Монумент «Родина-мать зовет!» на Мамаевом кургане стал самым узнаваемым символом Великой Победы. Тем, кто родился в 70-е трудно себе представить, как воспринимают этот грандиозный памятник все, кто постарше. Ведь для нас, сорокалетних, он была всегда. А для них стал настоящим чудом.

Сама поза Родины-матери необычна для статуи такого размера. Раскинутые в стороны руки, меч, полы одежды — не так легко соорудить все таким образом, чтобы статуя была устойчивой. Для этого в проект пригласили инженера Николая Никитина, известного своими грандиозными проектами, одним из которых стала Останкинская башня. Задача перед архитектором стояла нелегкая — консоль, то есть висящая в воздухе без опоры деталь — это всегда трудно. А тут их было сразу несколько: раскинутые руки и полы одеяния, символизировавшие крылья. Приделать настоящие крылья в перьях советскому монументу было невозможно — все-таки царство лютующего атеизма. А вот намекнуть на них вовсе не возбранялось: эффектно и ассоциативно.

Изначально Совет министров утвердил совсем другой проект. На величественном постаменте должны были стоять коленопреклоненный солдат и благословляющая его мать. Есть неподтвержденная пока версия, что автором был молодой и многообещающий скульптор Эрнст Неизвестный. Проект был не просто утвержден: на его строительство были выделены средства, и даже залит фундамент, когда другому скульптору, Евгению Вучетичу, удалось уговорить самого Хрущева остановить строительство и воплотить его идею. Нужно было обладать поистине дьявольским напором, чтобы свернуть такую стройку на стадии воплощения.

Как удалось ему остановить начатое — неизвестно. Возможно, Хрущева убедила идея создать статую выше американской Статуи Свободы? Но если бы речь шла лишь о размере, было бы достаточно просто увеличить уже утвержденный монумент. А вот сделать то же самое, что у американцев, но больше, мощнее? Оспорить первенство в чем-то, что уже у них есть? Посрамить размером главный символ США в эпоху, когда планировалось, но не всегда удавалось «догнать и перегнать»?

Итак, предположим, что строительство первого проекта на Мамаевом кургане было свернуто благодаря тому, что Вучетич сыграл на желании Никиты Хрущева догнать и перегнать Америку. Но едва ли мы сейчас найдем прямые свидетельства в пользу этой версии. Как бы то ни было, после завершения строительства Родина-мать стала самой высокой статуей в мире (без постамента). 

Было озвучено немало версий относительно того, кто позировал для образа Родины-матери. Известно, что скульптор работал с несколькими юными гимнастками, подолгу стоявшими с раскинутыми руками. В воспоминаниях одной из них, Антонины Пешковой, говорится, что скульптор выбирал позы из альбомов по древнему искусству. Искусствоведу Вере Вучетич, супруге скульптора, так же приходилось принимать в этом участие. Считается, что у Родины-матери именно ее лицо. Портретное сходство действительно заметно. Но есть и другая дама, на которую волгоградская скульптура похожа ничуть не меньше. 

В Галерее искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков в Москве хранится небольшой экспонат под названием «Марсельеза». Это бронзовый эскиз для центральной фигуры одного из барельефов на Триумфальной арке в Париже. Любопытно, что первоначально фигура называлась «Гений родины». Автор — французский скульптор Франсуа Рюд. Портретное сходство — налицо.

Но вернемся во Францию. Марианна хорошо известна нам еще со школы. Этот образ олицетворяет освобожденную от монархии Францию и знаменитый лозунг «Свобода, равенство, братство». Самое известное на просторах бывшего СССР изображение Марианны — «Свобода на баррикадах» кисти Делакруа. Вооруженная дама с обнаженной грудью и во фригийском колпаке ведет на баррикады прогрессивное человечество. Рядом с ней мальчик-подросток, единственный, кого не интересует ее оголенный бюст. Они похожи на Венеру с Амуром. Все остальные участники не отрывают глаз от Свободы, один припадает к ее ногам, умирая. Сама Свобода даже не смотрит в его сторону, ей главное дойти до цели. Она как бы предлагает перешагнуть через трупы павших товарищей, чтобы сама смерть не смогла сломить их решимость в бою. И умирающий понимает, что через секунду его затопчут собственные товарищи. Поза босой Марианны очень напоминает позу волгоградской Родины — шаг вперед, правая рука выкинута вверх, в руках оружие, а перед ней — символические изображения воинов, павших и живых.

Но Марианна Делакруа — символ революции, а волгоградский монумент — Победы. Зачем понадобилось сливать воедино эти две аллегории? Может, романтика Октябрьской революции стала меркнуть перед воспоминаниями об относительно недавно отгремевшей войне, и была необходимость усилить образ первой в умах советских граждан? А может, все было очень просто — у материалистов было обнуленное сознание, из которого были удалены все символические образы, необходимые для поддержания психики в здоровом состоянии. Советскому человеку не полагалось ни бога, ни черта. Не полагалось — а душа тянулась к хоть к чему-то, раз ангелов с демонами отменили. 

Но у этого грандиозного памятника есть еще один, не столь мудреный секрет, о котором вспоминают редко. Дело в том, что Мамаев курган — центральная часть огромного символического триптиха. Правой и левой его частями являются знаменитый солдат из Трептов-парка в Берлине и менее известный ансамбль на Урале. 

Композиция начинается в Магнитогорске, с двойной скульптуры «Тыл — Фронту». Рабочий передает солдату только что выкованный меч. Исход победы не ясен, потому лезвие не направлено вверх или вниз, а расположено строго параллельно земле, причем держат они его не на уровне корпуса, а высоко подняв над головой, в знак того, что эта борьба важнее самой жизни. Авторы монумента — Лев Головницкий и Яков Белопольский — соавтор берлинского солдата. По какой причине эта величественная пара не обрела всесоюзной славы — остается загадкой. Видимо, на это были какие-то малопонятные современникам причины.

Меч, выкованный в тылу, поднят под Сталинградом, и опущен в Берлине. Любопытная деталь: солдат в Трептов-парке попирает разрушенную свастику, совсем как Статуя Свободы — оковы рабства. 

Желание романтизировать один из важнейших символов российской истории ХХ века вполне понятен. Но реальность обычно оказывается гораздо прозаичнее. К шестидесятым годам в СССР уже сформировался долгожданный тип нового советского человека. Был он начитан, дружелюбен и улыбчив. А главное — воспитан в духе материализма, то есть верил лишь в то, что видел своими глазами и смеялся над древними греками, не видевшими разницы между олимпийскими богами и их мраморными изображениями. 

Но сознание советского человека оставалось голодным и требовало насыщения. А полнее всего его давали образы, напоминавшие об античном мире. Издавалось большое количество научно-популярной литературы, в которой древние сказания представали перед читателем в советской адаптированной редакции. Особой популярностью пользовались именно греческие мифы. 

Полностью обнаженная фигура на Мамаевом кургане обманчиво прикрыта чем-то вроде туники. В элементах одежды угадывается еще одна старая богиня — Ника. Впрочем, первой советской Никой была мухинская Колхозница. Полы ее одежды очень напоминали крылья. Впрочем, и сама Колхозница держит орудие в поднятой правой руке. 

В советское время на большинстве волгоградских снимков Родину-мать мы видим снятой с центральной аллеи, к которой она стоит вполоборота, отвернув лицо от тех, кто спешит к ней подняться. С этой позиции монумент похож на изящное античное изваяние. Но стоит рассмотреть волевое, с резкими чертами лицо и кричащий рот, как становится откровенно не по себе. 

Родина-мать из Волгограда не ассоциируется с Россией так же прочно, как Свобода ассоциируется с США. Она осталась символом Победы, полученной ценой сверхчеловеческих усилий простых советских граждан, сотворивших нечто действительно невозможное. О том, что само ее появление стало возможным благодаря призыву догнать и перегнать Америку, уже забыли.