Безусловно, таких, как Аркадий Севумян, мало. Бизнес и деньги чаще выхолащивают, чем выталкивают из своей безвоздушной матрицы. Впрочем, может, и надуман этот контекст. Ведь многие мастера того же Возрождения были очень состоятельными людьми, и все сочеталось: и послания в вечность, и дух по спирали, и жизнь во дворцах Сфорца и Медичи.
С Аркадием Севумяном я познакомилась благодаря приглашению главного редактора журнала “Жам” Анны Гиваргизян. В канун Нового года она делала в московской “King’s gallery”, что в Палашевском переулке, первую персональную выставку художнику. Экспозиция была немногословная. Это пространство идеально подходит для камерных выставок. Вот есть же домашние молитвенные комнаты, тут тоже вроде этого, домашняя выставочная зала. Сам Аркадий был еще в дороге, пока я знакомилась с его живописью и графикой. Одна из первых темперных его работ была выставлена на треножнике. Она действительно была замечательной — “Гран Канале”, написанная в прошлом году.

Окно в Венецию — пастозная, экспрессивная манера автора запоминалась лодками цвета индиго, гофманианским буттафорским снежком, а чайками, словно сорвавшимися с сугробов белыми рыхлыми хлопьями... 
Тогда Аркадий пришел оживленный, в компании своих итальянских друзей. Сам прекрасно говорил по-итальянски и провел нас по выставке, говоря вперемешку то по-армянски, то по-русски, то по-итальянски. Мы познакомились, оказалось, что вообще-то он успешный предприниматель: представитель итальянской компании “SEKO-Group SPA” в России и странах СНГ. Родился в 1968 в Тбилиси. 

Потомок знаменитого армянского театрального деятеля и режиссера Ови Севумяна и примы La Scala Люси Севумян. С отличием окончил Ереванский политехнический институт, отслужил в армии, а затем начались его “одиссеи”. Уехал в Польшу в 1991 году, потом по приглашению друга уехал в Москву работать в его компании. После дефолта 1998 года остался без работы, но уже через год достиг значительной должности в одной компании, где отвечал за связи с более чем сорока поставщиками за рубежом. Говорит, что на работе очень жесток, настойчив, но все же оптимистичен, а вот когда есть возможность взять краски, может позволить себе быть меланхоличным, лиричным. 

Каждый раз, приезжая по делам во Флоренцию, Санкт-Петербург, Ереван или Ярославль, Аркадий берет с собой все для творчества. И уходит на пленэр. Так родились его “диалоги в пространстве и времени”: карандашные коллажи — колокольня Джотто во Флоренции удивительно органично соседствует в них со строящимся храмом в Ростове-на-Дону, с улицей в Санкт-Петербурге после дождя. Джотто, пастушок, открытый миру Чимабуэ, один из легендарных живописцев и архитекторов Проторенессанса, очень близок Аркадию. Себя Аркадий называет “autodidatta”, что в переводе с итальянского означает “самоучка”.

Его первая выставка в Армении в “Dalan Art Gallery” имела неожиданно большой успех, ее посмотрело много зрителей. Аркадий  выбрал непростой путь — удивлять в Москве, в Ереване, еще и в итальянский Риети собирается в этом году. А была ли критика от искусствоведов, спрашиваю. “Да разве меня можно вообще критиковать? — улыбается он. — Ведь я учился рисованию сам с детства карандашом и углем, родители учиться не позволили: в юности хотел получить художественное образование в школе им.Коджояна в Ереване...” 
И все же уже очень скоро про творчество Аркадия будут спорить и много говорить. Ведь “autodidatta” — это не шапка-невидимка. Если художник заявил о себе как мастер, тут будет все всерьез. Я еще интересуюсь: не замкнули ли вы себя в треугольнике “Россия — Армения — Италия”? “Вы знаете, я начинаю об этом задумываться только сейчас... Я буду искать ответ”. 
В 2012 году он посетил три урока в Московской художественной студии, где первый раз рисовал на холсте. Педагогу Надежде Рычаговой понравились его первые работы темперой, и три из них она отобрала на выставку “Вдохновение”, организованную в Доме союза художников в Москве для непрофессиональных художников. Одна из значимых работ — диптих “Два мгновения”. Аркадий вспоминает: “Однажды в 2006 году мне довелось побывать в одной из пиццерий и наблюдать по телевидению финал Чемпионата мира по футболу, где “скуадра адзурра” боролись против сборной Франции. Кульминацией матча стал последний и решающий пенальти... Удар наносил защитник Фабио Гроссо. Мне навсегда запомнились лица людей в той пиццерии, которые находились буквально в шаге от триумфа”. Это — средневековый и современный одновременно гротеск, комическая босхиада, где быт и бытие синтезированы в яркой, экспрессивной форме. Где смешались игроки на телемониторе, стулья, лампы, люди.

В случае с Аркадием Севумяном произошел тот самый феномен, когда творец лишается отрочества. У него есть начало, детство, почеркушки, потом он много созерцает, анализирует и рисует в воображение и может быть даже во снах, а потом в мир является художник с уже сложившимся художественным мышлением. У Севумяна есть свои — нет, не приемы, а окуляры. Видно это и в графике, и в живописи: когда грозовое небо будто падает на мокрую от дождя площадь, когда среди черно-белого остова храма или базилики нет-нет, да проскользнет игриво яркий мазок, словно капля крови. Аркадий даже в графике слишком живой. Кривизна пространства заставляет его зеленый домик крениться, словно прожитые годы старика, а в “Дороге на ферму” изумрудная травяная лента с россыпью красных маков взлетает в небо.

Галерея Аркадия Севумяна на сайте Армянского музей Москвы