В московском издательстве «Захаров» вышла увлекательная книга Василия Васильевича Катаняна о Лиле Брик. В ее основу легли литературные архивы его легендарного отца, литературоведа, писателя и биографа Владимира Маяковского Василия Абгаровича Катаняна, а также самой Лили Юрьевны Брик.

Василий Васильевич родился в 1924 году в Тифлисе. Его матерью была певица и журналистка Галина Дмитриевна Катанян (в девичестве Клепацкая). В 1928 году семья переехала в Москву, а с 1937 года и до конца жизни Василий Абгарович был мужем Лили Брик.

Катанян-младший не сразу пришел в мир литературы. В годы Великой Отечественной войны он работал на авиационном заводе в Тушине, сначала учеником, потом токарем и фрезеровщиком. В Москву вернулся в 1943 году, продолжал работать и учиться в школе рабочей молодежи. В августе 1944 года поступил во ВГИК на режиссерский факультет в мастерскую Г.М. Козинцева, где познакомился с Эльдаром Рязановым, который стал Катаняну близким другом. Однокурсниками Катаняна были Станислав Ростоцкий, Лия Дербышева, Зоя Фомина, Виллен Азаров. В 1947 году проходил практику на Ленфильме. Окончил ВГИК в 1950 году с дипломом режиссера игрового кино. По совету своего педагога Козинцева решил заняться кинохроникой и начал работать на ЦСДФ, где и проработал сорок лет. С 1957 состоял в московском отделении Союза кинематографистов СССР. В 1960-х познакомился с Инной Генс, киноведом и специалистом по японскому кино, она стала его супругой.

В течение всей жизни Катанян и его жена хранили и систематизировали архивы трех семей — Катаняна-старшего, Лили Брик и своей собственной. Эти воспоминания и вошли в книгу — откровенный портрет великолепной и загадочной «музы русского авангарда».

Познакомился Василий Катанян с Лилей в конце 1920-х годов, их семья жила рядом на даче в подмосковном Пушкине. Уже тогда мальчика поразил ее веселый и ласковый характер и волосы необычного цвета, они, казалось, сверкали золотом. В 1979 году он волею судьбы стал душеприказчиком Лили Юрьевны, ее жизнь продлилась в его сознании дневниками, письмами, воспоминаниями, мемуарами о Маяковском и о ней с клеветой и глупостями, с напечатанной ложью и тайными доносами.

Во вступлении автор пишет, что разделяет точку зрения Анны Ахматовой: он не верит воспоминаниям, написанным последовательно, ведь память, словно прожектор, высвечивает события избирательно. Поэтому нет ничего удивительного, что после 1926 года (Катаняну всего 2 года!) герои попадают в 72-ой, а потом возвращаются в 38-й.

В первой главе «Любовная лодка Маяковского» рассказывается о том, что Лиля была дочерью Урия (Юрия) Кагана, присяжного поверенного, который работал юрисконсультом в австрийском посольстве, занимался «еврейским вопросом» — проблемами, связанными с правом жительства евреев в Москве. Девочка запомнила эксцентрично одетых австрийских актрис, которые приходили к отцу по делам. Мать, Елена Юрьевна, была родом из Риги, окончила Московскую консерваторию по классу рояля. Отец назвал Лилю в честь возлюбленной Гёте. А спустя пять лет после ее рождения на свет появилась сестра Эльза (в будущем Триоле), ставшая переводчицей и французской писательницей, лауреатом Гонкуровской премии.

Сестры получили блестящее воспитание и образование. С детства говорили по-французски, по-немецки, играли на рояле. Обе были очаровательны. Однажды мимо них во время прогулки по Тверскому бульвару ехал господин в роскошной шубе. «Боже, какие прелестные создания!» — воскликнул он. Так они оказались в ложе Большого театра по приглашению самого Федора Шаляпина.

Василий Васильевич описывает Лилю как незаурядную, красивую, общительную девушку, которая вела счет поклонникам с 15 лет. В Осю Брика она влюбилась в тринадцать-четырнадцать лет, когда они вместе занимались политэкономией в кружке. Сильные чувства в нем проснулись не сразу, а то время, когда в ней бурлила чувственность, он испугался и в один из вечеров сказал, что недостаточно сильно любит ее. У нее началась череда увлечений и даже аборт от учителя музыки Крейна во время их вялотекущего романа. Был и «мюнхенский период», после которого они вновь сходятся с Бриком в 1911 году. Он уже глубоко и сильно чувствует, он счастлив, пишет письмо родителям об их чувстве, но те против, зная о своенравии невесты. Под уговорами Осипа сдаются.

26 марта 1912 года они празднуют свадьбу в семейном кругу, поскольку Лиля и слышать не хотела об обряде в синагоге. В угоду родным был приглашен знакомый раввин, который провел церемонию дома. Лиля надела сильно декольтированное платье, но мама все же успела в последний момент прикрыть ее шалью.

А Маяковский в это время продолжал учиться во ВХУТЕМАСЕ, дружил с Давидом и Марусей Бурлюками. У них на Бронной часто собиралось общество, где читали свои сочинения, пили чай с баранками. Велимир Хлебников там дневал и ночевал.

Пройдет много лет, Маяковского давно уже не будет на свете, и в 1956 году по инициативе Лили Юрьевны Союз писателей пригласит из США в Москву Давида и Марусю Бурлюков. Она хотела отблагодарить их за то, что не оставили нищего поэта в беде.

А за четыре года до встречи с Владимиром молодожены поселились в Чернышевском переулке. Ожидая мужа из конторы, Лиля украшала дом, готовила что-то изысканное, красиво укладывала фрукты, тщательно одевалась, распускала по плечам ярко-рыжие длинные волосы или сооружала из них причудливую прическу, украшая ее фазаньими перьями. От отца Брика у нее было много крупных красных кораллов, из которых она комбинировала украшения и которые любила до конца жизни. При этом, не жалея, широко их дарила. Одно из ее коралловых ожерелий досталось Марине Цветаевой.

С началом Первой мировой войны в Москву стали прибывать партии раненых с фронта. Лиля с сестрой Брика поступили на краткосрочные курсы сестер милосердия. При всей ее брезгливости она выполняла любую перевязку, выносила судна и удивлялась, как раненые с ампутированными ногами играли в карты и звали ее составить им компанию. Осенью 1914 года они уехали в Питер, и Осип Брик по протекции певца Виталия Собинова, чтобы не идти на фронт, поступил на службу в автомобильную роту.

Высокий, сильный, уверенный, красивый — таким встретила в те годы Маяковского в артистическом кабачке Петрограда «Бродячая собака» курсистка Соня Шамардина. Их роман осложнялся тем, что за Сонкой ухаживали Северянин, Чуковский, поэт Ховин… Но все же связь с Маяковским сохранялась долго. Зимой 1914 года Маяковский разъезжал с выступлениями «Первой олимпиады футуристов» по южным городам России. Но Брики тогда не интересовались футуризмом. Только однажды они встретили Маяковского на юбилее Бальмонта.

«Не помню, — писала Л.Ю., — кто произносил и какие речи, помню, что все они были восторженно юбилейные и что только один Маяковский выступил «от ваших врагов». Он говорил блестяще и убедительно, что раньше было красиво «дрожать ступенями под ногами», а сейчас он предпочитает подниматься в лифте. Потом я слышала, как Брюсов отчитывает Маяковского: «…в день юбилея… Разве можно?!» Но явно радовался, что Бальмонту досталось.

Чуть позже, после того, как она стала видеть Володю, их брак с Осей стал как-то расползаться. Она писала, что он стал чисто формальным — они продолжали жить в одной квартире, одной семьей, все поверяли друг другу, уважали друг друга, однако интимные отношения прервались и никогда не возобновлялись до конца жизни.

«Но я любила, люблю и буду любить его больше, чем брата, чем мужа, больше, чем сына, — продолжала Лиля Юрьевна. — Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, нигде. Я люблю его с детства, он неотделим от меня. Эта любовь не мешала моей любви к Маяковскому. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося. Ося говорил, что Володя для него не человек, а событие. Володя во многом перестроил Осино мышление, взял его с собой в свой жизненный путь, и я не знаю более верных друг другу, более любящих друзей и товарищей».

Василий Катанян от себя добавляет, что это признание ЛЮ всегда вызывало шок у окружающих, но ничуть не смущало ее.

Посвящает автор главу и дружбе ЛЮ с Параджановым. С ней и его отцом Василием Абгаровичем Катаняном режиссер дружил до гробовой доски. Буквально с первых минут Сергей Иосифович и ЛЮ влюбились друг в друга, начали разговаривать как старые знакомые, много смеялись. По его словам, он никогда не читал Маяковского. «Ну, не хочет человек — и не читает», — сказала Лиля Юрьевна. Это ничуть ее не обидело, а только удивило, что даже в школе он о нем не слышал.

«В школе я плохо учился, — объяснил Сережа, — так часто пропускал занятия. По ночам у нас часто были обыски, и родители заставляли меня глотать бриллианты, сапфиры, изумруды и кораллы, глотать, глотать…»

Кстати говоря, эта же склонность к розыгрышу от дяди перешла к его племяннику, режиссеру Гарику Параджанову. По его признанию, Лиля Юрьевна зацеловывала его так, что на него «падала пыль с маяковских шляп».

Василий Васильевич считает, что Параджанов испытания «перенес в область духовного», сочиняя в тюрьме сценарии и истории, которые он держал в уме, подобно тому, как Анна Ахматова годами держала «Реквием».

В одном письме он писал Лиле: «По ту сторону тюремной стены стоят жалкие, покрытые сажей деревья. На них пробиваются почки, зеленые почки. Я хорошо знаю, что происходит с ними — они выражают себя».

В этой истории главное, что ЛЮ уговорила Луи Арагона, мужа сестры, приехать в Москву, куда он не ездил уже много лет, будучи возмущен внутренней и внешней политикой СССР. Ради Параджанова Лиля Юрьевна просила Арагона принять орден Дружбы народов. Она сама, преодолев недомогание, полетела в Париж на открытие выставки Маяковского, чтобы лично поговорить с Арагоном. И вот он обратился с соответствующей просьбой к Брежневу, и в результате 30 декабря 1977 года Параджанова освободили на год раньше срока. И сделала это, в сущности, Л.Ю. Брик в свои 86 лет…

В главе «Царица Мидас» Катанян еще продолжит свой рассказ об этой ее способности радоваться до последнего дня жизни, если люди вырывались из пут предрассудков и разбивали стереотипы.

Василий В. Катанян собрал в этой книге и некоторые стихи, посвященные ЛЮ и поэтами, и литераторами, и просто знакомыми, почитателями. В 1971 году она сильно заболела, у нее был чудовищный инфаркт, и она буквально была при смерти. Потом она говорила: «Бывают проклятия, а бывают заклятия. Меня заклял Василий Абгарович. Он меня спас. Он написал стихотворение “Живи!” и бесконечно читал его надо мной, стоя у меня в головах. Я уверена, что выжила благодаря этому заклятию».

Вот это стихотворение:

Заклятие любовью.
О, засмехайтесь, смехачи!

Есть эгоизм в любви.
Тут никуда не деться.
Но по веленью сердца —
Живи! Живи! Живи!

Есть Ундевит в любви.
Почти что панацея.
Вставай и, розовея, —
Живи! Живи! Живи!

И счастье есть в любви
И не вчера родилось.
Ты только сделай милость —
Живи! Живи! Живи!

Все волшебство любви
Поставлено на карту.
Не может быть обрату!
Живи! Живи! Живи!

 Источники:

• Катанян Василий В. Лиля Брик. Жизнь. М.: Изд-во «Захаров», 2016

• Олюнина В. «Георгий Параджанов: на меня падала пыль с маяковских шляп» | noev-kovcheg.ru

Валерия Олюнина