Двадцать девять лет тому назад в эти дни в аэропорту “Звартноц” каждые несколько минут садились самолеты из разных стран. Весь мир спешил на помощь доселе неизвестному городу Спитак, который постигло страшное землетрясение. Масштабы катастрофы были еще не совсем ясны, но тот факт, что дальнейшая жизнь  Армении поделится на две части: “до” и “после” землетрясения – сомнений не вызывал. Точку отсчета поставили 7-го декабря застывшие на отметке 11.41 стрелки башенных часов на главной площади столицы.

Говорят, нет худа без добра… 7-го декабря я должен был быть в Спитаке. Я работал в проектном институте и должен был повезти на согласование документацию двух жилых домов Спитакского лифтостроительного завода. Утром, придя на работу, узнал, что машинистка не успела подготовить договора, а у меня уже было выписано командировочное удостоверение. “Ничего, -- успокоил меня начальник. – Поедешь завтра, а командировочное удостоверение отметишь задним числом. Наш сотрудник едет сейчас в Спитак, он предупредит заказчика”. Автобус обычно прибывал в Спитак в одиннадцать двадцать. В одиннадцать сорок наш коллега вошел в здание и через минуту мир перевернулся. Так нерадивость машинистки спасла мне жизнь…

В последующие месяцы мне довелось многие дни провести в зоне бедствия, изучая состояние аварийных зданий на возможность их дальнейшей эксплуатации и занимаясь разработкой проектной документации восстановления пострадавших населенных пунктов Степанаванского района. Был в Ленинакане, Спитаке, Степанаване, Кировакане и, конечно же, в Спитаке. Не считая поселков и деревень.

Картина массовых разрушений Спитака была поистине апокалиптической. Картины общего горя никого не могли оставить равнодушным. О людских трагедиях уже много написано, и не хочется бередить старые раны. Но всех волновал вопрос: как такое могло произойти?

Сломанные, словно спички, казавшиеся сверхпрочными, балки и колонны, штабеля расколотых на куски панелей перекрытий. Подземные толчки стряхнули “штукатурно-красочный марафет” и обнажили проволоку вместо арматуры, ржавые, уродливые наросты, где должен быть ровный сварной шов и, главное, бетон, который просто крошился в руках. На въезде в Спитак бросалась в глаза уцелевшая стена пятиэтажки с огромным сполохом крови.     Над опрокинувшемся на бок элеватором, из которого вывалились тонны зерна, кружились сотни  птиц. Ветер носил по улицам листы школьных тетрадей, книг. Там, где спасатели уже  завершили свою работу, среди руин бродили люди, жившие здесь недавно, надеясь найти хоть что-нибудь из прошлой жизни.

Постепенно приходило осознание, что, несмотря ни на что, надо продолжать жить. Уже в феврале следующего года, старушка, возникшая неожиданно передо мной из-под земли с кастрюлей, полной картошки, сказала, что раньше жила здесь, хранила в подвале продукты. Здание рухнуло, но подвал остался. Теперь периодически ходит сюда за провизией.

Доктор физико-математических наук, председатель экспертной комиссии по прогнозу землетрясений в СССР Генрих Соболев в газете “Московские новости” писал: “Толчок в 10 баллов  был, судя по всему, только в эпицентре. Это город Спитак. В Ленинакане и Кировакане интенсивность удара была меньше. Однако чуть ли не все здания развалились. Как это могло случиться?”

На этот вопрос весьма определенно ответил на ереванской пресс-конференции для советских и иностранных журналистов председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков: “Те предварительные оценки, которые дают специалисты, говорят о том, что очень низким было качество строительства. Были допущены большие нарушения технологии. Создана правительственная комиссия, которая даст заключение, и, конечно, будут сделаны серьезнейшие выводы.”

То, что качество строительства в Армении было низким, хорошо было известно. Республика занимала по этому показателю одно из последних мест в стране. Поспешность, с которой Армения перешла на массовое панельное домостроение, привело и к недоработкам в проектной сфере. В частности, в проектах зданий, возводимых методом подъема этажей. В то же время, объем строительства каменных зданий, где был накоплен определенный опыт, сократился в десять раз.

Самым уязвимым местом каркасно-панельных зданий оказались стыки.  Сами панели, изготовленные в заводских условиях, могли быть разного качества, но собирались они в высотки и крепились между собой, как говорится, на живую нитку без замоноличивания. Поэтому и рассыпались, как карточные домики. Ахиллесовой пятой каменных зданий стали места сочетаний туфовой кладки с железобетонными включениями. Строители просто не позаботились о конструктивной связи между ними. Железобетон, призванный, по идее, усиливать каменную кладку, на деле ослабил ее, нарушив монолитность.

Ведь что интересно. Вот здание, кажется огромным. Но конструкции-то – стены, перегородки, перекрытия -- в нем занимают малый объем. Остальное – пустые помещения. И, когда здание обрушается, от него остается невысокий холм строймусора. И Спитак, бывший городом, стал территорией таких вот холмов, среди которой высились чудом уцелевшие дома. Новое административное здание Горсовета пережило землетрясение, но наружные стены на уровне второго этажа выгнулись так, как будто сказочный великан ударил их изнутри локтями.

Заговорили и о высотности, как одной из причин больших разрушений. Но ведь уцелело же двенадцатиэтажная гостиница “Ширак” и большепролетное здание ленинаканского театра. Устояли и девятиэтажки определенной типовой серии.

Автор проекта гостиницы Григор Казазян рассказывал мне, что “Ширак” устоял, потому что прораб был очень трусливым: “Молодой парень дотошно следовал букве проекта, все боялся, чтобы здание не рухнуло раньше времени. Придирчиво осматривал сварные швы, следил за заливкой бетона. К концу строительства, правда, осмелел, набрался опыта, осмелел и “отыгрался” на отделочных работах”.

Значит, надежность строений зависела напрямую от профессионализма проектировщиков и добросовестности строителей. Последним было известно, что конструкторы, производя расчеты, немного завышают сечения арматуры, марку раствора, шаг хомутов – на всякий случай. Строители же, зная об этом “коэффициенте запаса”, производили корректировку в обратном направлении, не без выгоды для себя.  Финансовая-то отчетность составляется по проектной документации. Засыпанную землей, оштукатуренную и “подманикюренную” реальность вряд ли кто бы стал обнажать, чтобы проверить, что внутри. Ирония судьбы: пятиэтажный жилой дом, возведенный  строителями для себя и своих семей в центре Ленинакана рухнул, как и остальные творения их рук…

К концу 1988 года были обнародованы предварительные данные о потерях: “… разрушено свыше 150 сел, 35 тысяч индивидуальных домов, 260 школ и детских дошкольных учреждений, а также сотни производственных и сельскохозяйственных объектов.”

В социальных сетях долгое время ходит материал, что это было не землетрясение, а сознательный взрыв каких-то подземных складов вооружений, испытание какого-то  геофизического оружия  и прочая чушь. 

С абсолютной убежденностью могу сказать, что это был хрестоматийный природный катаклизм страшной силы. Хоть в учебники включай. И разговор надо вести о его причинах и последствиях. Ведь звучали же ранее тревожные сигналы, но были проигнорированы.

Дорога цена поздних прозрений. В методических рекомендациях “Долгосрочный прогноз землетрясений”, изданных в Москве в 1986 году, именно треугольник, образованный Спитаком, Ленинаканом и Кироваканом, отмечен, как наиболее вероятное место ближайшего сильного землетрясения. Была указана и его сила – 8 баллов. Руководство республики проигнорировало предупреждение, сославшись на то, что рекомендации ученых не имеют законодательной силы.

Дело в том, что Спитак находится на стыке трех земных плит, которые, как известно, имеют тенденцию к сдвиганию относительно друг к другу, и это порой приводит к их разлому. А при разломе на концах, учитывая волнообразный характер толчков, срабатывает “эффект бича” – максимальной силы выброс энергии. Это и произошло, один конец нового разлома уперся в Спитак, другой – в Ленинакан…

Действующие на момент землетрясения “Нормы строительства в сейсмических районах ”, изданные в 1982 году, предписывали для Спитака общеплощадочную расчетную сейсмичность в 7 баллов. Но если заглянуть в нормы 1977 года, то обнаружим, что там сейсмичность установлена в 8 баллов.  Снижена в 1982 году была в новых нормах  сейсмичность и для Ленинакана, и для Кировакана, и для Апарана. Что это, административно-управленческая близорукость или еще один способ снизить затраты на строительство путем экономии арматуры и бетона?

Жители окрестных сел рассказывали, что периодически отмечались выбросы подземных газов, но особого внимания на это обстоятельство не обратили. Дескать, такое происходило и ранее.

Просматривая газеты за 1988 год, я обнаружил, что в течение нескольких месяцев в спитакско-ленинаканской зоне наблюдались неоднократные слабые толчки. В августе произошло землетрясение в 5 баллов. Толчки силой в 3,5 баллов был зафиксирован сейсмическими станциями  1-го и 5-го  декабря. Все говорило о том, что в этом районе неспокойно. Но помните, что происходило в то время? В пылу митинговых страстей на них не обратили внимания.

Спитакская трагедия всколыхнула всю страну, весь мир. Приехали спасатели, строители, проектировщики. Из-за рубежа доставляли даже песок, поскольку иностранные специалисты посчитали, что местный песок грязный и не может заливаться в бетон новостроек, спешно возводимых в новых местах. Вся проектная документация, шедшая к строителям, контролировалась московской комиссией во главе с одним из авторов советских сейсмических нормативов  Владимиром Ильичом Ойзерманом. Работали день и ночь, благо, погода установилась хорошая на весь декабрь и начало января.  Но предстояло не только построить новые здания, но и разрушить около 2400 аварийных строений различной этажности, дальнейшая эксплуатация которых была признана нецелесообразной. Не секрет, что восстановление старого жилья обходится не дешевле, а в отдельных случаях и дороже нового строительства.

Союзным правительством была поставлена задача завершить восстановление зоны бедствия в два года. И справились бы, если не последовавшие, на этот раз политические, катаклизмы, приведшие к развалу страны. Уехали строители, бросив недостроенные дома, десятки проектов остались неосуществленными, для тысяч людей временное жилье стало постоянным на многие годы.

А пока в зоне бедствия людей селили в палатках, временных домиках, контейнерах. Налажена была и информационная работа. На базе газеты “Комсомолец” срочно начали выпускать информационный бюллетень “Надежда”, где помещали данные о местонахождении тех, кого могли разыскивать родные и их фотографии.

Повсеместно были приостановлены строительные работы по тем типовым проектам, которые не оправдали себя в зоне бедствия. Из Москвы шли строгие указания за подписью первого заместителя председателя Госстроя СССР Б.Н. Ельцина. Иногда несуразные, предлагалось, например, установить шаг поперечных стен в жилых домах не более трех метров, что исключало возможность устройства больших комнат. Были и разумные: организовать выходы из подъездов жилых домов в две стороны, чтобы ускорить эвакуацию жителей в экстренных случаях. Сейсмичность для Армении была срочно повсеместно установлена в 9 баллов. Сняли ограничения и на монолитное строительство.

Большую обеспокоенность вдруг вызвало осознание факта, что большинство зданий Еревана, в том числе и новых жилых массивов, рассчитано на 7 баллов. Кроме того в столице более 500 многоэтажных зданий построены до начала шестидесятых годов, когда понятия о сейсмостойкости были неопределенными…

Не осталась без внимания  и Армянская АЭС. Горячие головы требовали ее немедленного закрытия. Но в заключении Правительственной комиссии Министерства обороны СССР, которое она огласила в следующем году, отмечалось, что с точки зрения сейсмической надежности для станции выбрано самое безопасное место в этом регионе…

Нелишне вспомнить, что девяносто лет тому назад случилось еще одно крупное землетрясение -- Ленинаканское . Но сопоставимы ли масштабы бедствий?

В государственном архиве хранятся документы, которые проливают свет на те события. Ленинаканское землетрясение произошло 22 октября 1926 года в 19 часов 40 минут. Толчки повторились в 23 часа. Была образована чрезвычайная республиканская комиссия. 25 октября ее председатель Арамаис Ерзникян докладывает: “Убитых пока установлено 355, раненых столько же... Разрушено совершенно 12 сел. Около 15 полуразрушенных… Выясняется, что в других селах были разрушения, но нам неизвестно. Размеры убытков в рублях не могу сказать, надо считать много миллионов”.

На заседании Президиума Госплана  4 января 1927 года были оглашены общие убытки от землетрясения в 26 миллионов 753 тысячи 565 рублей.

В архиве хранится и записка инженера Мирдамяна от 27 октября 1927 года, где он объясняет масштабы трагедии конструктивными недостатками и порочной практикой строительства. Об этом же говорится и в докладе  О. Качазнуни “О работе по восстановлению г. Ленинакана и его уезда”: “Глина в Александровске оказалась слишком тощей, почему и кирпич получился низкого качества… Нужно считать крупным упущением то, что проекты не представляются на утверждение в надлежащих инстанциях… Нельзя, чтобы авторы проекта или  проектирующее учреждение само же утверждало собственный проект.” Дата: декабрь 1927 года.

Выбросы подземного газа наблюдались и тогда. Вот отрывок из письма инженера П.С. Косюры в комитет восстановления Ленинакана от 18 февраля 1927 года: “ Землетрясение на базе Ленинакан-Карс является следствием подземной работы газов вулканического горнила двух вулканов второго порядка, имеющих подкорковое сообщение, Алагез и Авлияр. Газы эти имеют колоссальное напряжение в недрах и ищут выход на дневную поверхность. И всякий раз, когда газы попадают в подземное пустое пространство, происходит толчок, то горизонтальный, то вертикальный, в зависимости от того, по какому пути устремляются газы.”

Извлекли ли мы уроки из предыдущих трагедий? Можем ли ощущать себя в безопасности в наших домах?

Ужесточение технического контроля после Спитакского землетрясения вскоре перестало быть обязательным после распада единой проектно-строительной системы  и раздробления ее на мелкие проектные и строительные организации. Но какие-то подвижки были.

В 1991 году была создана Национальная служба сейсмической защиты. В 1995 году ею был разработан ряд документов по уменьшению сейсмических рисков на территории Армении. Только в 2006 году были утверждены армянские нормативы для строительства в зоне девятибалльной сейсмичности. Нормы ограничивают высоту зданий с металлическим каркасом в 18, с железобетонным в 16, а с каменным в 4 этажа. Невооруженным глазом заметно, что она не всегда выполняется. Но это только часть проблем, относящихся к новому строительству. Очень важным обстоятельством является обеспечение эвакуации людей, пожаротушения, подъезда спасательной техники. Тревожит то, что здания устанавливаются сегодня очень близко друг к другу. Рухнет одно, к другим не подберешься.

Постановления, концепции, рекомендации, при всей их важности, не исключают необходимость конкретных действий. Специальные антисейсмические мероприятия  для зданий постройки советского времени, рассчитанных на сейсмичность 7 баллов, так и не были осуществлены. А ведь основное население страны живет именно в таких домах. Остается уповать на то, что подземная стихия не скоро потревожит еще раз нашу многострадальную землю.

Павел Джангиров