Артемия Араратского в жизни петербургской армянской колонии была весьма значительна. Он был близко знаком с Катариной Захаровной Халдарян, вдовой основателя первой армянской типографии в России, автора первого армяно-русского словаря. Через нее Араратский близко общался со многими деятелями армянской культурной колонии в Петербурге, а также с чиновниками, занимающими высокое положение.

Исследователям известен факт встречи Артемия Араратского с Xачатуром Абовяном в Ахпатском монастыре в ноябре 1826 года, где Араратский предлагает Абовяну перевести отрывок из «Писем русского путешественника» Николая Карамзина.

Сведения о жизни Артемия Араратского после присоединения Восточной Армении к Российской империи в 1828 году весьма смутные. Однако достоверно сообщение прусского пастора, библиотекаря, почетного члена Петербургской академии наук Иоганна Буссе, который вполне мог лично знать Араратского по Петербургу, в послесловии к немецкому изданию его книги: «Он скопил некоторый капитал и собирается в паломничество через Константинополь в Ерусалим. Говорят, что он обещал описать свои дальнейшие приключения». На этом нить сведений о дальнейшей судьбе Араратского обрывается.

Книга Араратского — памятник русской литературы начала XIX века и по своему жанру и стилю примыкает к литературе путешествий, получившей широкое распространение в конце XVIII века. Она стала своего рода исторической хроникой: в ней нашли отражение важнейшие события жизни Закавказья в конце XVIII столетия.

В кратком предисловии к своей книге Араратский говорит: «…я записывал все со мною встретившиеся приключения и, дополняя по времени, собрал и составил из них полную жизни моей историю. <…> Издавая сие, я долгом поставляю предварить читателей, что в книге жизни моей не найдут они никаких риторических украшений, хотя и есть некоторые места, в которых можно было бы распространиться в них. Я писал просто только то, что со мною действительно было, не прибавляя ни одного слова лишнего, которого не было сказано, а старался еще всеми мерами скрыть многое».

Особый интерес в повествовании Артемия Араратского представляют описания традиционного быта армянской деревни. Правда, в отдельных случаях им допущены неточности. В целом же автор неплохо знает народный быт, и некоторые его зарисовки для своего времени были свежими и новыми, в особенности для русского читателя, которому неоткуда было черпать сведения о жизни далекой, незнакомой страны.

В книге Араратского можно найти описание свадебных обрядов, крестьянского жилища, религиозных праздников. Вот как он вспоминает богомолье в церковный праздник Вознесения: «…в праздник вознесения, когда все жители Ериванской области собираются на одну превысокую гору, лежащую к северо-восточной стороне, от нашего селения ходу дня на два или с небольшим, мы с матерью, оставя дома одну невестку, также приехали туда на своем осле. Гора сия соединяется с горою Аракатскою простирающимся от сей последней хребтом. Вершины ее вовсе почти неприступны по совершенной крутизне огромных каменных скал. <…>  Пребывание на сем месте молельщиков продолжается не более двух суток. Цель сего моления, святой великомученице приносимого, относится ко спасению детей от оспы, на каковый случай приносятся тут в жертву овцы и другие в пищу употребляемые животные».

Артемий Араратский взялся за перо много позже описываемых им событий, когда скитание его по свету завершилось. Он, уже достигший определенного положения в обществе, мог предаться воспоминаниям и поведать о своих приключениях.

Использованная литература:

Григорьян К.Н. Артемий Араратский и его книга ǁ Артемий Араратский. Жизнь Артемия Араратского. — Москва : Издательство «Наука», 1980.