Армянский музей Москвы в продолжении темы сказки "Ашик-Кериба" предлагает вам прочитать фрагмент книги кинорежиссера, критика Левона Григоряна "Сергей Параджанов" из серии"ЖЗЛ". Она была представлена в марте 2013 года в Москве, в Библиотеке киноискусства имени С.М. Эйзенштейна. 

На вечере выступал киновед Александр Шпагин, которого связывает с автором книги дружба на протяжении последних двадцати лет. Он сказал, что «сегодня, в эру загнивания кинокритики, книга Григоряна – выдающаяся работа. Ее отличают беллетристический слог, острота мысли, парадоксальное начало. Большой талант Левона Григоряна, раскрывшегося как режиссера-киноведа, позволил ему создать книгу как видеостатью». Шпагин выдвинул книгу «Параджанов» на премию кинокритиков «Белый слон». «Я уверен, что книга эта – лучшая за последние годы, - подчеркнул Шпагин. – Она космична и визуально ярка. Эта прекрасное дополнение к книге Григоряна «Три цвета одной страсти», изданной в 90-е годы, написанной в стиле лирического импрессионизма».

По мнению заместителя главного редактора издательства "Молодая гвардия" Вадима Эрлихмана, «сегодня граждане России, Грузии и Армении живут как вещи в себе, ходят одни, сами по себе, не замечая тех, кто рядом. Книга о Параджанове позволяет всем нам снова брать плоды тех культур, которые находятся рядом». Сама фигура Параджанова видится Вадиму Эрлихману не столько вне антисоветской эстетики, сколько вне мещанской. «Истинная культура всегда кому-то противна, - говорил Эрлихман, - жил бы Сергей Параджанов сегодня, возможно, кто-то бы одобрительно похлопывал его по плечу, может быть, меценаты давали бы деньги, но фильмы его показывались бы глубокой ночью, в какой-нибудь программе «25 час», в прокате бы их все равно не было».

Выступая перед гостями, Левон Григорян назвал свою книгу во многом исповедальной. «Мне не хотелось браться за написание второй книги, мне казалось, что я уже все сказал, но все же был один довод – достали «байковеды», которые по диагонали знали Сергея Иосифовича. Они стремятся описать его жизнь как шутника, затейника, героя шумных застолий, совершенно не утруждая себя анализом творчества яркой, парадоксальной, необъяснимой, сюрреалистической личности. Я хотел отделить зерна от плевел, потому что имею на это право: с 1966 года я был рядом с Параджановым, с тех пор, как он впервые приехал в Армению, в страну своих забытых предков, я был рядом с ним в Киеве, когда его арестовали, я был с ним в день его выхода из тюрьмы, и, наконец, я хоронил его. В этой книге много мистики. Странным образом я закончил ее писать 25 июля 2010 года – спустя 20 лет с того памятного, горячего, глухого дня, когда Параджанова похоронили в Центральном пантеоне Еревана. Опять его режиссура?»

"АШУГИ УМИРАЮТ В ПУТИ…"

Приступая к анализу этой картины, так необычно ворвавшейся в жизнь Параджанова, подчеркнем один из парадоксов исламского мира, имеющий прямое отношение к ее языку. Театр и актерская профессия в восточных странах уважением не пользуются. Даже сегодня, в третьем тысячелетии, если сын или дочь высказывают желание поступить в театральный институт, то это целая семейная драма. Зато театр и актерство прочно вошли в их быт и встречаются на каждом шагу.

Посещение бани - это не просто гигиеническая процедура, а целое театральное действо. Постричься - в театр! Столько здесь выразительной жестикуляции и яркой мимики. Бизнес - театр! Ибо скучный во всем мире процесс торговли здесь превращен в яркое театральное действо. Даже богатство и бедность здесь принято выставлять, как в театре, напоказ. 

Секрет, почему Параджанову удалось понять то, что не удалось многим европейцам, обращавшимся в своем творчестве к восточной теме, очень прост. Во-первых, все это он видел с детства. Во-вторых, хорошо знал, что понарошку, а что всерьез. Снова, как и в "Легенде о Сурамской крепости", перед нами "театральное кино". Но как различны эти театры! Если в одном случае строгая условность сценической площадки, где происходят события и действуют герои. Сознательное игнорирование деталей, объяснений, лишних слов. Зрителю дана возможность додумать, представить, дополнить происходящие события в соответствии со своим воображением. Ибо зритель активно включен в повествование. То в новом театре (фильме) все наоборот. Перед нами прежде всего тамаша - зрелище.

Зрителя в восточном театре надо испугать, рассмешить, разжалобить, заставить плакать, театр для него прежде всего лавка купца, он пришел купить зрелище и платит за этот товар. И потому перед зрителем надо разложить поражающие воображение товары. Это и злодей, страшно вращающий глазами, и эффектно показанный топор, отсекающий голову. Правда, хлынувшая кровь всего лишь красный платок, вытянутый из тыквы - она же отсеченная "голова". Это и герой, брошенный на съедение тигру. Тигр страшно рычит и …крутит головой на 360 градусов, потому что, конечно, бутафорский, как и все, что предстает перед зрителем. И зритель это знает".