Омар Хайям, скорбный поэт Хорасана, сидел среди золотистых нарциссов и пил из глиняной чаши вино, дабы забыть о суетности мира. Вдруг поднялся внезапный смерч. Бешено крутясь на своем хвосте, он, как безумный, кидался то в одну, то в другую сторожу, круша и унося все, что попадалось на пути.

Он с яростью набросился на бедного Хайяма и, махнув невидимой полой, опрокинул, разбил глиняную чашу, и пролилось вино на землю.

Потом злой безумец с диким свистом полетел, понесся дальше.

Хайям то мрачно смотрел вслед убегающему ветру, то с сожалением оглядывался на животворную красивую влагу, которую мгновенно впитала алчущая земля.

И, обратив взор к голубым небесам, молил Хайям, грустный соловей хорасанскнх роз:

Ты кувшин мой разбил, всемогущий господь,
В рай мне дверь затворил, всемогущий господь,
Драгоценную влагу ты пролил на камни -
Ты, видать, перепил, всемогущий господь!

(Пер. Г. Плисецкого).

И дошли до ушей бога жалобы и упреки Хайяма. Рассердился бог, разгневался он, что какой-то смертный посмел обратиться к нему с такими словами. И наказал бог Хайяма: перекосило ему рот, и онемел его язык.

И не мог больше выговорить ни слова Хайям, сладкозвучный певец бренности всего сущего.

Прошло немного времени. Хайям пришел в себя, ощутил всю тяжесть кары, раскаялся и так обратился к богу:

Кто, живя на земле, не грешил? Отвечай!
Ну, а кто не грешил - разве жил? Отвечай!
Чем ты лучше меня, если мне в наказанье 
Ты ответное зло совершил? Отвечай!

(Пер. Г. Плисецкого)

Дошли до ушей бога исполненные мудрости слова Хайяма, и удивился он тому, как мудро судит простой смертный. Устыдился он самого себя и простил поэта, вновь одарив его и янтарным вином и даром мудрого слова.

1909 г.