Когда-то одна из главных улиц Еревана носила название – проспект Сталина. Он был построен на месте Армянской улицы, где стояли одноэтажные и двухэтажные дома с садами. Сады вырубили, на месте особнячков построили пятиэтажные дома Сталинского проспекта. С высокого холма на проспект смотрел сам Сталин – бронзовая статуя на высоком постаменте. После развенчания культа личности фигуру вождя с постамента сняли, а проспекту дали имя Ленина. Ландшафтная композиция разрушилась. Казалось бы, для сохранения этой концепции на постамент следовало бы водрузить статую Ленина. Но высокий черный пьедестал продолжал пустовать пять лет, начиная с 1962 года. А в 1967-м пустующее место заняла скульптура Матери-Армении работы А. Арутюняна.

Мать-Армения с мечом в руках. Грозная и сильная, с лицом, застывшим в сдержанной скорби, и руками, у которых хватит силы нанести удар врагу. Да и меч ее явно тяжелый и требует крепкой руки. Мало кто знает, что изначально в Ереване планировалось установить другой монумент – Родину-Мать, без меча, с лавровым венком и капителью в руках. Установить не в парке Победы, а, судя по эскизам, на берегу Ереванского озера. Создан он был несколькими годами раньше ереванского монумента с мечом. История умалчивает о подробностях того, как монумент с символами созидания был в итоге установлен во втором по значению городе страны, в Ленинакане, носящем ныне название Гюмри. 

Впрочем, вернемся в советскую эпоху, Конец 60-х, в двух главных городах Армении стоит по Монументу. Один – с мечом. Другой – с капителью. Мать-Армения в Ереване – грозная и суровая. В Ленинакане – мягкая и женственная. Символы зодчества в ее руках очень подходят этому городу, ведь именно Ленинакан дал Армении целый ряд ярких имен в искусстве. Эти два совершенно отличных друг от друга образа все же имеют одну общую черту. Но чтобы уловить эту общность, нужно обойти обе статуи кругом.

В архитектуре существует теория о том, что монументальные сооружения не только влияют на сознание человека, но способны менять само значение вложенного в них смысла в зависимости от смены эпох. Качество, сила монумента определяют его способность пережить эпоху создания и остаться актуальным по своему значению в новые времена. Следует отметить, что в этом смысле обе статуи прошли проверку на прочность не только в прямом, но и в переносном смысле. Теперь они символизируют независимую Армению: Армению созидательную и Армению, готовую дать отпор. 

Первым монументом в СССР, изображающим женщину с мечом, стала в Советском Союзе тбилисская Картлис Дэда, Мать-Грузия. Ее установили в 1958 году. Изначально это была деревянная статуя. Скульптору Элгуджа Амашукели в 1963-м было поручено отлить ее из алюминия, и статую заменили. Согласно официальной интерпретации чаша вина в руках Матери-Грузии предназначалась дорогим гостям. А меч, который она держала довольно неестественно, – тем, кто посмеет прийти к ней с войной. Голова Картлис Дэды в те времена была низко склонена. О значении этого странного поклона советские искусствоведы обычно молчали.

Самыми известными в ССР монументами такого рода стали волгоградский и киевский. Проект, предложенный Вучетичем, был грандиозен, а времени на исполнение было мало. Он решил водрузить над курганом воина, рвущегося в бой. Но комиссия цензоров предложила сделать монумент более символичным, и в качестве примера, обратила внимание Вучетича на горельеф Франсуа Рюда «Марсельеза» (1836), украшающий Триумфальную арку в Париже. Вучетич воплотил в Родине-Матери идею Победы в революционном символе, соединив в едином образdе два важнейших для истории ССР события: 1917 и 1945 годов. Волгоградская воительница с точностью повторяет «Марсельезу» Рюда. Положение рук, поворот головы, мимика и даже крылья – все как у «француженки». Правда, с крыльями Победы Вучетичу нужно было что-то изменить: у «Марсельезы» они слишком сильно напоминали крылья христианского ангела. Решение было весьма эстетично, но трудно исполнимо: развевающиеся на ветру полы одежды за спиной у воительницы. Они действительно вызывают ассоциацию с крыльями, но скорее с крыльями греческой богини Победы Ники. 

Для воплощения этого грандиозного проекта потребовалась серьезная инженерная работа: ведь фактически у фигуры четыре свободные консоли, не имеющие никакой внешней опоры. Инженеру Николаю Никитину удалось произвести все эти сложные расчеты, и главный символ Победы увенчал Мамаев курган, место напряженных сражений советских и немецких войск.

Еще один грандиозный монумент стоит в Киеве. Над образом Родины-Матери с воздетыми вверх мечом и щитом также начал работать Вучетич. После его смерти проект возглавил Василий Бородай. Изначально предложенный Вучетичем проект был изменен. В воплощении идеи принимали участие Фридон Сагоян и Василий Винайкин. По специальному лифту можно подняться на монумент до самого щита, или до головы, где расположены смотровые площадки. На щите Родины-Матери все еще красуется герб СCСР. 

Итак, среди советских воительниц мы упомянули ереванскую, тбилисскую, волгоградскую и киевскую. Казалось бы, какое отношение к ним имеет гюмрийская статуя, ведь у нее в руках венок, а не меч? Советский искусствовед Ваhан Арутюнян в книге «Ара Саркисян», вышедшей в 1975 году, подчеркивает, что это – новая Армения, сумевшая преодолеть прошлые невзгоды, это не Армения с мечом и не Армения скорбящая. Под Арменией скорбящей Арутюнян имеет в виду известный в прошлом образ молодой женщины с распущенными волосами, сидящей среди руин, подперев голову.

Творческий полет мысли любого советского монументалиста был ограничен строгой цензурой. Каждая деталь масштабного произведения должна была проходить строжайшее согласование в ряде комиссий. Позы, символы и орнаменты утверждались высокой комиссией, и только после этого скульптор мог взяться за работу.  

Если посмотреть на монумент работы Ара Саркисяна сбоку, то больше всего он будет напоминать именно волгоградскую статую. Венок при определенном ракурсе выглядит неким плоским предметом, напоминающим лезвие меча. Очертания не расплывчатые, а достаточно геометричные и правильные: издали может показаться, что это клинок. Сдуваемые с лица волосы очень напоминают прическу волгоградской амазонки. И даже вуаль за ее спиной так похожа на крылья! В народе об этом монументе говорят: спереди – женщина, сзади – вишап. В самом деле, мягкие черты лица, плавные очертания фигуры создают впечатляющий контраст по отношению к жестким, очень резким линиям, если смотреть на статую сбоку или со спины. В мастерской Ара Саркисяна хранятся многочисленные рабочие эскизы скульптуры, в т.ч. и гипсовые. По ним видно, что он, как и Вучетич, пробовал соединить революционную идею с идеей Победы: в нескольких вариантах Родина-Мать была изображена с серпом в руках. Есть также интересное решение с прялкой, сильно напоминающей армянский символ вечного движения. Некоторые эскизы больше всего ассоциируются с богиней Астхик – шлем с птицей на голове и вертикальный вишап до самого ее пояса. Видимо, мастер позволил себе в рамках собственной мастерской немного отойти от строгих предписаний партии. Именно этот образ так сильно напоминает арутюняновскую Родину-Мать. Окончательный вариант смешал в себе античность, национальные мотивы и образ советской сильной женщины. Но какая же она разная с разных ракурсов! Намеренно или нет, но у Саркисяна получилось два разных настроения в одной фигуре. Впрочем, возможны ли случайности, когда речь идет о работе мастера такого масштаба? 

Точно такой же эффект контраста получился и у Ара Арутюняна. Изначально он представил комиссии статую с несколько иным силуэтом. Мать-Армения держала меч, опустив оба плеча. Но цензоры сильно возмутились – скульптор фактически собирался увенчать столицу советской республики крестом. Решение он нашел быстро – просто поднял правый локоть фигуры. Ереванская воительница, такая грозная и страшная, выглядит совершенно иначе, если стать по правую ее руку или смотреть сзади. Справа ее будто обдувает ветер, он даже сместил немного набок пучок ее волос. Ее поза выглядит мягкой. Сзади заметен небольшой поворот головы, не видно вздутых на руках мускулов, она кажется такой хрупкой и женственной. Если при фронтальном ракурсе она опирается на обе ноги, то теперь очевидно, что правая нога слегка согнута. Родина-Мать как будто в движении, в повороте – если смотреть на монумент сзади, может показаться, что она держит в руках не меч, а ребенка. За спиной у нее не абстрактная вуаль, как у прочих монументов, а плащ. Она развязала его тесьму и перекинула через плечо, и теперь на нем торчат две завязки, напоминающие деталь боевого обмундирования. Такое внимание скульптора к деталям костюма дает понять: перед зрителем не бездушная аллегория, а живая женщина, которая, даже держа в руках меч, даже застыв от горя, остается жить своей земной жизнью, воспитывает детей, выбирает украшения. И как бы ни окаменело ее лицо, она все равно остается живой женщиной, и потому непобедима. 

Два монумента разных авторов с одним эффектом контрастности. Возможно, так было задано высокими цензорами. Но ничего подобного нет ни у одной из других трех фигур. Волгоградская Родина-Мать выглядит со всех ракурсов стремительной и сильной, тбилисская – спокойной и рассудительной, киевская – невозмутимой и уверенной. И только две дамы из Армении, два детища разных скульпторов, воплощают настолько противоречивые чувства. Замысел армянских мастеров легко разгадать. Для этого следует обратить внимание на расположение фигур. Обе они стоят «страшным» ракурсом к... турецкой границе. Гюмрийская – спиной, ереванская – лицом. Не исключено, что такая двойственность – дань традиции армянского зодчества, в котором приветствовалась асимметрия. 

Созданная для Еревана, а ныне гюмрийская Родина-Мать должна была стоять на берегу ереванского озера спиной к Арарату и протягивать городу символы созидания. Сохранились эскизы нескольких медальонов, на которых монумент с венком изображен на фоне Башни с часами на главной ереванской площади. Возможно, статуя должна была стать узнаваемым символом Еревана. Не исключено, что монумент решили «репрессировать» в Ленинакан из-за того, что автор внезапно впал в немилость. 
 

Волгоградская Родина-Мать время от времени подвергается ремонтным работам, оставаясь символом Великой Победы не только для русских, но и для всех наций бывшего CССР . На щите киевского монумента, несмотря на негативное отношение страны к советскому прошлому, сохранился герб СCСР. В 1997 году старую Картлис-Дэда заменили на новую. У нее на голове появился лавровый венок победы, а сама голова теперь гордо приподнята. Тбилисцам позволили сравнить старую аллегорию своей родины с новой, статуи стояли бок о бок некоторое время. 

А в Ереване проспект Ленина был переименован в проспект Маштоца. И в самом деле, его венчает не только Родина-Мать, но и сам Месроп Маштоц, прекрасная статуя работы Чубаряна, с которой начинается улица. Монумент в Ленинакане пережил страшное землятрясение, оставшись стоять на высоком постаменте. Родина-Мать продолжает протягивать гюмрийцам цитадель, говоря о том, что город снова будет отстроен и победа все равно будет за нами. Было ли ландшафтное решение намеренным или так получилось по стечению обстоятельств, а то и благодаря вмешательству высших сил – сказать сегодня трудно. Но одно неоспоримо. В Армении два монумента, стоящих грозной стороной к турецкой границе. 

Остается только предполагать, как изменится восприятие монументов, когда граница с Турцией отойдет на много километров на запад. Видимо, тогда будут говорить, что в образах Матери Ара Арутюнян и Ара Саркисян воплотили суть женского начала, единство понятий Жизни и Смерти, Разрушения и Созидания, которые воплощает в себе любая представительница прекрасного пола. Но это – уже вопрос Вечности. 
 

Использованы фотографии Арсена Карапетяна, Григора Айказяна и материалы из личного архива автора мемориала в Гюмри, в прошлом – главного архитектора г. Ленинакана Рафика Егояна.

Нарине Эйрамджянц