В моей жизни много интересного связано с именем выдающегося поэта современности  Евгения Александровича Евтушенко, на днях ушедшего в бессмертие на 85-м году земной жизни.

С ним я познакомился в середине 70-х гг. прошлого века в поселке Агудзере Гулрыпшского района Абхазии, где он имел 2-этажную дачу буквально на берегу моря, рядом с дачей известного абхазского поэта Ивана Константиновича Тарба, с которым дружил много лет.

Решающее значение для нашего знакомства имела публикация моих стихотворений на страницах районной газеты «Дроша», редактором которой в то время был известный журналист Сергей Саркисян.

Евгений Евтушенко с большим уважением относился к моим родителям и часто приезжал к нам в гости на своей красной «тройке». Кстати, он требовал, чтобы я его называл Женей, несмотря на большую разницу в возрасте.

Евгений Александрович с интересом слушал рассказы моего отца, обожал блюда, приготовленные моей мамой, особенно жареную «барабульку, сложенную штабелями», и соленье – амшеноармянскую туршу, которую он называл гениальным изобретением.

Часто просил, чтобы я читал свои стихи на армянском языке. Слушал он очень внимательно, вникая в мелодику стиха. Он как композитор чувствовал музыку произведения, порой дельно замечал шероховатости и указывал на них. Помню, как-то глубоко вздохнул и произнес: «Даа,– и после короткого погружения в задумчивое молчание продолжил,– великий язык Нарекаци!»

Он очень высоко ценил поэзию Паруйра Севака и Геворга Эмина, с которыми дружил и переводил, среди представителей более молодого поколения выделял Размика Давояна.

Евтушенко строго относился к моим стихам, требовал, чтобы я до «седьмого пота» работал над каждым словом, чтобы оно нашло свое место – единственное, верное. «От этого зависит колдовство поэтического слова»,- говорил он. Название одной из моих книг, «Без восклицательных знаков – на краю пропасти», имеет непосредственное отношение к его имени. Но это тема для другого воспоминания.

Однажды в присутствии поэта Сергея Смирнова, которого он называл своим учителем, так раскритиковал меня, требуя вновь и вновь искать оригинальное решение финала стихотворения,  что я в отчаянии воскликнул: «У меня уже отвращение к словам!» и выбежал на улицу, но в последнюю секунду успел услышать его радостное восклицание: «Молодец!»

Через несколько минут вышел Сергей Смирнов, подошел ко мне и сказал: «Радуйся! Он любит тебя и верит, вот и требует…» 

Когда мы вернулись в зал, Евтушенко, который сидел перед камином, встал, обнял меня и прочитал стихотворение, которое – о чудо! – заканчивалось так:

Но тут и начинается поэт,

Когда приходит отвращенье к слову.

Очень ранимым человеком был Евтушенко. Я был свидетелем его разговора с одним высокопоставленным чиновником, от которого зависела судьба многослойного романа «Ягодные места».

Чиновник постоянно требовал сокращения отдельных абзацев, предложений. Однажды он потребовал сократить целую главу, посвященную теме космонавтики:

–Сократите, если хотите, чтобы роман увидел свет.

–Но это же соль романа,– воскликнул Евтушенко.

–Вот видите, речь как раз о том, что Вы постоянно сыплете соль на наши раны.

–Да, но моя соль морская, она лечит раны,– с горечью бросил Евтушенко.

И хотя роман «Ягодные места» вышел с большими сокращениями в 1981 году, но и в таком сильно урезанном виде сразу же стал бестселлером.

Артавазд Сарецян

1 апреля 2017 г.