Гостем «Первого информационного» стал директор Центра региональных исследований, политолог Ричард Киракосян

— Г-н Киракосян, какие комментарии Вы бы сделали по поводу прошедших 2 апреля парламентских выборов в Армении и их результатов. Как прошли выборы?

— В первую очередь и в целом, эти выборы были очень важными, важнее предыдущих выборов, так как они обозначают начало значимого процесса изменения системы правления. Армения переходит от полупрезидентской модели правления к парламентской.

Сами выборы прошли более-менее свободно, по сравнению с предыдущими, но были существенно менее справедливыми в связи с злоупотреблением административных ресурсов.

Тем не менее, отсутствие протестов против результатов выборов, в отличие от прошлых выборов, — необычное явление.

Интересно также то, что произошло. Имею в виду провал альянса «Оганян-Раффи-Осканян» и «Армянского возрождения» Артура Багдасаряна, что демонстрирует происходящие в армянской политике изменения. Касательно этого, прогрессом можно считать также неудачу Армянского национального конгресса, что опять же говорит об изменениях в политическом поле Армении. И наконец, следующим прогрессивным явлением можно считать появление новой оппозиционной силы — альянса «Елк».

— Полагаю, что неудачу альянса АНК-АНП на выборах Вы рассматриваете как позитивное развитие.

— Да. То, что эти силы не были избраны, в целом, можно расценивать, как положительную тенденцию. В первую очередь, Армянский национальный конгресс серьезно дискредитирован и политически менее актуален. Их время ушло. Появление новой оппозиции — это довольно положительная перемена. Во-вторых, очень хорошо, что партия Артура Багдасаряна не смогла сохранить свое место в парламенте.

— Что в какой-то степени удивительно, так как эта партия очень хорошо организована.

— Нет, я не согласен, я не считаю это удивительным, потому что они не располагали серьезной поддержкой, и среднестатистический армянский избиратель не воспринимает эту партию всерьез. А Осканян и Оганян из альянса ОРО решали задачу восстановления доверия к ним после долгих лет работы в правительстве.

— Каково Ваше мнение об альянсе «Елк»?

— Удача альянса «Елк» — положительный опыт, поскольку они предлагают что-то новое, более молодое, разнообразное, это настоящая политическая партия с подчеркнуто новыми идеями. Это больше партия политики, нежели личностей. Более того, они отражают народное, смену поколения на политической арене. Молодые участники и члены «Гражданского договора» и «Светлой Армении» представляют новое поколение, воспитанное в независимой Армении.

— Какова, по Вашей оценке, политика этого альянса. Какие послания или сообщения вы получили?

— Весьма положительные отзывы, в том смысле, что они дают меньше обещаний и подробнее раскрывают свою политику. В первую очередь, речь идет об искренней борьбе против западно-ориентированного направления и коррупции, то есть, они не просто провозглашают лозунги, как Республиканская партия, а представляют, как конкретно они собираются это реализовать. Мне также понравился уровень здравой искренности. Они никогда не притворялись, что собираются победить на выборах и сменить власть. Вместо этого они были сконцентрированы на более практичных и насущных целях: получить достаточное количество мест в парламенте для выступления в качестве конструктивной оппозиции.

— Есть люди, осуждающие «Елк» за то, что они не повлияли на распределение сил и не привели к серьезным политическим изменениям.

— Хорошо. Давайте посмотрим на их недостатки. Например, они не представили более детальную политическую платформу. Как про «Елк», так и про другие остальные партии, в том числе Республиканскую, можем сказать, что не знаем их позицию касательно вопросов атомной энергетики, промышленности, не знаем конкретных идейных основ, которыми они отличались бы от остальных, но считаю, что, учитывая ограниченные сроки и препятствия армянской политической системы, это максимальное, чего «Елк» могли бы достигнуть.

Вторым пунктом идет критика о последнем дебате и взаимных обвинениях между Арменом Мартиросяном и Николом Пашиняном в связи с зятем президента. Это очень негативное явление, и я осуждаю обе стороны за пустую трату времени на второстепенные вопросы.

Вместо конструктивных дебатов по поводу результатов выборов или вопросов будущего они обсуждают маловажные дела, а это — регресс, который демонстрирует необходимость формирования более зрелого политического дискурса.

— Партия «Свободные демократы», которая была единственной, выступавшей с заявлениями о необходимости выхода Армении из ЕврАзЭС и за членство Армении в ЕС и НАТО, не смогла преодолеть минимальный порог, получив 1 % голосов.

— Я разочарован, что они не получили больше голосов и не вошли в парламент. Но причиной их поражения является не то, что у них прозападная ориентация и они выступают против ЕврАзЭС. Они потерпели поражение, поскольку организовали кампанию весьма неэффективно.

— А Вы не согласны с тем, что борющиеся на идейно-политической арене партии потерпели поражение, поскольку не было идейной и политической конкуренции?

— Да, однозначно. Иными словами, кампания показала идейный вакуум. Политики было недостаточно, я не говорю об идеологиях. Это одна из причин, почему мы сегодня видим подобные результаты.

— А в целом, есть ли победители на этих выборах?

— Я считаю, что никто не победил. Количество побежденных слишком велико в том смысле, что это была очередная упущенная возможность для армянского избирателя иметь больше голосов и больше выбора. Даже Республиканская партия и олигархи, которые сохранили власть не являются победителями. Об этом рано говорить. Это глубинный процесс перемен, мы находимся на этапе политической трансформации, где позже следует ожидать более серьезных вызовов. Более того, поражение потерпели все участники выборов. Эти выборы потерпели неудачу, так как никому не удалось выступить со стратегическим видением будущего государства.

— Как Вы представляете распределение сил властей после этих выборов?

— Возможны два сценария: Республиканская партия с полученными голосами имеет два варианта. Один из них — это формирование тактической коалиции с очень преданной партией «Дашнакцутюн». Другой, более сложный сценарий — это формирование коалиции с блоком «Царукян». Возможны оба варианта, но, если правящая партия составит коалицию только с дашнаками, это может оказаться опасным для республиканцев, так как заставит блок «Царукян» превратиться в конкурирующую или противостоящую силу.

Одновременно, если РПА и блок «Царукян» сформируют коалицию, это может стать правительством национального единения после противоречащей кампании. Если РПА не вовлечет блок «Царукян», это может грозить наличием лишь одной партии у власти. 

— Однако более вероятно, что РПА составит коалицию с АРФД, не так ли?

— Не обязательно. В политическом смысле, думаю, они должны составить коалицию с блоком «Царукян», поскольку таким образом с ними разделяется ответственность за управление, а это означает, что в дальнейшем они могут представлять собой меньше опасности для Республиканской партии.

— После этих выборов насколько прояснился вопрос о том, кто же все-таки станет руководителем государства после 2018 года?

— На самом деле выборы не повлияли на конкретизацию вопроса о том, кто станет премьер-министром страны по завершении полномочий президента. Еще до выборов постепенно увеличивалась вероятность того, что действующий президент Серж Саргсян после второго президентского срока может попытаться стать премьер-министром. Думаю, что это будет регрессом для демократии, однако вероятность этого растет с каждым днем.

— Следующий сценарий заключается в том, что премьер-министром может быть назначен Виген Саргсян. Насколько вероятна эта версия?

— Не знаю, однако, если оценить этот сценарий, то назначение Вигена Саргсяна на пост министра обороны было политическим решением, а не военным, и его можно рассматривать в качестве преемника президента Саргсяна. Это возможный вариант, однако он осложняется тем, что у Вигена Саргсяна нет независимой политической опоры.

— Вы забыли упомянуть о премьер-министре Карене Карапетяне.

— Вы правы. Я не упомянул о премьер-министре Карене Карапетяне потому, что он не имеет значимого политического веса. Я не ожидаю, что он останется на должности премьер-министра до конца этого года. Если вспомнить, что он всего в течение 9 месяцев занимал пост мэра Еревана, и на данный момент прошло всего 7 месяцев со дня его назначения на должность премьер-министра, то можно предполагать, что он вскоре вернется в Москву.

— Заметили ли Вы какое-либо воздействие со стороны России в ходе этих выборов?

— Да, косвенное. Россия поддержала блок «Царукян» и молчаливо поддержала альянс ОРО, увеличив свои возможности для оказания давления на власти Армении.

— В своей оценке парламентских выборов наблюдатели БДИПЧ/ОБСЕ, в частности, отметили, что, «несмотря на законодательные реформы, внедрение технологий, направленных на исключение нарушений, наблюдались организационные проблемы, к сожалению, этот процесс был подорван достоверными, неоднократными сведениями о взятках, запугивании избирателей, в частности, гражданских служащих в школах и больницах и сотрудников частных компаний, а также злоупотреблением административным положением». Как по-вашему, итоги выборов способны каким-нибудь образом повлиять на отношения между Арменией и Евросоюзом?

— Нет, не думаю. Оценка наблюдателей была более конфронтационной, чем ожидали сами власти Армении, и более детальной, чем предыдущие доклады. В то же время, это просто не имеет отношения к отношениям Армения-ЕС или к подписываемому новому соглашению между ними. Тем не менее, он имеет косвенную связь, поскольку указанное соглашение не будет подписано до ноября. А это означает, что Евросоюз желает подождать и увидеть, какой прогресс отметят правительство и парламент в вопросе реформ, а также насколько хорошо Армения сумеет реализовать данное соглашение.

перевод с армянского Лусине Мелконян