Продолжаем исследовать армянскую литературу. В этот раз поговорим про образ «маленького» человека на примере творчества Вадгеса Петросяна (1934-1994) и его «Армянских эскизов». 

Тема «маленького» человека, как она подана, скажем, у Чарльза Диккенса или в шедеврах русской литературы, для армянских писателей не характерна. Потому что «маленький» человек определяется не только низким социальным статусом, но и прежде всего состраданием к нему. 

В предисловии к роману «Самвел» Раффи говорит об отсутствии простого человека в исторических произведениях, которые так полюбились армянам:

«В нашей истории почти совершенно забыт народ. Историки не заметили, что кроме царей и князей, кроме духовенства и военного сословия, в Армении был еще и народ, который жил своей жизнью, имел свои праздники, зрелища и увеселения, душевные и чувственные склонности которого выражались в самых разнообразных общественных явлениях. В истории нашей народ не существует, — имеются только властители. Мы не знаем, как жил армянский шинакан [селянин — ред.], в каких отношениях находился он со своими господами, чем он питался, какую носил одежду, каковы были его радости. Мы не знаем, что делал армянский ремесленник, с какими странами вел торговлю армянский купец, или каких животных пас армянский пастух. Наша история умалчивает обо всем этом. Но для романа все это необходимо».

Да, речь идет о простом человеке, а не о «маленьком». Если русские писатели поставили его в центр русского мироздания, а это, к примеру, Макар Девушкин, Акакий Башмачкин, — то армянский читатель в литературе хотел видеть героев, если не победителей, то людей, не сломленных врагом.

Именно «маленький» человек в армянской новой литературе, мог бы приблизить русского читателя к армянским книгам. Тему «маленького» человека, выплеснутого из времени, тихого, неприметного, описывают сегодня Амбарцум Амбарцумян в своих рассказах «Бумажные цветы» и «Собачий деликатес», Артур Варданян, Ашот Газазян. Однако юмор последнего существенно выпрямляет этого человека: мы с интересом рассматриваем часто трагикомичного персонажа с грустной улыбкой. Но сострадать? Какому же герою в Армении можно сострадать? Ведь в национальном характере заложен почти «звериный оптимизм», который спасает нацию, когда, казалось бы, нет надежды на жизнь.

Вардгес Петросян сам трагически погиб в апреле 1994 года, был убит несколькими выстрелами в подъезде собственного дома. Предчувствовал ли он свою страшную судьбу? Может быть, его смелая позиция, неравнодушие отличали его всю жизнь. Пусть его наследие не такое влиятельное, как наследие Достоевского или Куприна, но его наблюдение над своими современниками всегда носило глубинный психологический характер. Непостижимую историю он рассказал об одном убийце, совсем не похожем на убийцу.

На улице Барекамутюн мужчина убил соседку. Оперативники входят в квартиру, на кухню — на полу лужа крови, возле корыта лежат выстиранное чулки. Все так просто, по-будничному, обыденно. В комнате убийцы несколько ветхих кроватей, учебник родной речи, видно, дочка его учится в 4 классе. На стене прибит портрет Андраника, рядом Богоматерь и Комитас. Голову Комитаса, как у святых, украшает нимб, сделанный на фотографии желтым карандашом. В углу две трости, на столе хлебные крошки, бутылка из-под мацуна. Как же так, как мог этот человек, верящий и почитающий, пролить человеческую кровь?

Убийца, так не похожий на убийцу, родился в Западной Армении, не помнит, в каком селе или городе. Двадцать лет не имел дома, эту комнату дали два года назад. Был женат три раза. Первая жена умерла и вторая тоже. От третьей трое детей. Говорит:

— Я ничего не сделал, я обедал, а приемник был включен. Два дня, как его купили, старуха из коридора крикнула, что мы зря переводим электричество, но я ничего не ответил, потому что обедал...

Он — не Раскольников, она — не старуха-процентщица, но на этой кухне произошло что-то очень страшное. Он говорит, что невиновен, что десять лет его в трамвае ударило током, а вот сегодня ждал жену.

Писатель «снимает» с этого Погоса вину, мы так до конца и не понимаем, он убийца или не он, ведь он сам так похож на жертву.

«Среда заела», — сказал бы русский писатель, а тут не среда, а судьба целого народа. Как вырваться из тисков, как физически уцелеть, как сохранить человеческое достоинство и радость бытия?

В 2010 году в Арцахе побывала журналистка «Известий» Екатерина Григорьева. В очерке «Остров Карабах» она писала, что в Степанакерте почти нет убийств, слишком свежо ощущение ценности человеческой жизни. Вот почему сегодня дело сестер Хачатурян так глубоко ранит армянское общество, потому что снова была создана ситуация «вопреки» духовным ценностям армянского народа. 

Источник:

Петросян Вардкес. Армянские эскизы. Ереван: «Советакан грох», 1984.