Однажды по улице шел я домой.

Вдруг череп, смотрю, на дороге лежит.

Ударил ногой я по кости пустой,

Вдруг череп в лицо мне улыбку кривит

И кость говорит мне такие слова:

«Эй, слушай, что делаешь ты, удалец?

Вчера я лишь был, как твоя голова,

А нынче настиг меня горький конец!

 

Твердили мне: "Красавец наш", -

когда я рос в семье родной,

Но побледнел я и поблек

от встреч с гордячкою одной.

Любовь и камень раздробит,

Проверено всё это мной,

Отгородитесь от неё

стеной железной иль стальной.

***

От долгих раздумий растут

и печаль и забота,

И сахар не сладок,

и жжётся вода отчего-то,

И таешь свечою, страшась

до холодного пота,

Жизнь так непосильно трудна,

что и жить неохота.

***

Шла она с другим,

болтая по привычке к многословью,

Жалуясь ему на что-то,

поводя сердито бровью.

«Бог с ней, — сердце подсказало, -

отойди не прекословя,

Ведь любовь по принужденью

не считается любовью».

***

Ослепительный блеск

И огонь твоих глаз

Может реку поджечь

И разрушить Шираз.

Если в город Дамаск

Голос твой долетит, -

Кто услышит его,

По тебе загрустит.

***

Я прозрачнее ладана стал,

Пожелтел, как шафран я, устал,

То ли так меня губит любовь,

То ли день моей смерти настал.

Зелье есть у тебя, говорят.

Дай вдохнуть мне его аромат,

Оживи меня — или умру,

И в убийстве тебя обвинят.

***

Ты хвалишься, луна небес,

что озарён весь мир тобой.

Но вот луна земная — здесь,

в моих объятьях и со мной!

Не веришь! я могу поднять

покров над дивной красотой,

Но страшно: влюбишься и ты

и целый мио накажешь тьмой!

***

Я думал, ты грустишь по мне,

Я навестил тебя, и вот

Сдаётся мне, что здесь меня

Никто не помнит и не ждёт.

Ну что ж, не хмурься, не сердись!

Не нужно день считать за год.

Пришёл я, и опять уйду,

Когда не в пору мой приход.

***

Идя близ церкви, видел я

у гроба ряд зажженных свеч:

То юношу во гроб любовь

заставила до срока лечь.

Шептали свечи, воск струя,

и грустную я слышал речь:

«Он от любви страдал, а нам -

должно то пламя сердце жечь!»

***

Люди пришли и сказали:

«Стал твой любимый монахом».

В недоуменьи безмолвном

я размышляю со страхом:

«Как он смирится с горохом -

сладкое ел на пирах он,

Как власяницу наденет -

к тонким привык он рубахам!!»

***

Говорил я сто раз подряд:

«Сшейте милой моей наряд.

Верх из солнышка ей скроите,

Лунный свет пойдёт на подклад.

Облака на подбивку возьмите,

Звёзды яркие прикрепите

Вместо пуговиц — пусть горят.

Петли жилами обмечите,

Из меня все жилы тяните -

Этой муке я буду рад!»

***

Благословен ушедший с милой

за дальний перевал.

Мост перешли они,

и тотчас тот мост разрушил шквал;

Засыпало следы их снегом,

буран забушевал 

Он взял её лицо в ладони

и — днём — поцеловал.

***

Я в любви как ребёнок малый,

Силой отнятый от груди.

Погляди, что со мною сталось,

Погоди уходить, пощади!

Ничего у меня не осталось,

Только тьма и тьма впереди.

Пожалей хоть самую малость:

Дай воды, мой жар остуди!

***

О царица, пусть будет воспета

Мать, что в муках тебя родила.

Ни луна, ни другая планета

Не светлей твоего чела.

Ты — денница, ты — утра примета,

Блещешь где-то во тьме облаков,

Темноту отлучаешь от света

Возле греческих берегов.

***

Как нам быть — все про нас говорят.

Разве грех, если мы полюбили?

Что ж наш рай превращают в ад?

Где появимся я ли, ты ли -

Вслед глядят, источают яд.

В чём грешны мы, что преступили?

Полюбили мы — не убили,

Так чего же от нас хотят?

***

Спорят с морем под Месрой

эти очи глубиной,

Эти кудри разметались

ветром зыблемой волной.

Возросла ты, точно ива,

ты — как яблок наливной.

Ты наполнишь ароматом

белой розы мир земной.

***

Пришёл по делу, вышла ты,

и я забыл о деле,

И шагу не могу ступить,

и руки онемели.

Ну что ты делаешь с людьми,

чтоб двинуться не смели?

Любил не раз я -

в первый раз не достигаю цели.

***

Не нужна ты мне, не нужна,

Мне с тобой ни покоя, ни сна,

Обожгла ты меня стрелою

И осталась сама холодна.

Скажут мне: ты стала водою -

Пить не буду, рук не омою;

Скажут мне: ты стала лозою -

Не коснусь твоего вина.

***

Душа моя ушла из тела,

и горько плакал я:

— Душа, куда ты улетела,

в тебе вся жизнь моя?

— Я думала, что ты умнее,

безумна речь твоя:

Когда разрушен дом,

хозяин уходит из жилья.

XVI века