Армянский музей Москвы и культуры наций предлагает вашему вниманию расширенный рассказ журналиста, путешественника Сергея Новикова. Вчера мы представили его фоторепортаж об Арцахе.  Кавказ и Африканский Рог...Степанакерт и Бербера...Чем же схожи ситуации в самопровозглашенных республиках?

Историк и журналист Сергей Новиков в свободное время путешествует по нетривиальным маршрутам. В списке посещенных им мест – Чечня и Армения, Дагестан и Афганистан, Иран и Косово, таджикский Памир, Йемен, Пакистан, Балканы, Африканский Рог. Разделяя убеждение многих путешественников о том, что делиться дорожными впечатлениями так же необходимо, как и ездить, Сергей стал писать о своих странствиях. Сначала появились статьи о России и зарубежных странах в интернет-путеводителе «Вольная энциклопедия», чуть позже – о Кавказе и Афганистане. Первым полноценным трудом Сергея стала опубликованная в Интернете книга рассказов и очерков «Кавказ, любовь моя». В ее основу легли впечатления от путешествий 1998-2002 годов по бывшим «горячим точкам» Кавказа и Закавказья.

- Чем же Кавказ привлекает русского путешественника? Может, Грузия, Армения, Карабах для нас не экзотика, обретенная «вторая родина»?

У меня в роду нет предков с Кавказа, а сам я родом из Подмосковья. Собственно, только этот уголок на земле для меня родной, и при таком раскладе я не понимаю, что значит «вторая родина». Дай Бог, чтобы жизнь сложилась так, чтобы не пришлось терять первую и единственную.

Ты спрашиваешь про Кавказ? Не думаю, чтобы для парня из Центральной России, с Урала или из Сибири это была бы иная планета. Иной мир - да, но не настолько чуждый, чтобы белое там перестало быть белым, а черное – черным.

Лично мне Кавказ ответил на многие вопросы в самом начале «карьеры» путешественника. («Это когда Питер - ближний свет, потому что там уже был. А Ереван, где еще не был, казался далеким», - поясняет Сергей.) А смогу ли сорваться в те края, у которых в массовом сознании репутация вечной «горячей точки»? И кто живет более насыщенно: среднестатистический офисный трудяга в мегаполисе или житель абхазского села, у которого большая семья и собственный дом, откуда видно и горы, и море, который качает горный мед на своей пасеке и ездит верхом на охоту, видит и безлюдные горные поляны, и мегастройки в Сочи?

Легко ли сейчас сохранить те черты, которыми всегда славились кавказцы, - отвагу и щедрость, гостеприимство и сплоченность, культ мужества у мужчин и женственности – у женщин?

- Ты ездил по Абхазии, Южной Осетии, Чечне, Нагорному Карабаху – тем местам, которые в России часто до сих пор ассоциируются с войной. В твоем сборнике удивляет небольшой, но, по-моему, очень точный портрет мужчины, прошедшего карабахскую войну. «В его глазах нет ни слез, ни хищного блеска. Даже курит он как-то философски - отрешенно, а не нервно, когда смолят одну сигарету за другой. И говорит он таким тоном, будто рассказывает сказку на ночь». Для тебя отличаются по ментальности ереванский армянин и карабахский?

Ой… Да чтобы почувствовать эту разницу, в Армении и Карабахе надо не путешествовать, а пожить хотя бы месяц! У меня же было всего 4 поездки.  Так вот, мне показалось, что карабахцы - именно здешние уроженцы, а не переселенцы из Армении и не беженцы из Баку или Сумгаита - по сравнению с «армянскими армянами» более суровы и немногословны. И при этом – опять же в отличие от новопереселенцев - часто по-детски открыты и просты в общении.

- Давай ненадолго перенесемся в Африку и снова вернемся на Кавказ. Ты был и в Сомалиленде - территории, которая отделилась от остальной Сомали, чтобы стать независимой республикой, - и знаешь его реалии. Что тебя поразило в этих повстанцах?

В повстанцах больше всего поразила их доступность! Тех из них, кто за 20 лет превратился в министров и других чиновников непризнанного государства, можно совершенно запросто встретить в каком-нибудь публичном месте. В гостинице, например, куда министр заходит поболтать с хозяином. Непринужденно, как могут общаться друг с другом старые знакомцы, которые лет сорок назад учились марксизму-ленинизму в Москве, Ленинграде или Киеве. Все это я принял бы за байку, если бы не моя спутница. Она своим и глазами видела этих «советских» сомалийцев и, сидя с ними на одних подушках, слушала их речи о дружбе народов!

- Похожа ли история отделения Сомалиленда от Сомали на то, что происходило в Карабахе на рубеже 80-х - 90-х? Насильно ли «пристегивали» эту республику в свое время, не беря в расчет выбор народа?

Ситуация на Африканском Роге закручена не хуже, чем на Кавказе. С одной стороны, непризнанное, но реально существующее и относительно спокойное государство Сомалиленд. С другой – признанное во всем мире, но уже 20 лет как распавшееся государство Сомали, где все это время воюют.

При всем этом религиозных противоречий между сторонами нет – все одной веры, все мусульмане-сунниты. Межэтнических - тоже, Сомали вообще едва ли единственное во всей Африке мононациональное государство. Но! В мире мало народов, которые при всем своем внешнем единстве были бы так сильно раздроблены по клановому признаку. Настолько, что принадлежность к клану ставится выше принадлежности к единому народу. Сомалийцы – как раз такой пример, и, как мне кажется, во многом именно клановая система погубила их государственность.

До появления своего государства большая часть сомалийских земель была поделена между британцами и итальянцами. Территориально теперешний Сомалиленд – как раз бывший британский протекторат. Провозгласив независимость от Лондона в 1960 году, эта территория просуществовала как отдельное образование чуть меньше недели, а после по своей воле объединилась с бывшим Итальянским Сомали со столицей в Могадишо.

Единое Сомали просуществовало лишь 30 лет, и то лишь потому, что большую часть времени им правили жесткой рукой. Ослаб диктат – и кланы потянули одеяло каждый на себя. Сил на сопротивление у центрального правительства хватило всего на три года, после чего страна распалась.

Северяне, когда отделялись от Могадишо, не стали придумывать новых границ. Старые межгосударственные - с Эфиопией и Джибути - остались прежними, а от территорий остального Сомали Сомалиленд отделила черта, прочерченная еще при колонизаторах. Впрочем, в Могадишо и слышать не хотят о сомалилендской государственности, но ничего поделать с этим не могут.

Что ни поездка, то тема для разговора о жизни после войны или рядом с ней…

Конечно, интересно все, что преподносит дорога... Точнее, все, что остается в памяти, когда возвращаешься домой. Другое дело, что «уроки философии», - понимание того, что, даже пройдя через войну, можно остаться человеком, - я усвоил еще по Кавказу. В других местах – скажем, в Косове или Афганистане – в этом смысле было лишь повторение выученного. И потом, я не еду куда-то только потому, что в этой точке мира совсем недавно перестали воевать. Зачем? Чтобы копить в себе только боль от увиденного?

И потом, я не считаю путешествие тусклым, если нигде по дороге не заметил сожженные танки. Стараюсь увидеть все, чем живут люди. Особенно интересны территории, где на небольшом пространстве сосуществуют разные эпохи, культуры и народы. Такие места я про себя называю «страны-винегреты». Сараево, где с одной точки можно сфотографировать православный храм, два костела, синагогу и множество мечетей... Мусульманские молитвенные коврики в Пешаваре, которые плетут из виниловых оболочек для изоляции электропроводов... Сандалии из старых автопокрышек в эфиопской глубинке...

- Ты как-то говорил мне, что существует синдром продолжающегося путешествия. В своем воображении ты возвращаешься к пройденным и еще не пройденным дорогам…

Вот так тема! Конечно, путешествие продолжается, даже когда возвращаешься. Уже дома к тебе приходят сны-напоминания – запахи трав в горах, плеск моря, звуки базаров и виды городов, когда самолет заходит на посадку… Дорога не окончена, пока ты не поделился пережитым – не вручил заморские подарки, не прочитал лекции коллегам-путешественникам, не устроил выставку фотографий… (На секунду задумывается) И не определил для себя, тянет ли тебя страна Икс, хочешь ли ты приехать туда еще.

- А есть места на Кавказе, которые стали «магнитами» для тебя?

Разумеется. Кавказ так устроен, что, приехав раз, туда хочется вернуться. В наши дни для многих это звучит не слишком убедительно, но это правда, я проверял. (Улыбается.) Абхазия, обе Осетии, Чечня, Дагестан, Карабах – они как добрые друзья, которых видишь нечасто, но связь держишь. И радуешься, узнавая, что у них все хорошо. Приезжаешь туда и чувствуешь: поменялось многое - время, обстоятельства, в чем-то и ты сам, - но никуда не делось то, на чем земля держится. Даст Бог, побываю там еще; хочется - сбудется.

Беседовала Валерия Олюнина 

serge-novikov.livejournal.com